Дудин Михаил Александрович [20.11.1916-31.12.1993]
Дудин Михаил Александрович
[7(20).11.1916, дер. Клевнево Ивановской губ.— 31.12.1993, Петербург]
— поэт.
Дудин рано остался сиротой. Грамоте научил его — по книге стихов Некрасова —
дед. Дудин учился в школе крестьянской молодежи.
По окончании Ивановской текстильной фабрики-школы работал в молодежной газете.
Сблизился с начинающими поэтами Владимиром Жуковым и Николаем Майоровым. Первая
книга стихотворений Дудина «Ливень» (1940) вышла в Иванове (из лирики 1930-х в
дальнейшем перепечатывал только стихи «Листопад», «Гроза», «Сначала только я
заметил...», завершающееся дерзким вызовом: «Ты жив еще, подлец Мартынов. /
Вставай к барьеру! Я иду!»).
Идеи родства, братства людей Земли, пронизывающие творчество Дудина,
составлявшие смысл его общественной деятельности, всегда сочетались с глубоким
самоощущением русского человека и поэта, с привязанностью к «родному очагу»,
«единственной родине» — ивановской земле (оттуда родом и традиционный русский
стих Дудина). Как позывные нежной любви к отечеству в стихах звучат названия
деревень Клевнево, Вязовское, имя речки — Молохта. Светла и благодарна память
поэта о матери Елене Васильевне (поэма «Останется любовь», 1961; стих.
«Вязовское», «После возвращения», оба — 1976; «Материнский крест», 1977; «По
вечерам дрова горят в печурке...»).
В 1939 Дудин был призван в армию. Точкой отсчета поэтического пути считал
тетрадь стихотворений «Жесткий снег» (зима 1939-40). Обожженные огнем тяжелых
боев на Карельском перешейке во время финской кампании, эти стихи выбрал из
потока почты и опубликовал в первых номерах «Звезды» за 1941 Н.С.Тихонов
(чувство благодарности своему «крестному отцу» Дудин пронес через всю жизнь).
Дудин — участник героической обороны Ханко (подружился там с земляком
художником Б.И.Пророковым, вместе работали в газете «Красный Гангут», соавторы
письма «барону фон Маннергейму»). Участник обороны Ленинграда. Был принят в СП
на фронте весной 1942. Во время войны вышли сборник стихов Дудина «Фляга»,
«Военная Нева» (оба — 1943), «Дорога гвардии», «Костер на перекрестке» (оба —
1944). В Москве П.Антокольский собрал произведения Дудина, печатавшиеся в
«Комсомольской правде», и составил сб. «Стихи» (1943). Особенно широкую
известность принесло Дудину стиховторение «Соловьи» (1942). Сердцу нужно было
«сгореть» и вновь забиться над пеплом утрат, чтобы стихи о гибели товарища
зазвучали песнью торжествующей жизни, чтобы лес и все мироздание заполнило
томительное пение соловья («Я славлю смерть во имя нашей жизни, / О мертвых мы
поговорим потом»). Дудин принес в поэзию романтическое воодушевление молодой,
чистой натуры; война не огрубляла и не старила ее.
На войне в Дудине окрепло чувство поколения. Шеренгой поэта навсегда стали
С.Орлов и Г.Суворов, С.Наровчатов и М.Луконин, А.Межиров и М.Максимов. С годами
все чаще приходилось писать друзьям реквием, самый известный — он звучал и при
прощании с Дудин — «Памяти Михаила Луконина» (1976): «...Идем, салютуя живущим
/ Разрывами наших сердец».
Война надолго «вошла в глаза» поэта, отозвалась в стихах и публицистике Дудина
строгой, бессрочной Памятью (поэмы «Вчера была война», 1946; «Песня Вороньей
горе», 1964; стихотворения «Наши песни спеты на войне», 1965; «Вдогонку
уплывающей по Неве льдине», 1966; «Это память от зари до зари», 1975; «В День
Победы», «Товарищам 1941 года», оба - 1986; очерки, посвященные фронтовому
братству, гангутцам в книге «После притяжения», 1981 и 1984; повесть «Где наша
не пропадала», 1967).
Вернувшись к мирной жизни, Дудин отдал щедрую дань лирическому созерцанию,
наслаждению красотой природы, женщины, упоению тишиной (лирический цикл
«Вологодское лето», другое название «Упрямое пространство», 1959, поэма
«Четвертая зона», 1959, стихи в книге «Дерево для аиста», 1980, и др.). И
все-таки доминантой поэзии Дудина 1950-70-х стала тревога: она меньше всего
определяется приверженностью общеромантической традиции, это — чувство
гражданское, не случайно тревоге в стихах и поэмах Дудина постоянно сопутствует
память.
