AZ-libr.ру

       [11 (24).9.1906, Курск — 1940 (по др. данным — 1943), в заключении]
       — прозаик.
       Лоскутов пришел в литературу в начале 1920-х с типичной для того времени «антимещанской» проблематикой фельетонов и очерков, в которых одновременно утверждалась идея победы нового мира и которые уже тогда граничили по своему характеру с рассказами. Не случайно уже в конце 1920-х ранние произведения Лоскутова были опубликованы отдельными книгами: «Конец Мещанского переулка» (1928), «Золотая пустота» (1929, совместно с С.В.Урнисом) и «Отвоеванное у водки» (1929).
       Известность приходит к Лоскутов в 1930-е — время многочисленных писательских командировок в различные концы необъятной страны, время активного освоения советской литературой новой действительности, в частности, темы «советского Востока» — в этом принимали участие А.Платонов, К.Паустовский, В.Иванов, Н.Тихонов, В.Луговской, В.Гусев и др. Это было не только инициированной «сверху» агитационной кампанией. «В жизни каждого писателя бывают годы спокойной работы, но бывают иногда годы, похожие на ослепительный взрыв творчества». Одним из таких «взрывов» было для ряда писателей начало 1930-х — «годы шумных споров, напряженной работы, нашей писательской молодости и, пожалуй, наибольших писательских дерзаний» (Паустовский К. СС: в 6 т. М., 1958. Т.5. С.581-582). Писатели не просто осваивали экзотическую восточную тематику, но утверждали идеи интернациональной дружбы между народами, способствовали творческому росту ряда молодых художников региона. Глубоко изучая инонациональный художественный опыт и психологию, они развивали уникальную традицию художественного разнообразия многонациональной литературы, преодолевая национальный герметизм и создавая возможность взаимовлияния и взаимообогащения различных национальных культур. В этом сложном, многостороннем и неоднозначном процессе сыграло свою роль и творчество Лоскутова, жизнь которого, по словам близко знавшего его К.Паустовского, была сплошной экспедицией в самые разнообразные области, но больше всего в Среднюю Азию.
       В 1930-32 Лоскутов работал в Среднеазиатской радиогазете (Ташкент), много ездил по краю, овладел туркменским и узбекским яз. Возвращаясь на зиму в Москву, он подготовил серию документальных рассказов «Тринадцатый караван. Записки о пустыне Кара-Кум» (1933) — эту книгу критика признала «своего рода — энциклопедией пустыни». В это время Лоскутов сближается с регулярно собиравшейся у Р.Фраермана группой московских писателей, которую А.Гайдар — по шутливой аналогии с пушкинским «Арзамасом» — прозвал «Конотопом». В нее входили также К.Паустовский, редактор журнала «Наши достижения» Вас.Бобрышев, редактор журнала «Пионер» Борис Ивантер, сотрудник лучшего в журнале «Пионер» литературного отдела Иван Халтурин, мастер жанра литературного портрета, написанного в расчете на детского читателя, и др. «Это была дружная семья... Их связывала и литература, и жизнь, и подлинная дружба, и общее веселье. Это было содружество людей, преданных без страха и упрека своему писательскому делу. В общении выковывалась общность взлядов, шло непрерывное формирование характеров, как будто сложившихся, но всегда юных. И в годы испытаний, в годы войны, все, кто входил в эту семью, своим мужеством, а иные и героической смертью доказали силу своего духа» (Там же. С.583).
       Летом 1933 в качестве корреспондента журнала «Наши достижения» и «Вечерней Красной газете» Лоскутов принял участие в автопробеге «Москва-Кара-Кум-Москва» — это явилось материалом для книги «Рассказы о дорогах» (1935). Особенное впечатление произвели новеллы «Белый слон», «Черкез» и др. Не случайно первое после 20-летнего перерыва, уже посмертное издание Лоскутова было названо «Белый слон. Очерки и рассказы» (1958).
       Лоскутову-художнику присуще сочетание исследовательского и художественных начал, удивительная писательская зоркость, обилие разнообразного познавательного материала. Внимание к точно документированной детали сочеталось у него с ощущением поэтической сущности жизни в целом. Он умел в самом будничном открывать черты необыкновенного, для него, «путешественника и тонкого наблюдателя, типа Пржевальского, Ливингстона или Обручева, не было в жизни скучных вещей» (К.Паустовский). Художественную манеру Лоскутова сравнивали с поэтикой раннего Паустовского (Милашевский В.— С.70).
       Творчество Лоскутова — продолжение лучших гуманистических традиций русской литературы, его доброта распространялась не только на мир людей и живую природу («Рассказ о говорящей собаке» и др.) — она была всеобъемлющей, космической. Подобно В.Луговскому, сумевшему воспринять, как маленького доброго друга, бегущий за ним через весь осенний ветреный город кленовый листок. Лоскутов, как и герои-«мастера» А.Платонова, умел одухотворять машины. Это было не отражением технократических тенденций к роботизации будущего, а одной из форм проявления человечности писателя. Каждая машина, по его мнению, тоже обладала своим особым характером и требовала в обращении с ней не только профессиональных навыков, но понимания и любви — «именно так относятся к машине настоящие рабочие!»
       В ощущении суровой, но прекрасной и загадочной красоты среднеазиатской пустыни, в специфике ее пейзажей у Лоскутова чувствуется едва уловимое веяние восточной мифологии, преломившейся через восприятие самого «человека пустыни». Так, пастухи, «привыкшие только к следам людей и животных», увидев узорчатый след протектора, начинают рассказывать легенду о двух проползших по пескам исполинских змеях.
       Лоскутов многого не успел: он погиб преждевременно и трагически. После его смерти даже у жены и дочери не осталось фотографии писателя — все было «сметено могучим ураганом» (фото, опубликованное в тексте статьи в Краткой литературной энциклопедии, принадлежит другому человеку). Существует единственное изображение Лоскутов — живой, нервный, «молниеносный» рисунок, изображающий молодого человека в типичной одежде 1930-х. Он принадлежит известному иллюстратору классической и современной литературы В.А.Милашевскому. Художник, хорошо знавшей Лоскутов, говорил о его внешности: «Не лицо, а визитная карточка эпохи!» (Милашевский В.— С.70). Это определение во многом относится и к творчеству писателя.

Литература и другие источники информации