Ким Юлий Черсанович [23.12.1936]
Ким Юлий Черсанович (псевдоним Юлий Михайлов)
[23.12.1936, Москва]
— поэт, драматург, композитор.
В 1937 Ким осиротел: отец был репрессирован (расстрелян в 1938). Мать оказалась
в ссылке, вернувшись из которой, она вместе с сыном отправилась в Туркмению,
откуда Ким, в 1954 приехал в Москву и поступил в Московский государственный
педагогический институт, не решившись поступать на журфак МГУ, «хотя и считал
себя начинающим писателем, имея за душой с десяток плохих стихотворений...
нагло полагая, что уж как-нибудь, в процессе обучения, стану если не писателем,
то журналистом, либо редактором, либо ученым-литературоведом» (Творческий
вечер: Произведения разных лет. С.266).
В МГПИ Ким занимался в литературном кружке, сочинял стихи и песни, посещал
семинар по античному искусству, учил латынь, публиковался в стенной и
многотиражной местной прессе, иногда выступал на сцене. МГПИ в те годы был
известен как рассадник т.н. «авторской песни»: там учились и творили ее
создатели — Юрий Визбор, Ада Якушева, Юрий Коваль. И Ким в этих стенах навсегда
связал себя с песенной поэзией, совмещающей традиции фольклора, городского
романса, студенческого капустника — под неизменный аккомпанемент гитары.
По распределению Ким 3 года отработал в пос.Анапка Камчатской обл. Темперамент
и творческая активность Кима внесли свежую струю в жизнь поселка:
организованные им ансамбли исполняли популярные и собственного сочинения песни,
ставились даже «песенные программы» и кукольные спектакли; слушали классическую
музыку, устраивали походы и костюмированные балы. Такова была педагогическая
деятельность Кима, продлившаяся 9 лет,— «я учительствовал, и с удовольствием...
с чувством увлекательного и значительного дела. Бесконечно творческого.
Одновременно с этим шло у меня, и все лучше и больше, дело писательское... по
судьбе, по призванию, вышло мне быть писателем. Не вышло бы — я бы
учительствовал и по сей день»,— вспоминает К. (Творческий вечер... С. 269).
С 1968 Ким прекратил педагогическую деятельность и стал профессиональным
литератором.
Первые стихи Кима, написанные на рубеже 1950-60-х — произведения счастливого,
полного сил и надежд человека. Его ценности — культ дружества и братства,
любовь к ученикам, к будущему, азарт странствий и «ежедневная радость
изумления». Тогда с молодой, еще несколько угловатой прямотой он определяет для
себя и своего поколения главную задачу — жизненную и одновременно творческую:
«Нам надо знать, что знать, / И знать, что делать, / Затем, чтоб больше сделать
и познать» («Запутавшись в словесной дешевизне...», 1957).
Уже в первых стих, наметились основные черты стиля Кима: очень вольные
метафоры, неожиданные сравнения, легкая, часто насмешливая игра с привычными
«поэтизмами» и разговорной фразеологией, с чем могли соседствовать и задушевный
лиризм, и самоирония: «По-над речкой, по-над шустрой / В нервном состоянии / Я
повешу сердце люстрой / И пройдусь в сиянии» («Оттепель в Ленинграде», 1955). В
поэтике Кима важны комическая стилизация и «переклички», пронизывающие стиховую
ткань: «Я поднимаю кубок пенный / За тех, чей жребий непременный — / Мужать для
жизни совершенной / Не в сфере радости слепой, / Не в светском обществе
талантов, / Но средь анчаров и тарантулов, / На почве, зноем раскаленной, / В
пустыне чахлой и скупой...» («Стихи, которые я прочту», 1958).
