AZ-libr.ру

       [7(20).7.1907, имение Стебелевская Нико-лаевка Киевской губ.— 24.10.1944, Лейзен, Швейцария; похоронен в Берне]
       — поэт.
       Брат поэтессы Аллы Головиной. Происходил из старинного швейцарского рода, одна из ветвей которого переселилась в Россию в начале XIX в. Отец Штейгера барон Сергей Эдуардович фон Штейгер (1868-1937) — полковник, предводитель дворянства Каневского уезда Киевской губ., с 1913 — депутат Государственной думы. Детские годы Штейгера прошли в семейном имении Николаевка и в Петербурге (1913-14), впоследствии воспринимавшемся им как притягательный образ безвозвратно утраченного культурного мира и жизненного стиля. Во время Гражданской войны семья Штейгера переселилась в Одессу, откуда в февр. 1920 эмигрировала в Константинополь (см.: Детство Анатолия Штейгера. Из его воспоминаний // Новый журнал. Нью-Йорк. 1984. №154), затем в Чехословакию, где Штейгер окончил русскую гимназию. Эпизоды из жизни эмигрантской гимназии послужили сюжетной основой рассказа Штейгера «Кирпичики» (Числа. Париж. 1933. Кн.7-8). Имея швейцарское гражданство, Штейгер в 1920-30-е много странствовал по Европе (Германия, Франция, Югославия, Албания, Румыния и др.). С детства болея туберкулезом, вынужден был продолжительное время проводить в швейцарских санаториях.
       Поэтическому творчеству посвятил себя с 16-17 лет. Первый сборник стихов Штейгера «Этот день» (Париж, 1928) вызвал сочувственный отклик Г.В.Адамовича, отметившего в «типично-юношеских стихах» со следами посторонних влияний (3.Н.Гиппиус, Г.В.Иванова) «то, что называется "лирическим содержанием"» (Современные записки. 1929. Кн. 38. С.525). В последующие годы стихи Штейгера появлялись в основных русских журналах и альманахах, издававшихся в Париже («Новый корабль», «Современные записки», «Встречи», «Числа», «Круг», «Русские записки»). Репутацию одного из наиболее своеобразных молодых поэтов эмигрантского поколения Штейгер завоевал после выхода в свет второй книги стихов «Эта жизнь» (Париж, 1932) и в особенности третьей — «Неблагодарность» (Париж, 1936). В.Ф.Ходасевич, нашедший сходство между поэтической стилистикой Штейгера, с характерными для нее фрагментарностью, лаконизмом, исповедальным началом («...как бы отрывки из дневника или даже заметки, вырванные из записной книжки, очень интимные по тону, как бы набросанные для себя или сказанные себе самому очень тихим голосом»), и «Уединенным» и «Опавшими листьями» В.В.Розанова, признавал наличие у Штейгера необходимых для «этого рода стихотворений» «большой внутренней сосредоточенности», «законченности чувства и мысли», «безошибочного чувства меры и изящества» (Возрождение. Париж. 1936. №4012. 28 мая. С.3). Не менее высоко о «Неблагодарности» и поэтической манере Штейгер отозвался М.О.Цетлин: «Здесь импрессионизм внешних "мазков" и внутреннее настроение прощанья и безнадежности — слиты в одно с большим мастерством» (Современные записки. 1936. Кн.52. С.439).