В 1960-е Дудин пишет поэмы «Песня Вороньей горе», «Песня моим комиссарам» обе —
1964), «Песня дальней дороге» 1965). Особенно примечательна последняя.
Написанная через пять лет после «За далью — даль», поэма Дудина о путешествии к
правде не повторяет А.Твардовского. События эпохи как бы проносятся за окнами
«вечного» поезда, напоминая о величии века и о позоре фашизма. В калейдоскопе
лиц, происшествий, свободном перемещении из настоящего в прошлое и обратно, из
страны в страну, с материка на материк — своя логика, при всей
импровизационности поэмы-песни. Поезд мчится мимо городов, чудес света, но
миновать горе человеческое «бесплацкартный» пассажир (поэт) не может. Все здесь
пронизано болью и тревогой за будущее Земли людей («Есть тоска о смертном часе
/ И для всех один рассвет. / Есть Земля. / И нет в запасе / У Земли других /
планет»). Дальняя дорога у Дудина не столько географическое понятие, сколько
состояние души, выражение беспокойного поиска истины.
Дудин — лирик в изначальном значении слова. «Книга лирики» (1986) — его главная
книга, где и поэмы — части, звенья лирического монолога. В лирике Дудина
узнаваемы натура, характер поэта, черты его личности, из которых важнейшая —
дар общения. В книгах стихотворений «Дерево для аиста», «Ключ» (1983), «Полынь»
(1985) немало дружеских посланий — подарков к праздникам, юбилеям, а чаще —
писем по будним дням. Адресаты посланий — единомышленники, друзья: Кайсын
Кулиев и Давид Кугультинов, Семен Гейченко и Владимир Жуков, Левон Мкртчян и
Сильва Капутикян. Само послание у Дудин — малый прообраз человеческого братства
«сыновей одной Земли, одной земной печали» (Письмо Кайсыну. 1971).
Дудин много послужил сближению разных народов, культур, литератур как
переводчик (переводил с грузинского — Н.Бараташвили, с украинского — М.Бажана,
И.Драча, с башкирского — М.Карима, с балкарского — К.Кулиева; среди
переводческих открытий Дудина — писавшая по-шведски Эдит Седергран —
«Возвращение домой», 1991). Характерно название книги избранных переводов
Дудина — «Все вместе» (1980). Особой любовью Дудина была Армения: он переводил
А.Исаакяна, Е.Чаренца, В.Терьяна, А.Сагияна; был первым русским поэтом,
приехавшим в 1988 в Нагорный Карабах выразить сочувствие и солидарность народу
Нагорного Карабаха, провозгласившего независимость; гонорар за издание книги
посвящений, переводов, эссе, стихов «Земля обетованная» (Ереван, 1989) передал
пострадавшим от землетрясения.
Дудин много издавался, не был обойден вниманием властей, имел высокие награды и
звания. Но стихи Дудина, главным образом написанные в последние годы, разрушают
стереотип удачника, баловня судьбы, любимца «системы». В чернобыльском цикле
«Сегодня» (1986), в «Стихах из дневника Гамлета» (1984), книгах «Полынь»,
«Заканчивается двадцатый век...» (1989) волна романтических надежд, ожиданий,
восторгов спала, обнажив на берегу лирики горькую соль раздумий о сущем;
поэтическая речь, насыщенная, сжатая, зазвучала жестко, неукрашенно, задевая
слух резкой прямотой правды, афористичностью невеселых откровений («Святая
Правда есть, /Но что с нее возьмешь?.. / Власть — любит лесть, / А лесть —
рождает ложь. / И нас с тобой / Опутало вранье. / И над земной судьбой /
Кружится воронье», 1984). Не удивительно, что наиболее дорогие Дудину стихи
второй половины 1970-х — начала 1980-х «Давид Кугультинов в Норильске», «Тихий
вздох над Сибирью», «Слово о словах», «У могилы Неизвестного солдата» («...И
тоска мою душу гнетет, / И осенние никнут растения, / И по мрамору листья
метет/ Оскорбительный ветер забвения») и другие упорно не пропускала цензура.
