Смирнов Владимир Александрович [30.09.1937-28.11.1995]
Смирнов Владимир Александрович
[30.9.1937, пос.Териберка Мурманской обл.— 28.11.1995, Мурманск]
— поэт, переводчик, публицист.
Сын легендарного командира партизанского отряда «Большевик Заполярья» (одного
из двух, действовавших на Кольском Севере) Александра Смирнова. Жил с
родителями в Умбе, Никеле, Коле, Мончегорске, среднюю школу окончил в
Мурманске. Окончил Кировский горный техникум. Работал на лесосплаве, в
геологоразведочных экспедициях на Ангаре, в Якутии, Хабаровском крае. Окончил
Литературный институт им. А.М.Горького (1965), где занимался в семинаре Сергея
Смирнова.
С 1965 жил в Мурманске, работал на областном телевидении, а в последние годы
жизни — в газете «Мурманский вестник». Как переводчик познакомил русского
читателя с поэзией первой саамской поэтессы, писавшей на родном языке,—
Октябрины Вороновой.
В 1978-м Смирнов первым из писателей-уроженцев Кольского Севера стал членом СП
СССР (с 1991 — России).
Первые поэтические публикации Смирнова состоялись на рубеже 1950-60-х, а
дебютная книга «Таежные маяки» увидела свет в Мурманске в 1962. Как писал
критик, в этой книге «много наивного, ученического, далекого от
самостоятельности. Однако в искренности тем давним стихам не откажешь...»
(Миланов А.— С.3). Это же отличало и второй поэтический сборник Смирнова —
«Жизнь, которой живу» (1966). По словам Г.Рудакова, установить контакт с
читателем автору «...помогает достоверность поэтической интонации,
эмоциональность, взволнованность его стиха, берущая начало не в книжных
образах, а в самой жизни...» (Рудяков Г.— С.220). Своеобразие книги заключалось
в «...простоте, искренности и в драматической ноте, пронизывающей почти каждое
стихотворение...» (Лявданский Э.— С.112).
Разговор о сути поэтического ремесла возникает неожиданно в стихотворении
«Шаман» — внешне, казалось бы, далеком от этой темы. Поэт сравнивает себя здесь
с шаманом. Аналогия уместная и достаточно точная: поэт действительно похож на
шамана, а стихи с их четко выдержанным ритмом, рифмами — сродни заговорам,
способным врачевать раны, если не телесные, то душевные — во всяком случае.
Поэтому так же, как шаман, пишет Смирнов, «я хворь гоню, залечиваю раны». Как
отмечал М.Тарасов, «это стихи не только о силе поэтического слова и о доверии
людей к нему. Оправдать это доверие, завоеванное... предшественниками — вот
мысль, одухотворяющая стихотворение...» (Тарасов М.— С.154).
Целый цикл произведений Смирнова посвящен Поморью — миру, откуда он сам
происходит, где он рос, где прошли его детство и юность. Поморы — народ особый,
с устоявшимся, вековым традиционным укладом, специфическими привычками,
собственным языком. Смирнов — часть этого мира, и свой поэтический космос он
строит как истый помор: основательно, в соответствии с традиционными привычками
и жизненными установлениями этих людей.
От мира, который создает поэт, рассказывая о своем родном крае, исходит тепло.
Особый душевный климат, человеческая теплота и чистота согревают все вокруг,
даже погоду. Этим теплом проникнуты многие стихи поэта, собранные в книгах
«Поморье» (1974), «Поветерье» (1981), «Взводень» (1982), «Побережник» (1987).
Мир этих стихов населен множеством реальных, действительных и, что очень важно,
если мы говорим о художественном слове, зримых деталей хорошо знакомой автору
жизни. Так, в стихотворении «Перевозчик» он рассказывает о поморском селе,
которое пополам разделила река, получилось «двадцать изб — на одной стороне,
остальных двадцать изб — на другой». Эта, на первый взгляд, всецело бытовая,
житейская подробность, вынуждающая лирического героя мотаться по водной глади
от одного берега к другому, вместе с тем и глубокий худож. образ, за которым
таится очень непростая проблема. Это и указание (пусть и непрямое) на
разделенность и раскол, который принесла на землю богомольного Поморья
советская эпоха. С одной стороны, новая власть — сельсовет, с другой — власть
духовная, вечная — церковь.
