AZ-libr.ру

       [3.4.1920, Москва — 17.6.1994, Москва]
       — прозаик, кинодраматург.
       Родился в семье служащего. В начале 1930-х родители расстались (в конце жизни Нагибин узнал, что его настоящим отцом был К.А.Калитин, убитый в год рождения сына: см. повесть «Тьма в конце туннеля»). Мать вышла замуж за Я.С.Рыкачева, писателя, произведения которого в свое время были замечены А.М.Горьким. Я.С.Рыкачев умер в ссылке в 1952 в г.Кохме.
       На духовное формирование будущего писателя значительное воздействие оказала мать, привив «умение ощутить драгоценность каждой минуты, любовь к людям, природе и животным». Отчим приобщил к хорошей литературе — русской классике, Дюма, Жюлю Верну.
       В детские годы Нагибин увлекался спортом, особенно футболом, и тогдашний тренер «Локомотива» предсказывал своему питомцу большое будущее. Однако верх взяло увлечение литературой, о чем впоследствии Нагибин написал в рассказе «Почему я не стал футболистом». Одной из первых проб пера стала юношеская повесть «Я» — попытка разобраться в себе, своих увлечениях. В 1940 был опубликован первый рассказ Нагибина «Двойная ошибка» (журнал «Огонек»).
       Учился Нагибин сначала в Первом московском медицинском институте, перейдя затем на сценарное отделение ВГИКа (Институт киноискусств). В годы Великой Отечественной войны служил на Волховском фронте, был дважды контужен.
       В 1943 вышел первый сборник «Человек с фронта». Работал корреспондентом газеты «Труд», рассказывая об освобождении родины от захватчиков. В конце войны и послевоенные годы вышли сборник рассказов и очерков «Большое сердце», «Две силы», «Зерно жизни».
       После победы Нагибин много ездил по стране, писал о тружениках села, о деревенских женщинах, «пахавших на коровах, а то и на себе». На Курщине он познакомился с председателем колхоза «Луч» Т.П.Дьяченко, ставшей впоследствии прототипом главной героини повести «Бабье царство», сценария одноименного фильма, пьесы «Суджанские мадонны». По мотивам произведения композитор К.Молчанов написал оперу «Русские женщины».
       В послевоенные годы жизнь одарила Нагибин знакомством с А.П.Платоновым, оказавшим на него сильное влияние. Нагибин в числе первых выступил популяризатором платоновского творчества.
       Самоопределение Нагибин как писателя, мастера рассказа, произошло в 1950-60-е, когда были созданы такие рассказы, как «Трубка» (позже стал основой повести «Трудное счастье»), «Зимний дуб», «Комаров», «Зимнее эхо». В них с большим мастерством, поэтической силой раскрыт мир детства с его радостями, тревогами, нешуточными проблемами. Известность у читателя приобрели автобиографические циклы «Чистые пруды», «Книга детства». Произведения о предвоенном московском отрочестве, трогательной юношеской дружбе, первых влюбленностях пронизаны грустной мелодией — повествование в них ведется о сверстниках, многие из которых не вернулись с поля боя.
       С конца 1950-х Нагибин много работал в кино, написав или приняв участие в создании сценариев таких известных фильмов, как «Председатель», «Страницы жизни Трубникова», «Бабье царство», «Спасите наши души» («Красная палатка»), «Чайковский», «Дерсу Узала», «Ночной гость», «Девочка и эхо» и др.
       В ходе работы над сценарием фильма о Чайковском возник замысел двух повестей о дружбе композитора и меценатки Н. фон Мекк: «Как был куплен лес» и «Когда погас фейерверк». Эти произведения вошли в цикл историко-биографической прозы Нагибина, посвященной преимущественно деятелям русской культуры и литературы — протопопу Аввакуму, Тредиаковскому, Пушкину, Лермонтову, Тютчеву, Аполлону Григорьеву, Иннокентию Анненскому, Бунину, Рахманинову, которые составили книгу «Царскосельское утро» (1983). Несмотря на очевидную худож. неравнозначность произведений, составивших сборник, он свидетельствовал о хорошей культурной оснастке автора, создавшего обширную беллетристическую галерею, вызванную стремлением, по словам Нагибина воздать должное тем, кому не было додано при жизни.
