Жигулин Анатолий Владимирович [01.01.1930-06.08.2000]
Жигулин Анатолий Владимирович
[1.1.1930, Воронеж — 6.8.2000, Москва]
— поэт, прозаик.
Отец — из крестьянской семьи, начальник почты в воронежском с. Подгорном. Там прошли детские годы Жигулина, определились духовные основы будущего писателя: совестливое отношение к человеку и живому в мире, чувство единства личной судьбы с судьбой России. От отца слышал народные сказки, от матери (она из потомков декабриста и поэта В.Ф.Раевского) узнал о «Кавказском пленнике» Л.Н.Толстого.
Стихи Жигулин начал писать в юности. Первая публикация появилась в 1949 в областной газете «Коммуна»; затем в альманахе «Литературный Воронеж» было опубликовано стихотворении «Пушкинский томик» (1949. №2). Первые стихи написаны под влиянием есенинской поэзии.
В 1949 Жигулин — студент-первокурсник Воронежского политехнического института — был арестован за участие в подпольной антисталинской организации (в конце 1980-х Жигулин расскажет об этом в автобиографической повести «Черные камни»); до 1954 включительно находился в заключении в Сибири — строил железную дорогу Тайшет-Братск, работал на золотых и урановых рудниках. Там было подорвано здоровье. Несмотря на тяжкие, унизительные условия, в которых находился поэт, он сохранил способность утверждать идеи добра, доверия и сострадания: стихи 1950-х — о «зверьке Тимошке», которого заключенные выхаживали «до самых теплых деньков», а потом «отпустили зверька на волю» («Бурундук»); о конвоире, который дал заключенным «полпачки махры» («Кострожоги»), о заключенных, которые помогали родной стране «своим нерадостным трудом» («Поезд»).
Этическая позиция Жигулина в начале 1960-х была двойственной. В некоторых стихах присутствовала мысль о предпочтении жесткого отношения к человеку, поэт осуждал «слезы» как антипод «мужества» («Москва слезам не верит»). Однако газетно-публицистическое мышление, проявившееся в первом сб. «Огни моего города» (Воронеж, 1959), не укрепилось в творческой практике Жигулина. Этому помогла встреча с А.Т.Твардовским, которого заинтересовала вторая книга Жигулина «Костер-человек» (Воронеж, 1961). В стихотворении «Москва слезам не верит» Твардовский попросил изменить конец: «Сделайте его теплее, тоньше, человечнее...» (Страницы автобиографии // Из разных лет, из разных далей. С.15-16).
В 1962 в «Новом мире» был опубликован колымский цикл Жигулина: «Флажки», «Ночная смена», «Земля» (1962. №1. С.78-79). А.Твардовский помог Жигулину утвердиться в своей духоподъемности, осознать высокую гуманность и лирическую субъективность как неотъемлемые и высшие признаки поэзии.
В 1963 Жигулин переехал на жительство в Москву. Постепенно в его творчестве стало доминировать не сюжетное стихотворение, а различные формы лирического самовыражения. Тонкими акварельными красками воссоздавал он пейзаж среднерусской природы («Осень, опять начинается осень...», «Скоро, скоро холода...», «Метель и листья» и др.). Большой удачей стало создание стих. «Калина» (1976), свежо и ярко запечатлевшего тему «памяти горькой» о страшной дороге войны. Знакомый всем пейзаж у Жигулина окрашен чувствами героя, прошедшего через беды военного лихолетья и «неволи», героя, который всегда будет помнить «людей с номерами» и который не хочет отказываться от «трудной темы» сибирских лагерей («Черные листья осины...», 1969).
Образ России — один из главных в поэзии Жигулина: знакомые с детства «маковки церквей за пиками елок» («Дорога на Плес», 1964), «И ржавый крест над колокольней...» («О, Родина! В неярком блеске...», 1967). Жигулин вместе с такими поэтами, как В.Н.Соколов, Н.М.Рубцов, помогал сохранить в сознании современников традиционный облик святой Руси и выразил чувство горечи, вызванное утратой многих духовных ценностей. Но Жигулин дорог «и низкий холмик со звездой...», ибо она над могилой товарища по лагерю или солдата, защищавшего страну от фашистского нашествия.