Но «мы все ж отцовской верою крепки». И хотя «за стеклами, где свет горел
когда-то, навечно поселились тишь и мгла», все равно — «Божий храм,
величественный, строгий, главу подняв, над поймой воспарил».
В процитированном стих, речь идет об умирающей деревне — обезлюдевшей, пустой.
И храм здесь такой же — заброшенный, забытый людьми. Деревня эта видится некой
«последней чертой», за которой — иная жизнь, и — смерть привычного поморского
уклада. А началось это умирание с момента, когда храм перестал быть храмом.
Духовная опора долгой жизни деревни — православная вера. Об этом поэт и
пытается сказать: «А этим бы домам в дымы рядится. / И жить да жить наперекор
векам / В Мезени, Холмогорах, Золотице — / По северным поморским берегам... /
Деревни по музеям помещая, / Мы все ж отцовской верою крепки. / Смотрите!
Никому не помешает / Знать, что бывали выше потолки... («Малые Корелы»).
Как отмечал Э.Лявданский, Смирнов показывает своеобразные, индивидуальные черты
Кольского края, для него «важно... оставить зафиксированными в поэтическом
слове его необычность и красоту: полночное солнце в летнюю пору, снежные холода
и метели в июле. Здесь особенно остро переживается внутреннее родство человека
с природой и людьми» (Пантелеева Л., Лявданский Э.— С.73). Это родство находит
свое отражение в народной лексике — местных, поморских диалектных словах,
которые поэт использует в стихах — «красень», «побережник». В стихотворении
«Красень» поэт не просто любуется звучанием слова («Красень! — Даже слово-то из
лета»), но использует и связанную с ним примету, которую сообщает ему
бабушка-поморка: «Завтра день, однако, будет ясен. / Погляди-ко, нонь какая
красень, / Горизонт-то — / Будто-то бы расцвел...»
Верный традиции предков, Смирнов несколько лет ходил в море, но морских стихов
у него не много. Как сам он писал позднее: «Не всех мальчишек-поморов
обязательно тянет в море. Так случилось со мной. Я окунулся в земные проблемы,
в геологию. И лишь спустя годы, когда познакомился с капитаном и поэтом Борисом
Романовым, мне ясно представилось, сколько я потерял! Я до сих пор помню стихи
Романова: "и поцелуи не потушат огонь соленый на губах..." И так я завидовал
людям, которые пробовали эту "морскую соль", что однажды плюнул на редакторское
кресло ТВ и ушел в море...» (Мурманский вестник. 1996. 6 янв.) И начались стихи
о море и морской работе, которые сам автор называл «солеными».
Лирический герой Смирнова — охотник, рыбак, влюбленный в лес, природу, приносит
этот мир с запахом костра и еловых веток с собой — на корабль, «в коробку из
железа». Вживается, врастает в новую жизнь, новое, неизведанное пространство —
как дерево в стихотворении «Корабль» (сборник «Круги земли», 1971), которое
«вдруг оторвали от земли». Вокруг — вода, все вокруг незнакомо и чуждо. Но и
здесь, «за сотни миль от рощ и пожен», надо жить. И он — живет, постепенно
привыкая к существованию в «коробке из железа», он «в палубу пускает корни».
Новый мир становится понятней, родней. А лес, что все снится по ночам герою,
меняется, в этом лесу «плещут волны теплых веток, / качая солнце в небесах. / И
терпкий горьковатый ветер / гудит в зеленых парусах...»
Море для Смирнов лишь повод, чтобы рассказать о людях, о родной земле,
используя при этом несколько иной, необычный ракурс зрения. Его родство с
природой Кольского Севера очевидно по мн. его стихам. Поэт — «уроженец здешних
мест, ощущает себя в Заполярье не гостем, не наблюдателем, но соучастником
всего происходящего. Им остро переживается внутреннее родство с природой и
людьми...» (Пантелеева Л., Лявданский Э.— С.72.)
