AZ-libr.ру

       [10.4.1937, Москва]
       — поэтесса, переводчица.
       В 1960 окончила Литературный институт им. М.Горького. Первая книга стихов «Струна» вышла в 1962, за ней последовали «Уроки музыки» (1969), «Стихи» (1975), «Свеча» (1977), «Метель» (1977), «Тайна» (1983), «Сад» (1987), «Побережье» (1991), «Гряда камней» (1995). Ахмадулина начинала в группе т.н. «громких», трибунных молодых поэтов 1960-х, но занимала в ней особое место. Ей никогда не была свойственна открытая публицистичность Е.Евтушенко, масштабный разворот «антимиров» А.Вознесенского, однако по-своему ей близки внутренний динамизм, чувство движения времени, острое ощущение новизны, характерные для поэзии «громких». В ранний период своего творчества она испытывала неистребимую тягу к дороге, открывающей «за далью — даль», новые края, к стремительному, дерзкому движению. В стихотворении «Светофоры» (сб. «Струна») Ахмадулина, постоянно сдерживая себя («Постой, не гони»), все-таки покорялась движению: «О, извечно гудел и сливался, / О, извечно бесчинствовал спор: / Этот добрый рассудок славянский / И косой азиатский напор. / Видно, выход — в движенье, в движенье, / В голове, наклоненной к рулю, / В бесшабашном головокруженье / У обочины на краю».
       В последующих сборниках Ахмадулина внешнее движение все заметнее уступает место движению внутреннему, душевной сосредоточенности. Некоторые критики стали даже упрекать ее в камерности, в отрешенности от общих проблем жизни, но, как справедливо заметил латышский поэт Марис Чаклайс, в лирике Ахмадулина «из тонкого, небольшого импульса, зачастую вызванного обыденным поводом, создается сложный поэтический мир, который заключает в себе точно увиденный микромир, глубоко интимное чувство, внутренне выстраданный широкий мир с его жизненными коллизиями» (Дружба народов. 1975. №7. С.246).
       Тема творчества, заявленная еще в «Струне», тема рождения прекрасного становится одной из центральных в поэзии Ахмадулиной. Напор творческой страсти и блаженство освобождения от него, связанные с процессом рождения сложной поэтической гармонии, у Ахмадулиной особенно ощутимы в «звукорожденье», в музыке слова, в интонации стиха, сопрягающей физический акт речи с духовной окрыленностью высказывания. В стих. «Однажды, покачнувшись на краю...» она признается: «Я стала жить и долго проживу. / Но с той поры я мукою земною / Зову лишь то, что не воспето мною, / Все прочее — блаженством я зову».
       Еще в 1957 Ахмадулина писала: «Влечет меня старинный слог. / Есть обаянье в древней речи. / Она бывает наших слов / И современнее и резче». На формирование неповторимой интонации поэтессы, ее речевого строя, который условно можно, очевидно, назвать барочным, оказали влияние Пушкин и Лермонтов, Ахматова и Цветаева, Пастернак и П.Антокольский, а также грузинская поэзия, которую она много переводила. Одному из наиболее близких ей грузинских поэтов она посвятила стихотворение «Симону Чиковани»(1963).
       В сборнике «Струна» интонационный строй оставлял ощущение, что сильное и потенциально глубокое дыхание Ахмадулиной не раскрывается полностью, ритм «забивает» мелодию стиха, паузы задерживают дыхание, делая его несколько стесненным и неровным. В последующих книгах Ахмадулиной синтаксические периоды удлиняются, дыхание становится более глубоким и свободным, ритмика и мелодика стиха более сложными и разнообразными. Литературная ситуация 1960-70-х, связанная с развитием «тихой поэзии», оказалась благоприятной для Ахмадулиной; она способствовала развитию в ее лирике медитативности, но не укротила в ней внутренней подвижности и силы чувств, не примирила поэтессу с обывательской тишиной, что особенно ощущается в поэме «Сказка о Дожде» (1962).