       Регулярно приезжавший в Париж и воспринимавшийся в кругу русских литераторов-парижан как «культурнейший, воспитанный, милейший и умнейший мальчик» (Яновский Б.С. Поля Елисейские. Книга памяти. Нью-Йорк, 1983. С.251), Штейгер внутренне тяготел к этой среде, ощущал духовную общность с писателями «русского Монпарнаса»: «...деклассированная, разночинская, полуеврейская, безнадежная и чуть сумасшедшая наша монпарнасская среда — на которой все же тень от Петербурга, от петербургского периода русской литературы,— мне чрезвычайно мила» (Письмо Штейгера к 3.А.Шаховской от 9 дек. 1935 // Шаховская 3.- С.185). Именно близость Штейгера к Монпарнасу послужила причиной разрыва отношений и прекращения интенсивной (с июля по сент. 1936) переписки между ним и М.И.Цветаевой (почти все письма Штейгер к Цветаевой не сохранились): восприняв большое исповедальное письмо к ней Штейгера как самовыражение «настоящего Романтика» и испытывая глубокое сочувствие к Штейгеру в связи с перенесенной им хирургической операцией, Цветаева несколько недель своей жизни всецело посвятила эпистолярному диалогу-«роману» с ним — духовным сыном, по ее ощущению (к Штейгеру обращен созданный в это время ее стихотворный цикл «Стихи сироте»); причину расхождения между ними Штейгер разъяснял в письме к Цветаевой от 18 сент. 1936: «...в моих письмах Вы читали лишь то, что хотели читать. Вы так сильны и богаты, что людей, которых Вы встречаете, Вы пересоздаете для себя по-своему...» (Цветаева М. Письма Анатолию Штейгеру. Калининград. Московская обл., 1994. С.130; см. также: Цветаева М. Хотите ко мне в сыновья? М., 1994; Цветаева М. Письма к Анне Тесковой. СПб., 1991. С.122-124).
       Во время своих парижских наездов Штейгер сблизился с Г.В.Адамовичем, который способствовал становлению его поэтического самосознания. В.В.Вейдле отмечал, что новое у Штейгера — «почти целиком выцеженное <...> из стихов Адамовича и его суждений о стихах» (Русская литература в эмиграции: сб. статей / под ред. Н.П.Полторацкого. Питтсбург, 1972. С.12). При этом поэзия Штейгер воспринималась как одно из наиболее законченных и характерных осуществлений «парижской ноты» — пропагандировавшегося Адамовичем стремления писать «тихо-скромно-незаметно», в «дневниковом» стиле, с установкой на предельно искреннюю и безыскусно-непосредственную передачу индивидуального жизненного опыта, с предпочтением «монпарнасских зыбких настроений» (Иваск Ю. Там же. С.52,63) перед отвлеченно-эстетическими и «метафизическими» устремлениями.
       Итоговый сборник Штейгер «Дважды два четыре. Стихи 1926-1939» (Париж, 1950) дал законченное воплощение его поэтической индивидуальности: простота выразительных средств и лаконизм поэтической фразеологии, «интимная» доверительность тона и обостренный психологизм (особенности, позволявшие возводить поэтическую родословную Штейгера к И.Ф.Анненскому), эскизность и недоговоренность, расширявшие смысловое пространство его лирических миниатюр, возвращение художественного потенциала отработанным поэтическим клише: «Слезы... Но едкие взрослые слезы. / Розы... Но в общем бывают, ведь, розы — / В Ницце и всюду есть множество роз. / Слезы и розы... Но только без позы. / Трезво, бесцельно и очень всерьез» (С.45). Ю.П.Иваск в рецензии на «Дважды два четыре», рассматривая Штейгера в ряду поэтов его поколения, подчеркивал, что он «всех их значительнее благородно-скромным и серьезным пониманием реальности, правдивостью, а также своим мастерством»: «По-детски беспомощный и по-детски обиженный, он каждое свое настроение передавал в законченной форме. Штейгер, заблудившийся ребенок, в творчестве своем неожиданно обнаружил также ту скромную сдержанность светского человека, который считает недостойным для себя высказывать чрезмерное волнение, стонать или говорить неясно. Поэтому его стихи, при всей их интимности, сдержанны и законченны» (Новый ж. 1951. № 25. С. 300-301).
       Во время Второй мировой войны Штейгер жил в Швейцарии, участвовал в антифашистской борьбе (работал в военной цензуре, составлял антифашистские листовки); тяжело переживая происходящее в Европе, после 1939 стихов не писал. Умер от туберкулеза. Резюмирующую общую оценку творчества Штейгера дал Г.В.Иванов в статье «Поэзия и поэты» (1950): «Стихи Штейгера — прекрасная иллюстрация к фразе: "Мой стакан невелик, но я пью из своего стакана". Они пример того, какое значение имеют вкус, чувство меры, поэтическая культура. Каждое стихотворение Штейгера — маленький шедевр вкуса, тонкости, чутья, доведенного до совершенства умения полностью использовать свои выигрышные стороны, искусно миновав слабые...» (Иванов Г. СС: в 3 т. М., 1994. Т.3. С.585).

Литература и другие источники информации