AZ-libr.ру

       Дочь гр. Эрнста-Иоганна Бирона, герцога Курляндского и Семигальского (1690—1772) от брака с Бенигной-Готлиб Тротта фон Трейден (1703— 1782).
       Род. в Митаве. В 1730 вместе с родителями и братьями прибыла в Россию. Императрица Анна Ивановна, страстно привязанная к своему фавориту, перенесла эту привязанность и на его детей. Она сама выбирала для них гувернеров и учителей, присутствовала при занятиях и спрашивала уроки. По вечерам императрица играла с ними в мяч, в волан, пускала змеи, выдумывала для детей разные забавы. Дочь Бирона, по отзывам современников, была нехороша собою, дурно сложена, маленького роста и имела сзади небольшой горб; но взамен этих недостатков природа одарила ее прекрасными выразительными глазами, хитрым и вкрадчивым умом, настойчивым характером и необыкновенной памятью; она училась с большим рвением и интересовалась преимущественно серьезными предметами. После того, как в июне 1737 Бирон был избран владетельным герцогом Курляндским и Семигальским, его дочь получила титул принцессы и свой особый придворный штат, состоявший из фрейлин, камер-юнгфер и пажей; она принимала участие во всех придворных церемониях.
       В феврале 1740, в день торжественного празднования мира с Турцией, императрица Анна Ивановна пожаловала ей свой портрет, осыпанный бриллиантами. Руки принцессы, за которой императрица обещала богатое приданое, добивались владетельные принцы (принц Саксен-Мейнингенский, герцог Голштейн-Готторпский), но получили отказ императрицы. После смерти императрицы Анны Ивановны, в кратковременное регентство Бирона (октябрь-ноябрь 1740), шли переговоры о возможном браке принцессы с внуком императора Петра I принцем Голштейн-Готторпском (будущим императором Петром III).
       Арест Бирона в ночь на 9 ноября 1740 резко изменил судьбу его дочери. Около 6 месяцев она провела вместе с отцом и всей семьей в Шлиссельбургской крепости.
       В июне 1741 бывший регент вместе с семьей был отправлен в ссылку в Пелым, а в марте 1742 их перевели в Ярославль. Постоянно терпя обиды от вспыльчивого и раздражительного отца, вымещавшего на ней всю горечь своего падения, умная и честолюбивая принцесса решилась бежать из дома отца и снова занять место при Дворе. Воспользовавшись приездом императрицы Елизаветы Петровны на богомолье к Троице-Сергиевой лавре, сговорившись с женой ярославского воеводы Бобрищевой-Пушкиной, принцесса в июне 1749 бежала из Ярославля. Будучи представлена императрице, она просила у нее покровительства от преследований отца за намерение принять православие, к которому, якобы, давно чувствовала влечение. Растроганная императрица объявила, что считает святым долгом взять на свое попечение «бедную овечку» и обещала, тотчас же по возвращении в Москву, окрестить ее. Через три недели принцесса торжественно приняла православие в церкви Гололовинского дворца, получив имя Екатерины Ивановны (причем императрица была ее крестной матерью).
       Поселившись в императорском дворце в Санкт-Петербурге, она получила должность второй надзирательницы над фрейлинами. С этого времени принцесса начинает играть некоторую роль при Дворе. В своих записках императрица Екатерина II писала о «шашнях» «принцессы Курляндской» с великим князем Петром Федоровичем (будущим императором Петром III), с которым она сблизилась за игрой в триссет. «Главное ее достоинство,— писала Екатерина II,— которое она имела в его глазах, состояло в том, что она была дочерью не русских родителей и кроме того имела еще ту неоцененную прелесть, что она охотно говорила по-немецки, и вот мой великий князь влюблен по уши... Нужно ей отдать справедливость, что она была очень умна: у нее были чудесные глаза, но лицом она была далеко не хороша, за исключением волос, которые были очень красивого каштанового цвета. Кроме того, она была маленького роста и не только кривобока, но даже горбата... Принцесса Курляндская вела себя вначале с большой сдержанностью; она была вкрадчива, и ум ее заставлял забывать, что у нее было неприятного в наружности, особенно когда она сидела; она каждому говорила то, что могло ему нравиться. Все на нее смотрели как на интересную сироту; к ней относились как к особе почти без всякого значения».
       Покровительствуемая влиятельным камергером Н.Н.Чоглоковым, духовником императрицы и несколькими старыми камер-фрау, принцесса не пренебрегала выгодами, которые ей могли доставить особенности ее придворной службы. Стоя во главе живших во дворце фрейлин, она занимала комнату, примыкавшую к их

Литература и другие источники информации