В 1970-е «церковь белая» с «серебряным крестом» перестает быть только приметой национального пейзажа или принадлежностью русской культурной истории. Герой Жигулина задумывается о Боге («Воронеж, детство, половодье», 1972); его все сильнее волновал вопрос смерти и бессмертия души вне «этой жизни на земле» («Скоро, скоро холода...», 1973), о «связи небес и человека» («Суздаль», 1973; «Крещенье. Солнце играет», 1976). Образ света озаряющего становится сквозным в поэзии Жигулина в конце 1970-х и в 1980-е («кресты не померкли», «кресты блестят», «светится лик золотой»).
Христианская идея любви определяет теперь этику Жигулина: «церковь» — «для меня — любовь» («Коломенское», 1975). Он убежден, что только «Бог — задумчив и суров» и еще «Любовь, что так кротка и терпелива», могут вдохновить на создание подлинных произведений искусства («Архангельское», 1973) Духовность, заботу о душе Жигулин полемически противопоставлял «радостям быта» («Пишу о душе. А душа...», 1974).
В те же годы Жигулин активно разрабатывал историческую тему (фрагменты поэмы «За други своя»), в начале 1980-х начата работа над поэмой о В.Ф.Раевском. Особое внимание Жигулин уделял фактам уничтожения духовных ценностей в начале 1930-х («Из российской истории», 1976; «Сто лет горит лампада..«», 1980). «Огонь лампады» у могилы героя русско-турецкой войны 1878 Жигулин ставил в один ряд с Вечным огнем у могил солдат Великой Отечественной войны.
В 1984 он написал об исторической связи между Георгиевским крестом и орденом «Знак Почета» («Георгиевский крест — награда небольшая...»). Идея единства русской истории и преемственности поколений защитников чести и достоинства Отечества — характерная черта исторического сознания Жигулина 1980-х.
В 1980-е усилилось трагическое начало в поэзии Жигулина: жизнь «боли полна»; «ветер боли и тревоги / Над бедной родиной моей...» («Покинутая деревня», «На родине»).
В 1982 Жигулин написал о своей вещей тревоге, о предчувствии новых бед и страданий: «С кроткой молитвой / За камни святые берусь, / Вижу, как ворон кружится / Далече-далече...» («На псковской земле»).
В начале 1990-х Жигулин создал цикл из 12 стихотворений «Тревожное время России» (Литературная газета. 1992. 23 дек.), где нашли отражение основные темы жигулинского творчества (ответственность перед прадедами за целостность Отечества; память о «колымском конвое»; любовь, неподвластная времени; защита исторической правды). Стихи цикла объединяет пронизывающая боль и скорбь поэта, видящего укрепление власти дьявола и разгул зла, терзающих «горемычную страну». Жигулин рисовал картину разрушения родины. Поэт-гражданин чувствует «щемящее горе» народа, слышит его «стон в переходах метро». Он отвергает «соблазн оставить» Россию, ибо для него сильнее другое чувство: «Ах, страна дорогая, как ты сердцу близка...» Это блоковское понимание любви к родине впервые Жигулин сформулировал в начале 1980-х: «И эту старую поветь / Нельзя забыть, нельзя оставить...» («Из далекого прошлого»). В цикле возникает также блоковская тема смерти поэта, которая ранее появлялась в стих. «Смертный час». Но поэт преодолевает и предчувствие смерти, и душевную усталость, ибо он должен помочь стране пройти «голгофу», нужно служить России, пока «еще не расстреляно сердце».
Соч.:
Избранное. М., 1981;
Из разных лет, из разных далей: стихотворения и эссе. М., 1986;
Летящие дни. М., 1989;
Черные камни. М., 1989; 2-е изд. М., 1990;
Обломки «черных камней» // Дружба народов. 1999. №7;
Стихотворения. М., 2000;
Далекий колокол: Стихи, проза, письма читателей. Воронеж, 2001;
Полвека боли и любви: Стихотворения и проза / вступ, статья И.В.Жигулиной. М., 2001.
Лит.:
Пайщиков А. Анатолий Жигулин. Уроки гнева и любви... М., 1980;
Новиков Вл. Клич чести // Литературная газета. 1988. 17 авг.;
Истогина А. Под знаком памяти // Литературное обозрение. 1989. №7;
Кондаков В., Пятунин А. Дело КПМ // 1937 и др. годы: Сб. публицистики. Воронеж, 1990. С.204-231;
Истогина А. Цветущий терновый венец. Творчество Анатолия Жигулина. М., 2000.
В.В.Перхин
Оглавление | Все источники