Семёнов Сергей Александрович [19.10.1893-12.01.1942]
Семёнов Сергей Александрович
[7(19).10.1893, д.Наумово-Починок Костромской губ.— 12.1.1942, Волховский фронт]
— прозаик.
Родился в рабочей (во втором поколении) семье. Дед первым в роду покинул деревню, занимался отхожим промыслом, затем работал плотником в Петербурге на «Железопрокатном, проволочном и гвоздильном заводе». Отец — токарь на металлическом заводе в Петербурге. Детство Семёнов прошло на рабочей окраине Васильевского острова в Петербурге. Из-за материальных трудностей Семёнов смог закончить только 1-й класс церковноприходской школы. Позднее окончил 4 класса городского училища. Начинал работать на заводе, но из-за слабого здоровья с завода ушел. Был «мальчиком» в немецкой конторе, рассыльным и сортировщиком писем на почтамте. В поисках заработков одно время жил в Тифлисе. В 1918 поступил в Петроградскую военно-инженерную школу; через год ушел в Красную Армию: «...октябрь семнадцатого года был безудержным прыжком в ослепительную, грохочущую жизнь. Тогда — завертело, забило, закружило, захлестнуло... Лил свою и чужую кровь. Был почти на всех фронтах: у границ Монголии, за Полярным кругом, Кронштадт поставил в этой жизни точку» (Автобиография. 1925). Семёнов был ранен, контужен, «принял под Кронштадтом ледяную ванну и демобилизовался с испорченным правым легким». В партию большевиков вступил в 1918.
Первый рассказ «Тиф» (1921; доработан в 1923-27) с медицинской точностью воспроизводил течение тифозного заболевания у комиссара, который, несмотря на тяжесть болезни, рвался обратно на фронт, на помощь сражающимся красноармейцам. Именно в этом произведении стала складываться та манера литературного письма Семёнова, которой он не изменял ни в одном из последующих своих прозаических опытов. Критика сразу поддержала стремление Семёнова «к точности, к "объективности", к выделению не своих эмоций и не своей своеобразной речи, а реального бытового и психологического материала»; Семёнов был назван «последовательным реалистом» (Горбачев Г.— С.5, 6). Своими уверенными реалистическими взглядами Семёнов действительно выделялся из всех пролетарских, пролеткультовских писателей, хотя и находился в их среде.
В 1923 Семёнов пишет статью «Заметки о литературе не критика, а писателя (В порядке дискуссии)» (Литературная неделя. Пг., 1923. С.3-4), в которой оспорил вульгарные классовые установки революционных идеологов Пролеткульта, настаивавших на «упразднении» национального классического наследия. Обвиняя Л.Троцкого в распространении тезиса об «отмирании» старой русской литературы, Семёнов писал: «Мы, пролетарские писатели, в своей генеалогии... крепко-накрепко связаны с великими художественными традициями старой — без кавычек — русской литературы»; «прорыва между завершителями подлинной старой русской литературы — Толстым и Достоевским — и нами нет...».
Семёнов стремился уяснить особенности социальных эмоций, нравственных побуждений современников. Он ставил в своих произведениях нередко опыты дерзкие, пытался извлечь «экстракт» чувств, настроений участников революционных событий. В рассказе «На дорогах войны» (1921, в 1924 в текст рассказа были внесены изменения), выдержанном в рамках психологической новеллы, писатель искал ответа на вопрос: в классовой схватке борются люди-враги или некие общие неудержимые социальные инстинкты? Воссозданная в повествовании нескончаемая цепь взаимных жестокостей оставляла этот вопрос открытым.
Еще более сложный круг проблем был обнажен в рассказе «Голый человек» (1922). Пронизанный нервным, напряженным раздумьем об эпохе, монолог героя продолжает обнажать противоречия, которые были запечатлены в рассказе «На дорогах войны»: «Человеку убить человека — всегда мучительно, всегда трудно, всегда трагедия; убить гражданину миллионы подобных себе — всегда легко... Еще бы не легко — впереди маячат такие идеальные цели!..» (Голый человек: Рассказы. Л.; М., 1924. С.10-11). Следуя в своей отчаянной бескомпромиссности Достоевскому, Семёнов произносил самые мучительные и самые запретные слова о революционном времени: за «всяческими доктринами мирового счастья, всеобщих гармоний» «скрыто главное, неизменное и нерешенное — сам человек»; «наша эпоха окончательно и до дна подменила человека гражданином», в связи с этим страсти сердца подменены страстями ума. Жестокость эпохи легко оправдывается «близкими целями всеобщей гармонии», «а за общими рассуждениями о революции и Интернационале удобно прячутся трусливые думы о личном».
С такой же беспощадной обнаженностью Семёнов рисовал социальное бытие, общественное поведение своих героев. В романе-дневнике «Голод» (1922) воссоздана мучительная картина гибели от голода времен Гражданской войны семьи старого рабочего.
