Морозов Геннадий Сергеевич [10.09.1941]
Морозов Геннадий Сергеевич
[10.9.1941, г.Касимов Рязанской обл.]
— поэт.
Родился в семье служащего. Окончил Касимовский индустриальный техникум (1961).
По распределению был направлен в г.Киров, откуда переехал в Ленинград, где
работал в одном из НИИ. Вел ЛИТО при газете «На страже Родины» (1972-75),
заочно учился в Литературном институте им. Горького (1975-80).
В 1977 стал членом СП СССР, работал редактором в Лениздате.
Первое стихотворение «За Окою, словно сабли, зазвенели ливни...» написано в 14
лет, первая публикация — стихотворение «Парни» (газета «Молот» (Киров). 27
марта 1963). В качестве постоянного автора публиковался в ж. «Москва», «Наш
современник», «Огонек» (лауреат его премии 1977), «Молодая гвардия» (лауреат
его премии 1985), «Нева», «Звезда», «Аврора», «Сибирские огни», в альм.
«Поэзия», еженедельнике «Литературная Россия». Первый сборник стихов —
«Мещерский городец» (М., 1974).
Этапы своего творчества определяет «от описательных и сюжетных стихов — к
философскому осмыслению внутреннего мира человека, который наиболее полно
раскрывается в "чистой лирике"» (Творческая биография, 2003. Машинопись. С.2).
Стих Морозова — традиционный, свое творчество поэт соотносит с теми истоками,
«где постоянно бьет чистейший и неиссякаемый словесный источник русского
фольклора» (Творческая биография. С.2). Любимыми поэтами называет А.Блока,
С.Есенина, Н.Рубцова, Ю.Кузнецова, которым посвятил ряд стихотворений. Ощутимо
также подспудное влияние Ф.Тютчева — в мотиве «скрытого томления» природы и
«последнего катаклизма» («И нас поцелует чернобыльский дождь / в безмолвные
губы») и С.Клычкова — в ощущении трагического предзнаменования в природе: «С
чего бы так низко к земле припадают / плакучие ветви берез?!»
Основная тема поэзии Морозова — Россия в многогранности ее звучания. Здесь дают
о себе знать и все еще не прошедшая память о войне в родном крае, где «каплет
кровью земляника / на прах истлевших блиндажей» (Посветлело. С.32), и голодное
военное и послевоенное детство мальчишек, что «донашивали шапки / пропавших без
вести отцов» (Там же. С.12). Поэт пишет о том, как ему и его сверстникам,
спешащим по крепчающему морозу в худой одежке домой, казалось, что «жидкая
похлебка / вот-вот замерзнет в животе!» (Отзывчивость. С. 21). «Мы слабли к
весне. Нас ветром качало, / как в поле полынном худую траву, / но зрела
картошка и нас выручала. / И к нам, словно руки, тянула ботву» (Посветлело.
С.15). На смену тяжелому детству приходит в поэзии Морозова ранняя трудовая
юность: «Мозолил руки мне топор. / А не туристская гитара» (Отзывчивость.
С.105).
Значительное место в поэзии Морозова занимает тема деревенской жизни. Поначалу
поэт еще любуется слаженностью ее быта, где «с фундаментом каждого дома /
Смоленое слито бревно» (Мещерский городец. С.9). Однако этот ее крепкий лад все
чаще начинает осознаваться лишь как прошлое родной деревни, как, например, в
стих. «Старые бани» (1975): «Забиты бани и забыты, / Тазы тускнеют и корыты, /
рассохлись рубель, и вальки» (Отзывчивость. СП). Ее тема принимает откровенно
ностальгическое звучание: «Гляжу я на старые стены — / Толкается сердце в
ребро» (Там же. С. 106). В итоге поэт видит деревню непоправимо оскудевшей — с
«прогнившими порогами», «щелястыми полами», «скрипящими косяками», «рассохшими
сенцами» в избах, а на улице с «похиленными пряслами».
В связи с этим активно звучит в поэзии Морозова мотив прошлого — от безотчетно
импульсивных восклицаний («О старина! Души моей услада!») до заклинаний,
обращенных к «заветному свету ушедших лет» побыть до «смертных дней» с поэтом,
а также вернуть из «былой жизни» нечто в ней прежде не замеченное: «Ты в темном
омуте души / яви мне то, что было скрыто». Завершаются обращения к прошлому
утешительной перефразировкой известной поговорки: «То, что было, то не сплыло,
/ а таясь живет во мне».
Не проходит Морозов и мимо урбанистической зоны, активно вытесняющей мир
сельской России. Живописание городских наблюдений оборачивается чаще всего
перечислением печальных примет и фактов. Цветы здесь «обреченные», поскольку
поливаются всего лишь «водопроводным дождем» «ливневые лужи» высыхают скорее не
от солнечных лучей, а от «дымных выхлопов машин», и с каждым годом все жестче
«железо давит и бетон». Необходимость жить между деревенским простором и
«бетонной клеткой» рождает в душе поэта конфликтное состояние раздвоенности.
