Корнилов Борис Петрович [29.07.1907-__.__.1938] {ум.1938г.}
Корнилов Борис Петрович (печатался за подписью Б.Корнилов (Вербин))
[16(29).7.1907, с. Покровское Семеновского уезда Нижегородской губ.— 1938, в
заключении; точная дата смерти и место захоронения неизвестны]
— поэт.
Родился в семье учителей. В 1910 переехал вместе с родителями в с.Дьяково, где
прожил до 1922, затем до конца 1925 жил в г.Семёнове. Там же окончил среднюю
школу, работал инструктором укома комсомола. Первое стихотворение «На моря»
опубликовано в газете «Молодая рать» (Нижний Новгород) 28 апр. 1925. До этого
писал много стихов (позднее не воспроизводившихся) в стенгазетах, а также для
местного молодежного театра «Синяя блуза». Родители его происходили из
крестьян, с трудом выбившихся в деревенские учителя. Они хорошо, до пятого
колена, знали своих предков; быт их, несмотря на учительское положение, был по
своему укладу крестьянским. Края вокруг Семёнова были дремучие, староверские, с
твердыми нравственными устоями, отраженными знатоком этих мест
А.Мельниковым-Печерским. С детства Корнилов хорошо знал и староверские обычаи,
и русский традиционный, сказочный и песенный фольклор. Легендарное озеро Китеж
раскинуло свои воды, таившие, по преданию, колокольный звон, в тех же краях.
Свою сказочно-дремучую детскую родину Корнилов никогда не забывал, и она то и
дело всплывала в его стихах, в т.ч. и «городских», уже в Ленинграде, подобно
китежскому потаенному звону.
В конце 1925 по ходатайству комсомольской нижегородской организации Корнилова
командировали в Ленинград как человека, имеющего «литературные способности». Он
приехал в северную столицу в самом конце 1925 со жгучей надеждой встретиться с
Есениным, но этой встрече не суждено было состояться. Среди многих поэтов,
особо родственных Корнилову, именно Есенин стоял к нему ближе др. В Ленинграде
Корнилов печатается в «Смене», «Юном пролетарии», «Звезде», «Резце», «Красной
панораме» и в других местных и центральных периодических изданиях. Он
становится членом литературной группы «Смена», которой руководил В.Саянов. Эта
немногочисленная группа состояла из одаренных поэтов, проходивших серьезную
поэтическую выучку у мэтров «ленинградской школы»; она входила в РАПП. В ней
одно время состояли, помимо Корнилова, Ольга Берггольц, В.Друзин, Гитович,
Рахманов, Лихарев и др. Посещали их занятия и участники других групп, например
«серапионовец» Н.Никитин. Характерной особенностью группы, куда попал Корнилов,
было не только вдумчивое отношение к литературному мастерству, горячее
обсуждение «технологических» проблем поэзии, что для молодого литератора,
прибывшего из семеновской глухомани, значило очень много, но и сознательное
отношение к традициям отечественной литературы и культуры. Корнилов с детства
был воспитан своими деревенскими учителями-родителями в почтительном отношении
к русскому литературному наследию, прекрасно знал Пушкина, Лермонтова, Тютчева,
Баратынского, Никитина, классическую прозу. По этой причине он сразу же был
принят группой «Смена» как свой, хотя надо сказать, что в группе, отличавшейся
дружбой и требовательностью, были и свои внутренние разногласия, шедшие в
основном через влияние РАППа.
Группа «Смена» была типичным явлением «ленинградской поэтической школы»,
«деревенские мотивы» были там большой редкостью. Появление в этой
интеллигентской, сугубо городской и в общем-то уже достаточно профессиональной
литературной среде парня из глухой провинции, со своей речью, с незнакомыми
словами, переполненного народной культурой,— словом, самобытного и безусловно
очень талантливого, произвело большое впечатление. Сначала его деревенские
стихи воспринимались как экзотика, иные уже поторопились упрекнуть Корнилова в
«есенинщине», что впоследствии прочно закрепилось за ним в виде чуть ли не
позорного клейма. Но вскоре и слушателям «Смены», и читателям стало ясно, что
стихи Корнилова — явление своеобразной и многообещающей поэтической культуры.
В.Саянов сам отредактировал первую книгу Корнилова «Молодость» (1928) — она
была отрецензирована многими печатными органами. То был настоящий успех. Но
Корнилов оказался требовательным к себе литератором. Своей по-настоящему
«первой» книгой он назвал сборник, вышедший в 1931,— «Первая книга.
Стихотворения 1927-1931».
Несмотря на большой успех, Корнилов продолжает упорно учиться словесному
мастерству, он даже поступает на курсы при Институте истории искусств. Большая
дружба связывает его с юной Ольгой Берггольц, внимательно следившей за всеми
опытами Корнилова и вскоре ставшей его женой.
В 1930-е Корнилов, помимо лирики, обращается и к лиро-эпическим жанрам, пишет
для детей, сочиняет рассказы, активно работает как песенник. Его «Песня о
встречном», написанная для кинофильма «Встречный» (1932) и положенная на музыку
Дм.Шостаковичем, приобрела широкую известность и стала как бы песенной эмблемой
эпохи, оставшейся жить на устах людей и после гибели поэта. С событиями
Гражданской войны и классовой борьбы в деревне связаны темы и сюжеты наиболее
значительных его произведений, вошедших в сб. «Книга стихов», «Стихи и поэмы»
(оба — 1933), «Новое» (1935).