       Писателю была присуща чуткая творческая интуиция, позволявшая предугадать будущую популярность находившихся в долгом забвении имен — Платонова, Лескова (очерк, рассказ «День крутого человека»). Нагибин приобщил читателя к тайне обаяния великого певца С.Я.Лемешева, посвятив ему очерк и проникновенный рассказ «Меломаны».
       Нагибин был не только профессионалом-рассказчиком, но и литературным наставником, поддержавшим своим авторитетом и напутствиями многих дебютантов — от В.Шукшина до В.Беломлинской. Своим творческим опытом писатель делился также в статьях, интервью, рецензиях, которые составили книгу «Не чужое ремесло» (1983). Среди публикаций в этой книге следует особо выделить «Признания», «Достоинство жанра», «Открытое письмо Борису Кравченко», «Чехов редактирует».
       Ряд произведений Нагибин вызвал особый читательский интерес и дискуссии в печати: написанная в 1960-е и увидевшая свет два десятилетия спустя повесть о встречах с ссыльным отцом «Встань и иди», мелодраматическая повесть «Терпение». Вместе с тем у читателя подчас возникало ощущение недовоплощенности творческого дара Нагибина. С годами это же чувство все острее испытывал и сам автор. Еще в 1942 он записал в «Дневнике»: «Нигде и никогда литература для себя не сольется с литературой для печати. Надо четко разграничить ящики стола, налево для себя, направо для всех. Это нужно для душевной гигиены, иначе путаница, из которой никогда не выберешься». Нередко это сделать удавалось, однако часто бывало и так, что граница между «ящиками» исчезала, и тогда происходило вторжение конъюнктуры в прозу, в сценарии, работа над которыми все больше тяготила автора: «Мне надо всерьез обновить отравленный кинохалтурой организм»; «Сценарии меня расхлябали»; «Халтура заменила для меня водку» (записи, сделанные в разные годы в «Дневнике»).
       Писатель одним из первых дал ответ на рыночную ситуацию, опубликовав книгу «Любовь вождей» (1991) — собрание повестей и рассказов, среди действующих лиц которых Сталин, Гитлер, Берия, Брежнев. Сюда же вошла грубо-фельетонная, написанная в неправом раздражении «Повесть о том, как не поссорились Иван Сергеевич с Иваном Афанасьевичем». И только в самом конце жизни Нагибин попытался выйти на исповедь, о чем свидетельствуют посмертно опубликованные произведения Нагибина «Тьма в конце туннеля», «Моя золотая теща» (1994), «Дафнис и Хлоя эпохи культа личности, волюнтаризма и застоя» (Октябрь. 1994. №9-10), «Дневник» (1995). Последние повести, как и дневниковая проза, сближены по содержанию с действительностью, передают текучесть, прихотливую смену настроений, оценок, суждений. Общим достоянием стало интимное, то, что годами таилось в душе, нарывало, болело. Предчувствуя близкий конец, Нагибин подготовит к печати прозу, где смешались свет и тьма, тонкие поэтические зарисовки и предельно интимные признания. В ней — откровенность, подчас доходящая до бесстыжести, пряный эротизм (особенно в повести «Моя золотая теща» — дань времени, когда все позволено), пренебрежение общественным мнением, почти детская беззащитная искренность, а рядом — беспощадные инвективы, проникновенные пейзажные зарисовки, напоминающие стих, в прозе.
       При всей событийной насыщенности, калейдоскопе портретных зарисовок (подчас тенденциозных и шаржированных), откликах на поездки по миру, зарубежные встречи «Дневник» Нагибина прежде всего является автопортретом, развернутым во времени...
       Со страниц прощального произведения Нагибин предстает образ одинокого и в жизни, и в литературе человека. Сильный, энергичный, он чуть ли не с 30-летнего возраста все чаще обращался к мыслям о близком конце, испытывая чувство «призрачности существования»: «Из любого соприкосновения с жизнью я выношу простое и глубокое презрение к себе, ибо всякий раз убеждаюсь, что я не настоящий». Как писал прозаик и издатель «Дневника» Ю.Кувалдин, «Дневник» Юрия Нагибина — «это лучшая, главная его книга».

Литература и другие источники информации