На трудном переломе истории, в годы перестройки, Дудин заново нашел себя как
поэт. Нелегкие раздумья о былом и нынешнем, разочарования, горькие прозрения
искали выход не в митинговых обращениях, не в скороспелой публицистике на злобу
дня, а в стихах выстраданных, отточенных. В циклах стихотворений «На повороте в
завтра», «У вечернего огня» (оба — 1988), «Песни убегающей воде», «Десять
открыток с берега беды» (оба — 1991), «После полуночи» (1992), «Одинокий дуб в
чистом поле» (1993) талант поэта раскрылся в ипостаси трагической. Дудин тяжело
пережил распад Советского Союза: «Я нищим стал: Все растерял по свету,— / Меня
уже наполовину нету / ...Расторглась жизнь, распались времена...» («Моя молитва
под новый 1992 год»). В душе поэта гудели колокола, «разбитые предчувствием
крушенья». Гудели — и созывали помнить и про «вологодский конвой», и про
«тревоги и страхи», и про «оскверненные хамом храмы». Образы времени в поздней
лирике Дудина то жутки («там, где шумит базарная толпа / ...Немцу жулик ловкий
/ За доллары сбывает черепа / Моих друзей, убитых под Дубровкой»), то жалобны
(«Умирает солдат недужный, / Никому на земле не нужный»), то просветлены
надеждой на «чудо живое любви», на мастерство и упорство народа.
Из названных циклов сложилась последняя книга Дудина «Дорогой крови по дороге к
Богу» (1995). В ней голос честного, совестливого сына своего времени, который
не отрекается от прошлого, требует: «Не распинай мой день вчерашний...», но
берет на себя личную ответственность за все, что было в прошлом позорного,
унизительного («...Со всеми вместе я орал "Ура!" / И до мозолей отбивал
ладоши...»), не может смириться со своей ненужностью в настоящем («Я жить без
веры не умею / И быть ненужным не могу»).
Поздняя лирика Дудина мужественна и печальна. Стихи окрашивает мотив прощания
(«Как много нам досталось. / Как мало нас осталось. / И с жизнью эта малость /
Прощается теперь»).
Дудин не смог при жизни выпустить свою последнюю книгу. Между тем он надеялся
ее изданием заработать средства на восстановление церкви в с. Вязовское
Ивановской обл., возле которой похоронена его мать и где он сам хотел обрести
(и обрел) «последнюю квартиру»,— воля Дудина, выраженная в стихах «Вместо
завещания» (1986) («Найдите мне место на этом погосте...»), была выполнена 6
янв. 1994.
Портрет Дудина довершает книга «Грешные рифмы» (1992), изданная благодаря
помощи Санкт-Петербургского Комитета мира и согласия (Комитета защиты мира),
где Дудин в течение двадцати лет был председателем. В этой книге собрано то,
что сам поэт называл «мелким хулиганством»,— ходившие в списках, известные с
голоса присловья, строфы, частушки, эпиграммы, словом — «грешные рифмы».
Острые, точные, веселые и горькие, на грани риска, они бьют по мишеням
безнравственной политики, глупости, графоманства, мелочности, подлости, они
социально и портретно выразительны («Я любил тебя, Маланья, / До партийного
собранья. / Как открылись прения — / Изменились мнения»; «Лежит милая в
постели, / А я лежу под койкою. / Как же мы достигнем цели / С этой
перестройкою?»).
У Дудина было много общественных обязанностей, к которым он относился
ответственно, неформально. Многим молодым литераторам помог войти в литературу,
выпустить первые книги. Многим рядовым ленинградцам, будучи депутатом
Верховного Совета РСФСР двух созывов, помог преодолеть бытовые неустройства,
найти справедливость на работе, вернуть доброе имя. Вообще по натуре он был
заступник. В своих делах, идеях, с которыми выступал, руководствовался истиной,
что «без прошлого нет будущего», что подвиг соотечественников должен быть
достойно увековечен и ни одно имя при этом не забыто. По инициативе Дудина
вокруг Ленинграда был создан Зеленый пояс славы, в самом городе основан музей
защитников Ханко. На гранитных и мраморных плитах города сохраняются его слова
— стихотворные надписи по обеим сторонам входа на Пискаревское кладбище,
эпитафии на братской могиле Серафимовского кладбища, на памятниках защитникам
Ленинграда.
Соч.:
СС: в 4 т. М., 1987-88;
Клубок: Стих, и поэмы. Л., 1978;
Ключ: Новые стихи и переводы / илл. М.Дудина. Л., 1983;
После притяжения: Проза о поэзии / рис. М.Дудина. Л., 1984;
Книга лирики. Л., 1986;
Заканчивается двадцатый век... Стихи. Л., 1989;
Святогорское лето: Стихи. Л., 1989;
Грешные рифмы. СПб., 1992;
Дорогой крови по дороге к Богу: стих. 1986-93. СПб., 1995.
Лит.:
Лавров В. Михаил Дудин. Л., 1986;
Хренков Д. Михаил Дудин: Пять штрихов к портрету. М., 1976;
Будьте, пожалуйста!: Друзья вспоминают Михаила Дудина. СПб., 1995.
Н.Б.Банк
Оглавление | Все источники