Быструю и широкую известность (поначалу в студенческой среде, а затем и в
других социальных кругах) Ким приобрел благодаря своим песням (всего их
написано более 200, в т.ч. песни к 50 кинофильмам, 40 спектаклям). Одна из
первых — «Рыба-кит» (1959), в течение многих лет звучавшая на радио и в
концертах, привлекавшая своим детски-беззаботным мироощущением и звонкими
интонациями. В вольнолюбивой атмосфере 1960-х естественно складывалось песенное
выражение молодой устремленности вдаль, и одним из таких произведений стала
знаменитая песня Кима «Фантастика-романтика» (1963): «Негаданно-нечаянно /
Пришла пора дороги дальней. / Давай, дружок, отчаливай, / Канат отвязывай
причальный! / Гудит норд-ост, / Не видно звезд, / Угрюмы небеса... / И все ж,
друзья, не поминайте лихом, / Поднимаю паруса!» Однако многие песни Кима тогда
не могли быть одобрены официальными инстанциями и предназначались для друзей и
самодеятельного исполнения, но этот круг их бытования неудержимо и стихийно
расширялся; такова была судьба самого жанра «авторской песни». В них «детская»
тема, например, воплощаясь в образе непослушного мальчишки («Колька-хулиган»,
1960; «Хулиганская», 1972), оборачивалась дерзким вызовом всей
комсомольско-пионерской педагогике. Веселым вызовом идеологическим «устоям»
были такие песни, как «Преподаватель обществоведения» (1963), где в характерной
для Кима простодушно-саркастической форме обозначалось положение интеллигента в
советском государстве: «А я, бедный, общество ведаю, ведаю, / А оно заведует
мной». Подчас песенный рассказ о злободневном событии заключался острым
политическим выводом: «А слышали, опять готовят акцию: / Твардовского задумали
отставить! / Уж коль не человека, так редакцию — / Ну надо же кого-то
обезглавить!» («Разговор 1967 года»). Гражданскую оппозиционность песни К.
выражали и позже, уже на пороге больших социальных перемен: как бы ни менялся
облик властей, они все равно «И прижучат, и прищучат, / И ногами застучат, /
Отовсюду поисключат / И повсюду заключат» («Истерическая перестроечная», 1988).
В зрелом поэтическом творчестве Кима есть попытки соединить в едином
повествовании несколько тем и мотивов, разбросанных в малых жанрах; так
сложилась поэма «Каникулы в Пярну» (1980-е): в непринужденную форму лирического
дневника облечены размышления об эмиграции, минувшей войне, о поэзии.
Со временем все большую популярность приобретает Юлий Михайлов (псевдоним Кима)
— сочинитель текстов для мюзиклов, драматург. На этом поприще он смело и
остроумно «осовременивает» знаменитые сюжеты. По мотивам ранней шекспировской
комедии «Как вам это нравится» Ким создает «Сказку Арденнского леса» (1981). В
театрально-поэтическом сочинении пасторальность отошла в тень, гимн
независимости и достоинству становится лейтмотивом. Когда братья оказываются
врагами, Розалинда, дочь одного из них, коварно смещенного и высланного, не
отрекается от отца, как не отказываются и от нее верные друзья. Становится
совр. старинный сюжет с переодеванием, шутовством, розыгрышами, маскарадом. Так
же модернизирует источник трактовка Кима известного романа Ш. де Костера в
либретто оперы «Тиль Уленшпигель» (1988). Монологи главного героя полны болью
за погибшего отца, свободолюбием, душевным здоровьем, благородством. Ему
противопоставлен обобщенный образ тирана (о прототипе которого нетрудно
догадаться), считающего, что «надо — крепче! — взять скота за горло, чтоб
научился он дышать». В инсценировках Кима не сразу заметный «второй план»
является подмостками, на которых в формах классического сюжета разыгрываются
коллизии советской эпохи.
Этот «второй план» становится первым в драматической поэме «Московские кухни»
(1989). Главное место действия — кухня в московской квартире, «десять метров на
сто человек». Время действия — «застойное», недавнее. Знакома и ситуация —
«наипервейшее дело кухонное — это русский ночной разговор». Понимая, что в
стране тоталитарный режим приобретает все более угрожающий для личности
характер, молодые герои-шестидесятники включаются в правозащитное движение.
Илья и Вадим впервые вступают на путь сопротивления тоталитаризму, а Николай —
старый лагерник, озлобленный, всегда готовый к жесткому отпору.