И все же тема деревенской, «ромашковой» родины, в ее независимости от
исторических невзгод занимает в поэзии Морозова главное место: «Здесь детство
плыло лодочкой. / Здесь юность началась /<...> И я стою растерянный, /
Затерянный, / Ничей... / Овеянный, взлелеянный / Родиной моей!» (Мещерский
городец. С.16). Это «Оки и Волги голоса, / отроги зыбистых откосов. / И золотая
полоса / Песчаных отмелей и плесов» (Посветлело. С. 26). Она включает в себя и
понятие малой родины поэта — «соловьиный касимовский край», и опять же родное
ему понятие всей России — как отечества: «Замер я, как перед строгим отцом, /
перед российским простором» (Отзывчивость. С. 5).
В изображении родной природы на первый план поэтом выдвигается ощущение
слитности с нею своей души, которую «норовит душа природы / окликнуть голосом
своим», «Мое сердце, как лето горячее» (Поле зовет. С.37). Присущ стихам
Морозова и момент «одомашнивания» природы, метафорическое восприятие ее на
бытовом уровне: «До солнца почти поднимаем / Блестящие лица лопат!», «И
коромысла грузно гнутся, / И небо булькает в ведре!» (Мещерский городец. С.12,
55). Воздействие природы на человека у Морозова всегда благотворно. Ее образ в
его стихах телесно-ощутим. Поэт дает почувствовать, как приятно «прижаться
щекой к ветерку», услышать, как «упруго и раскатисто... по камушкам бежит...»
родник или «веселый, легкий плеск реки...» Присущая поэзии Морозова связанная с
точностью наблюдения выразительность детали реализуется прежде всего в образах
природы: «Светел день!.. Метель сквозит... / Солнце тонкое скользит», «И
стеклянно звенит, / Как посуда, / Сквозь весенние нити / Капель...», «Вот
листья летят мимо рук» (Мещерский городец. С. 34, 40), «Прислушайтесь: шорохи
снега / так схожи с шур-шаньем травы!», «Белый пар отслоился от пашни» (Поле
зовет. С. 29,32), «Из почки выпорхнул листок» (Отзывчивость. С.99).
Что же касается эмоционально-психологического настроя лирики Морозова, то им
выражается, несомненно, свойственное поэту ощущение напора жизни («О жизнь, ты
ломишься ко мне / Сквозь бурелом пространства» (Посветлело. С.5), «Жизнь не
бежит куда-то мимо — / стрелою свищет сквозь меня. / Она едучей злого дыма / и,
может, гибельней огня» (Отзывчивость. С.105). Поэт воспринимает жизнь
экспрессивно, он не только ощущает в самом себе «юности ярую силу», но и видит
нечто подобное в природе: «Рябины гроздь, как рана, рдела...», «И ветер
выкручивал сучья...» (Мещерский городец. С.15,20,25).
С активностью восприятия жизни в поэзии Морозова связано и ее светоносное
начало: «С бидоном идет молодайка, / И солнце звенит на зубах», «Горит береза
ярко над ручьем» (Мещерский городец. С.11, 24), «Как ясно в небе предосеннем»,
«И прозрачной речкою / вся душа просвечена», «Ах, как нынче кругом просветлело.
/ И озера, и речки чисты» (Поле зовет. С.6,19, 69), «Запахла пашня теплым
хлебом, / согрел лицо мне красный луч» (Посветлело. С.28). Контраст света и
тьмы также составляет структурообразующий элемент лирики Морозова: «Черный день
/ белым снегом отбелится...», «...нас единит живое пламя, / а не остывшая
зола».
Стихи Морозова перелагались на музыку композиторами Б.Грабовским, В.Ивановым,
М.Лебедевой, В.Панченко и др.
Соч.:
Мещерский городец: стихи. М., 1974;
Я рос на просторе: детские стихи. Л., 1983;
Поле зовет: стихи. М., 1984;
Отзывчивость: стихи. Л., 1985;
Посветлело. Л., 1987;
Любви связующая нить. Л., 1990;
Красота неувядаемая: Стихи и проза. Касимов, 1991;
Под сводом небесным: стихи. М., 1994;
И тайный звук в душе звучал. СПб., 1998;
СС: в 5 т. Т. 1: Стихотворения. Поэмы, проза. СПб., 2003.
Лит.:
Веселое В. Ответственность дебюта // Смена. 1974. 23 янв.;
Родин И. О книге «Мещерский городец» // Мещерская новь. Касимов. 1974. 4 мая;
Михайлов И. Рязанские мотивы // Аврора. 1975. №3;
Покровский А. Душа леса // Литературная Россия. 1976. 16 июля;
Кутов Н. Зрелость чувств // Вечерний Ленинград. 1975. 26 окт.;
Михайлов Ал. Что у кого есть // Москва. 1975. №6;
Сотников Н. Стихи есенинского края // Молодой Ленинград. 1975. №6;
Захаров А. Подлинный стих — негромок // Звезда. 1986. №10;
Карлагин И. О книге «Отзывчивость» // Сибирские огни. 1986. №10;
Максимов Н. Начальной жизни торжество // Нева. 1987. №4;
Терехин Л. О книге «Посветлело» // Литературное обозрение. 1988. №1.
А.И.Михайлов
Оглавление | Все источники