       Промокшая до нитки героиня, оставив на крыльце своего неотступного спутника — Дождь, приходит в уютный, респектабельный дом. «Признаться, я любила этот дом. / В нем свой балет всегда вершила легкость. / О, здесь углы не ушибают локоть, / Здесь палец не порежется ножом». Внимание хозяев к «одаренности», камин, вино, хрусталь и шелка располагают, казалось бы, героиню к доброте и всепримиряющей любви, заставляют на время забыть о неприкаянном, оставленном на улице Дожде, с которым никак нельзя быть вместе в таком доме и у таких хозяев. «Я делаюсь все больше, все добрей! / Смотрите — я уже добра, как клоун, / Вам в ноги опрокинутый поклоном!» Ахмадулина не случайно говорит о такой всеобъемлющей, расплывающейся доброте с оттенком ожесточения и горькой иронии, сравнивает себя с клоуном. Дело в том, что в любезностях хозяина и хозяйки, в расспросах гостей героиня почувствовала ритуальность, скрытые за вниманием высокомерие и самолюбование, снисходительность к «одаренностям» не от мира сего, праздное любопытство людей, пресыщенных покоем и уютом, и это вызывает у нее протест, неприятие. Сыграл здесь свою роль и Дождь, который напомнил о себе, как беспокойная совесть, и которого она в конце концов зовет в дом, где он воспринимается хозяевами и гостями чуть ли не как всемирный потоп.
       Как художник Ахмадулина чутко ощущает нравственную глухоту эстетствующих хозяев и гостей дома, больше всего заботящихся о своем покое и благополучии. «Хозяин дома прошептал: / — Учти, / Еще ответишь ты за эту встречу! — / Я засмеялась: / — Знаю, что отвечу. / Вы безобразны. Дайте мне пройти».
       Кроме «Сказки о Дожде», Ахмадулиной написаны поэмы «Озноб» (1962), «Моя родословная» (1963), «Приключение в антикварном магазине» (1964), «Дачный роман» (1973) и «Недуг» (1995), сценарии «Чистые пруды» и «Стюардесса» (в сотрудничестве с Ю.Нагибиным), несколько очерков («На сибирских дорогах») и рассказов («Бабушка», «Много собак и Собака», «Нечаяние» и др.).
       Многие стихи Ахмадулиной посвящены теме дружбы («Мои товарищи», «Гостить у художника», «Рисунок», «Зимняя замкнутость», «Письмо Булату из Калифорнии», «Я думаю: как я была глупа...», «Анне Каландадзе», «Роза» и др.), Ленинграду-Петербургу и его окрестностям («Ленинград», «Посвящение», «Ровно полночь...», «Стена», «Гряда камней» и др.), А.Блоку и др петербуржцам («Бессмертьем душу обольщая...», «Темнеет в полночь и светает вскоре...», «Побережье», «Завидев дом, в испуге безъязыком...», «Дом с башней», «Поступок розы» и др.)
       Для Ахмадулиной характерен поиск гармонического взаимодействия между культурой, повседневным бытом и природой. В ее лирике влияние одного поэта уравновешивается влиянием другого, лирическая дерзость, непокорство и экспрессивность Цветаевой «смиряются» спокойной торжественностью Ахматовой, лирический импрессионизм раннего Пастернака в восприятии природы дополняется гармонической пластикой зрелого Пушкина. Подобно тому как это было в поэзии Пастернака, природа в лирике Ахмадулиной все активнее становится живой соучастницей человеческой жизни и творчества. Всматриваясь и вживаясь в нее, поэтесса все отчетливее чувствует и узнает в ней пушкинские черты, которые в ее лирике дают о себе знать пушкинскими образно-стилистическими и ритмико-интонационными реминисценциями: «Вновь грозно-нежен разворот небес / В знак бедствий всех и вместе благоденствии. / День хочет быть — день скоро будет — есть / Солнце-морозный, все точь-в-точь: чудесный»; «Во всем ловлю таинственные знаки, / То след примечу, / То заслышу речь. / А вот и лошадь запрягают в санки. / Коль ты велел — как можно не запречь?» Во многих стихах Таруса и окрестные селения Пачево, Поленово, Алексино, Ладыкино стали для Ахмадулиной своего рода Михайловским, а главным эстетическим ориентиром для нее со временем становится все больше Пушкин.
       Статьи Ахмадулиной посвящены в основном Пушкину и Лермонтову, Цветаевой и Ахматовой; воспоминания — Б.Пастернаку, В.Набокову, А.Твардовскому и Е.Винокурову.

Литература и другие источники информации