Идеологическим противоречиям эпохи, с одной стороны, и непомерно трудному бытию трудящегося человека — с другой, были посвящены сборник рассказов Семёнова — «Голый человек» (1924), «Да, виновен!» (1925), «Единица в миллионе» (1924), «Копейки» (1924) и др. Пути к социальной гармонии Семёнов пытался начертить в таких произведениях, как очерк о Волховстрое «Республика на экзамене» (1923), рассказы «О чем рассказывал мне Сакре (Лопарские легенды)» (1923), где оживали картины природы, возникал романтический ореол народных легенд и где писатель не мог скрыть своего восхищения перед энтузиазмом людей, задумавших построить новую жизнь.
В 1928 в письме к Р.Роллану М.Горький писал: «...Сергей Семенов, рабочий, очень оригинальный талант, несколько зависимый от Кнута Гамсуна,— хорошая зависимость, на мой взгляд!» (Горький и советские писатели. Неизданная переписка // ЛН. 1963. Т.70. С.19). В это время Семёнов создал самое значительное свое произведение — роман «Наталья Тарпова» (1927-28), посвященный борьбе в сознании человека революционного времени искренних любовных переживаний и «трусливых дум о личном». Образ Натальи Тарповой — «тип средней женщины-партийки» (Г.Горбачев) — наделен у Семёнова (в отличие от героинь многочисленных комсомольских повестей 1920-х на т.н. «половую тему») художественной полнотой, писательским волнением; ее понимание «свободы» чувств, ее любовь к инженеру Габруху отмечены подлинным драматизмом. (Семёнов рисовал облик Натальи Тарповой с актрисы Натальи Болотовой, ставшей женой Семёнова) Роман выдержал несколько изданий, был переведен на другие. языки, инсценирован.
В середине 1920-х Семёнов был занят редактированием альманаха «Ковш», принимал участие в организации «Издательства писателей в Ленинграде». В 1925 Семёнов написал повесть «Предварительная могила» — отчасти автобиографическое произведение, где постепенно слабеющий здоровьем («испорченное правое легкое» под Кронштадтом) писатель попытался проанализировать собственную жизненную позицию. В «Предварительной могиле» тяжело заболевший офицер царского флота решает уединиться, отъединиться от людей; он удаляется работать смотрителем на маяке. Но, уйдя от людей, герой не приобрел ни здоровья, ни душевных сил; одиночество превратилось для него в «предварительную могилу». Работа над повестью словно прибавила сил Семёнову. Одержимый страстью к путешествиям, он во время работы над 3-й частью романа «Наталья Тарпова» отправляется в Арктику (в это время шло освоение Северного морского пути). В 1932 находится в составе команды ледокола «Сибиряков», в 1933 — на «Челюскине», на ледоколе «Садко». Пишет очерки, статьи; несмотря на заболевание легких, выполняет тяжелую физическую работу рядового члена экспедиции. По возвращении в Ленинград публикует очерки об О.Ю.Шмидте, В.Ю.Визе, капитане В.Воронине и др. В 1933 выходит книга «Экспедиция на "Сибирякове"». Используя название стенной газеты, которая выпускалась в арктической экспедиции, Семёнов пишет пьесу «Не сдадимся!» («народно-героическое представление в 4-х актах, 52 эпизодах»), которая шла на сценах нескольких театров.
Семёнов часто ездил в Пушкинские Горы, там писал «Наталью Тарпову»; в 1935-36 он становится директором Пушкинского заповедника. В конце 1930-х Семёнов возглавлял литературно-консультационную работу при Ленгосиздате. Несмотря на ухудшение здоровья, много работал над прозой, в это время выходят его рассказы «В тумане», «Рекомендация», «Ревность» и др.
В первые дни Великой Отечественной войны вступает в народное ополчение, командует писательским взводом ополченцев; редактирует дивизионную газету; Семёнов был введен в состав Политуправления Ленинградского фронта. В эти дни пишет жене с фронта: «Относительно меня вопрос ясен: я — ленинградец, и из Ленинграда не уйду. Что бы ни случилось с моим родным городом,— на его улицах есть баррикады: я встану на одну из них и останусь там до конца» (Избранное. С.11).
В конце 1941, направляясь в редакцию фронтовой газеты «В решающий бой» по Дороге жизни на Ладоге, Семёнов заболел крупозным воспалением легких. Скончался в одном из госпиталей Волховского фронта.
Соч.:
СС: в 4 т. М.; Л., 1928-30;
Однотомник. М., 1936;
Избранное. Л., 1970.
Лит.:
Горбачев Г. Творчество Сергея Семёнова // Семенов С. СС. М.; Л., 1930. Т.1. С.5-36;
[Биографическая справка] // За Советскую Родину. Л., 1949;
Бартэн А. Сергей Семёнов. Очерк жизни и творчества // Семёнов С. Избранное. Л., 1970. С.3-12;
Залыгин С. В пределах искусства. М., 1988. С.276-287.
Н.А.Грознова
Оглавление | Все источники