Заветные слова которыми руководствуется поэт в общении с природой, звучат в
стих. «Тайбола»: «Мы друзья с любым лесным зверьем...» Поэт не отделяет себя от
мира животных и птиц, сознает себя его частью. Особенное внимание — травам и
цветам. «Подорожник», «Зверобой», «Иван-чай» — название поэтических
произведений о соответствующей траве: не только о внешнем ее облике, но и о
лечебных свойствах.
Поэт не приемлет наступления на этот понятный и близкий ему мир города,
цивилизации. К этому противостоянию Смирнов обращается в стихах неоднократно:
«А здесь — ни голоса, ни выстрела. / Куда ни глянешь — снег да лед. / И только
бешено в транзисторе цивилизация орет...» («Опять по сопкам ветер злится...»).
«Цивилизацию» приносит в лес человек: обремененный достижениями НТР, он
способен навредить — слишком неосторожен, невнимателен к тому, что, по сути,
составляет условие собственной его жизни — лесу, воздуху, воде. Итог такого
отношения — умирает лес, исчезают редкие животные, мелеют реки.
Естественное желание в этой ситуации — встать на защиту, помочь миру зверей
выстоять, выжить. Этот мотив, пожалуй, главный в стихах Смирнова о природе:
«Лес манит нас своей красотою, которую нам выпало беречь» и «Пусть я буду скуп
не по годам, / но вот это золото лесное / никому на свете не отдам!» («Русское
золото»).
Взаимоотношения человека и природы — эта тема становится одной из основных в
последнем прижизненном сборнике Смирнов «Поклонный крест» (1993). «Поэта
тревожит, что люди часто теряют живую взаимосвязь с природой, наносят ей
непоправимый вред и порою не замечают, как сами утрачивают духовность... теряя
и отзывчивость, и сострадание, и сочувствие...» — писал С.Питиримов (Питиримов
С.- С.4).
Часть «Поклонного креста» составили «Кольские старины» — стих., рассказывающие
о наиболее ярких событиях дореволюционной истории Кольского края. Поклонный
крест — крест, к которому приходили поморы перед выходом на промысел. Но у
Смирнов такой крест — это многоплановый образ. Как отмечал П.Федоров, самое
важное, к чему призывает автор — «не быть Иванами, не помнящими родства. Каждый
из нас должен найти на этой земле свой поклонный крест, иначе жизнь теряет свое
драгоценное духовное начало...» (Федоров П.— С.3).
Соч.:
Таежные маяки. Мурманск, 1962;
Жизнь, которой живу. Мурманск, 1966;
Круги земли. Мурманск, 1971;
Поморье. Мурманск, 1974;
Поветерье. Мурманск, 1981;
Взводень. Мурманск, 1982;
Побережник. Мурманск, 1987;
Поклонный крест. Мурманск, 1993;
Стихи // Мурманский вестник. 1996. 6 янв.
Лит.:
Тарасов М. Подотчетный и доверенный // Север. 1966. №6. С.153-155;
Рудяков Г. Жизнь, которой живу// Октябрь. 1967. №7. С.220-221;
Ковалев Д. Взгляд на «Поморье» // Полярная правда. 1974. 20 дек.;
Харчев В. // Север. 1976. №2. С.2;
Лявданский Э. Постичь суть бытия // Север. 1984. №2. С.112,114-115;
Миланов А. Причастность // Мурманский вестник. 1995. 18 июля. С.3;
Пантелеева Л., Лявданский Э. Храни огонь родного очага. Мурманск, 1993;
Питиримов С. «Поклонный крест» Владимира Смирнова // Советский Мурман. 1993. 30
июня. С.4;
Фёдоров П. «Поклонный крест» Владимира Смирнова // Мурманский вестник. 1993. 18
нояб. С.3;
Семёнов В. Я родился в день Веры, Надежды, Любви... // Полярная правда. 1997.
30 сент. С.З.
Д.В.Коржов
Оглавление | Все источники