Все чаще обращается поэт к широким эпическим темам. Его первым серьезным опытом
на этом пути была небольшая поэма «Соль», сюжет которой он взял из одного из
рассказов И.Бабеля. Поэма оказалась малоудачной: от жестокости Гражданской
войны, которой был насыщен рассказ И.Бабеля, осталась лишь бабелевская
интонация, что привело к простой стилизации и потере глубины и значимости
события. Неудачной оказалась и следующая попытка обращения к жанру поэмы:
«Агент уголовного розыска» — это рассказ об одесском беспризорнике, достаточно
хаотичный и натуралистичный. Поэма была не закончена.
Успех ждал Корнилов, когда он взял за основу эпического повествования один из
кровавых эпизодов Гражданской воины лета 1919: восстание кулацкой банды атамана
Зеленого, захват с.Триполье. Комсомольский отряд, сражавшийся с бандой и уже
близкий к победе, был почти полностью уничтожен из-за предательства командира
красного отряда — бывшего офицера. Удача Корнилов заключалась в исключительно
выразительном словесно экспрессивном противопоставлении старого мира («мира
грубой плоти и насилия») и юного мира, идущего на смену, несмотря на грозящую
ему гибель. «Триполье» (1933) было признано одной из главных удач советской
поэзии. Поэму ставили в один ряд с «Думой про Опанаса» Э.Багрицкого,
«Спекторским» Б.Пастернака, «Улялаевщиной» И.Сельвинского.
Другим крупнейшим достижением Корнилов стала поэма «Моя Африка», написанная в
1934 вслед за «Трипольем» и напечатанная в 1935. В основе — рассказ знакомого
ленинградского художника о семи неграх, сражавшихся в Гражданскую войну с
белогвардейцами. Корнилов переводит весь план поэмы в сказочно-фантастическую
плоскость. Вся цветовая гамма исключительно интенсивна по своим слепящим
краскам, это объясняется еще и тем, что события передаются в виде лихорадочного
бреда художника, свалившегося в тифу. И вот уже не сенегальцы среди русских
красноармейцев, сражающиеся за общую победу трудящихся всей земли, а усталый
красноармейский отряд посреди жгучей пустыни и — спаситель отряда: на белом
коне под малиновой попоной черный негр, он же красный полковник. И все
погибавшие в пустыне спасены, и ослепительное солнце сверкает посреди
тропической радостной радуги. Такого мажора и многоцветия, такого упоения самой
идеей солидарности и интернационализма в советской поэзии до «Моей Африки»
Корнилова еще не было. Высочайшую оценку поэме дал Ромен Роллан в статье
«Европейский дух»: он привел эту поэму как еще один довод в дискуссии о будущем
интернационализме трудящихся планеты.
Поэма окрылила и самого Корнилов. Он был полон новыми замыслами. Однако три его
новые поэмы — «Последний день Кирова», «Начала земли» и «Самсон» — оказались
вымученными и декларативными. Неудача, по-видимому, сразила Корнилова.
Устроитель дебошей и кутежей, хулиганских выходок и диких попоек, он стал
притчей во языцех. «Есенинщина», в которой его когда-то, и часто без веских
причин, упрекали, проявилась у него в 1936 в самой резкой и неприглядной форме.
Поэтический дар отступал от него. И только в самый последний год жизни, словно
живая родниковая вода, пробившаяся сквозь муть душевной низины, пробилась к
нему едва ли не позабытая, но с детства все же, видно, сохранившаяся пушкинская
нота. Его жизненный закат, о быстроте которого он все же не подозревал, был
согрет обращением к Пушкину, и цикл замечательных стихов о великом поэте успел
все же появиться в янв. 1937 в журнале «Литературный современник».
В 1938 Корнилов исчез в бесчисленных котлованах ГУЛАГа.
Корнилов принадлежал к достаточно многочисленной в 1920-30-е плеяде
поэтов-романтиков. Его учителями из современников были А.Прокофьев, Н.Тихонов,
Э.Багрицкий, а из классиков — Лермонтов. Будучи тесно связанным с романтической
школой, он, по мнению иных критиков, подчас как бы растворялся в ней.
Исследователь его творчества и автор статьи к однотомнику, вышедшему в 1966 в
Б-ке поэта (Б. серия), Л.Аннинский полагает, что иные из собратьев поэта,
заряженные большей эмоциональной силой и, главное, целеустремленностью,
постоянно заслоняли его, например Э.Багрицкий или П.Васильев. Это
несправедливо, поскольку даже в тех случаях, когда разрабатывались общие темы,
голос Корнилова никогда не сходил со свойственного ему чисто лирического
регистра. Он оставался песенником-романтиком и в своих крупных вещах.
Соч.:
Все мои приятели: Стихотворения 1930-1931. Л., 1931;
Как от меда у медведя зубы начали болеть. М., 1935;
Стихотворения и поэмы / предисл. О.Берггольц. М., 1963;
Стихотворения и поэмы / вступ, статья Л.Аннинского. Л., 1966. (Б-ка поэта. Б.
серия);
Продолжение жизни: Стихотворения и поэмы / предисл. О.Берггольц. М., 1972;
Поэмы. Горький, 1984.
Лит.:
Цурикова Г. Борис Корнилов: Очерк творчества. Л., 1963;
Заманский Л Борис Корнилов. М., 1975;
Поздняев К. Продолжение жизни: Книга о Б.Корнилове. М., 1978.
А.И.Павловский
Оглавление | Все источники