На кухне и подписывается письмо-протест, в котором задано много «проклятых»
вопросов, и главный среди них: «Неужели единственный выбор — это врать или
молчать?» Начинаются слежки, обыски, допросы. Многие друзья оказываются
«бывшими», у власти стоят нравственные ничтожества. Действительность не только
аморальна, но и абсурдна, поэтому достоверность изображения гарантировала
сатирический эффект. Сатира и абсурд — по форме, а по существу — историческая
истина.
Герои поставлены перед выбором: эмиграция (это выход для Вадима: «...еду,
смываюсь, бегу: / Я их победить не сумею, / Но я и терпеть не могу...»). Или
демонстрация, за которой арест. Это выход для Ильи и Николая, которые с
лозунгами выходят на площадь. Первый после суда выслан в Сибирь, второй сломлен
и раскаивается, помня прежний арестантский опыт. «Точно услышанная музыка эпохи
и единый напор делают "Московские кухни" Кима не пестрым коллажем, который
искусственно соединял бы реквием по жертвам репрессий, карикатуры на
общественное разложение, бытописательский очерк, цитаты из Визбора и Галича,
любовную песню, документ и так далее, — а полифоническим единством, подвижным и
цельным» (Бек Т. Единственный выбор // Ким Ю. Творческий вечер... С. 277).
Творчество Кима во всех его формах выражает не только яркое дарование,
жизненную энергию и активность автора, но оно содержательно обеспечено его
богатым личным опытом и опытом поколения, чему Ким, один из немногих, сумел
придать оптимистическую перспективу. Он убежден, что «новый стиль человека
оформится и станет прочным противостоянием <...> необразованности, холопству,
хамству, бескультурью, агрессии. Стиль независимого духа, утверждающий
достоинство каждого, неповторимость его личности <...>. Но одновременно он
сохранит дух товарищества, дух <...> московских кухонь, который всех нас спасал
в годы реакции,— этот феномен не имеет себе равных» (Мы опять сидим на кухне:
Диалог Юлия Кима и Аллы Гербер // Летучий ковер. М., 1990. С.170).
Соч.:
Признание в любви. М., 1989;
Творческий вечер: Произведения разных лет. М., 1990;
Волшебный сон: Фантазии для театра. М., 1990;
Летучий ковер: Песни для театра и кино. М., 1990;
Московские кухни: Пьеса в стихах. М., 1990;
На собственный мотив: [Песни с нотами]. М., 1998;
Собранье пестрых глав: в 2 кн. М., 1998;
Сочинения: Песни. Стихи. Пьесы. М., 2000;
Мозаика жизни: Стихи, повесть. М., 2000;
Юлий Ким// Антология сатиры и юмора России XX века. Т. 38. М., 2005.
Лит.:
Окуджава Б. Запоздалый комплимент // Литературная газета. 1985. 3 апр.;
Беленький Л. Возьмемся за руки, друзья! // Молодая эстрада. 1986. №5. С.83-84;
Михалев И. Жизнь и творчество Юлия Кима, показанные в четырех действиях //
Турист. 1986. №3. С.19;
Смелков Ю. Если захотеть...: Играются песни Юлия Кима // Московский комсомолец.
1987. 6 мая;
Головинский Г. «Рыба-кит» и другие песни Юлия Кима // Музыкальная жизнь. 1987.
№5;
Оренов В. Драматург с гитарой // Московский комсомолец. 1987. 9 окт.;
Оренов В. Чистый замысел творца... // Театр. 1987. №9. С.186;
Мильштейн И. Юлий Ким и записки из зала // Сельская молодежь. 1987. №12. С.5-7;
Оренов В. Прислушайся — он от скорбей излечит // Культура и жизнь. 1988. №4.
С.33;
Медведева Г. Ремесло: рыцарь-одиночка // Аврора. 1988. №11. С.98-100.
Аннинский Л. Истина выходит из обмана // Барды. М.; 1999;
Библиография [158 назв.] / сост. Р. Шипов // Сов. библиография. 1989. №5.
С.А.Котельникова
Оглавление | Все источники