Баршев Николай Валерианович [08.10.1888-30.03.1938]
Баршев Николай Валерианович
[26.9 (8.10).1888, Петербург — 30.3.1938, прииск Журба Магаданской обл.]
— прозаик, драматург.
По отцовской линии принадлежал к старинной дворянский семье, его дед Я.И.Баршев
— один из первых русских ученых-законоведов, отец — военный, полковник, мать —
балерина Мариинского театра.
В 1915 Баршев окончил экономическое отделение Петроградского политехнического
института, затем служил в Министерстве путей сообщения, после революции — на
Октябрьской железной дороге. Жил на казенной квартире на территории Московского
вокзала, описанной Л.И.Борисовым в книге «За круглым столом прошлого» (Л.,
1971).
В начале 1920-х дважды в месяц, по пятницам, здесь устраивались литературные
вечера. Приходили Аким Волынский, Валентин Кривич (сын И.Ф.Анненского), Борис
Лавренев, Владимир Пяст, Всеволод Рождественский, «заглядывал Алексей Толстой»,
а также Николай Клюев и Осип Мандельштам.
29 дек. 1925 Баршев сопровождал в Москву гроб с телом Есенина.
Дебютировал Баршев как поэт в альманахе «Стожары» (1923. Кн. 1,3). Во второй
половине 1920-х был членом литературной группы «Содружество» (М.Борисоглебский,
Н.Браун, Н.Вагнер, Н.Катков, М.Козаков, М.Комиссарова, П.Медведев, Б.Лавренев,
И.Оксенов, В.Рождественский, А.Свентицкий, М.Фроман, А.Чапыгин, Б.Четвериков).
В автобиографии Баршев писал о начале литературной работы: «...изучив многое,
стал служить на железных дорогах. Когда стал железнодорожником, написал стихи.
Были они для домашнего употребления, но судьба вызволила из беды, перевела на
прозу. <...> Здесь же на железных дорогах переживал мобилизацию и
демобилизацию, здесь же ощутил дыхание Махно — неприятное. <...> Крестными
отцами моими в литературе считаю: Всеволода Рождественского и Валентина
Кривича. Это они убедили меня, что мне нужно писать» (Красная панорама. 1926.
№24).
Стихи Баршева на самом деле написаны в старомодной «чувствительной» манере и
свидетельствуют более о душевной расслабленности автора в момент их написания,
чем о его лиризме. Несравнимо более значительной частью литературного наследия
Баршева является проза. Внутренняя культура автора, его обусловленная
воспитанием и образованием терпимость к людям свободно сочетаются в ней с
широким практическим опытом, с умудренным взглядом видавшего виды человека.
Сбалансированное умозрение автора прямо отразилось на методе и способе
трактовки прозаиком самых острых сюжетов революции и Гражданской войны,
которыми полны книги Баршева. В них встречаются вполне экзотические герои,
такие, как кубинский доктор Деспиладо, приехавший в Россию учиться революции и
спасать женщин от проказы (рассказ «Прогулка к людям» из одноименного сб.), но
доминируют персонажи совсем иного типа — безымянные существователи,
персонифицированные у прозаика в собирательном образе «Гражданин вода» из
одноименного рассказа и сборника (1926). «Граждане что вода,— рассуждают в этом
рассказе,— вливай куда хочешь, только берега были бы крепкие, а, по-моему, еще
лучше крутые...» Баршева интересуют не победители и не побежденные, а
выживающие и погибающие в русской усобице. Человек у Баршева, как брошенный в
реку венок: «Поплывет — жить, утонет — умереть. Венки и тонули и плыли, а люди
мерли своим чередом: старые — от старости и неустройства, а молодые — оттого,
что свинца накопилось много». М.Горький в письме к Баршеву специально отмечал в
связи с этим: «Есть у Вас много хорошей, человеческой печали о людях»
(Ленинградская панорама: сб. Л., 1988. С. 476).
Отличительной чертой Баршева-прозаика было то, что он свою «печаль» обручил с
приглушающей эмоции философской иронией и выражал ее часто с метафорическим
изяществом и афористическим блеском. Он писал о людях, «на всякую власть
отходчивых», но человечность все же сохраняющих. Суждения героев Баршева часто
смешны и всегда неординарны, отличаются от прописных и прописанных временем
истин. Один из баршевских чудаков размышляет о «самоочевидностях» истории:
«Читал я <...>, будто, чтобы убедить в своей правоте и общей пользе,— нужно
море крови пролить. А где я его достану и как его пролью?» («Летающий
фламмандрион»). Вопрос, в парадоксальной форме утверждающий достоинство
«маленького человека», не желающего подниматься на «высоты» исторических
свершений, с которых можно обозревать моря крови и пролагать по ним курс в
«светлое будущее».
Все 5 сборников прозы Баршева вышли в коротком промежутке между 1926 и 1929.
Это время наибольшей известности писателя. Во второй половине 1920-х он написал
также пьесы «Человек в лукошке» (1925) и «Кончина мира» (1928).
В 1928-29 в ленинградском театре «Пролетарский актер» шла пьеса «Большие
пузырьки» (инсценировка одноименного рассказа, расцененного НКВД во время
следствия в 1937 как выражение «контрреволюционных» взглядов писателя).
В 1926 Баршев в соавторстве с Л.Гордиенко написал книгу «Техническая и
коммерческая эксплуатация железных дорог».
В 1930-е Баршеву практически не удается писать и печататься в наиболее для него
органичном новеллистическом жанре. Он пишет историю завода «Красный выборжец» и
повесть «Несгораемый фейерверк» — о русских изобретателях XVIII в., но довести
до конца ни тот, ни другой труд ему не удается. Совместно с
Л.Ю.Грабарем-Шполянским Баршев написал пьесу «Машинист Комаров» (1933),
поставленную Передвижным железнодорожным театром.
Последние годы в Ленинграде Баршев жил на ул.Чайковского, 39, где был арестован
11 янв. 1937. Специальной коллегией Ленинградского городского областного суда 7
мая 1937 Баршев осужден (по статье 58-10, ч.1, и 58-11) к 7 годам с поражением
в правах на 4 года. На следствии к нему применялись «недозволенные методы», но
абсурдных обвинений он не подписал.
19 июня 1937 Определением судебной коллегии Верховного суда РСФСР приговор
оставлен в силе, а семья Баршева (мать, жена и полуторогодовалая дочь) в 24
часа выслана в Бугуруслан.
В авг. 1937 Баршев отправлен на Колыму, где вскоре умер.
5 февр. 1957 решение суда по делу Баршева отменено и оно прекращено «за
отсутствием состава преступления».
Соч.:
Гражданин вода. Л., 1926;
Прогулка к людям. П., 1926;
Большие пузырьки. Л., 1928;
Обмен веществ. Л., 1928,
Летающий фламмандрион. Л., 1929;
Расколдованный круг: Василий Андреев, Николай Баршев, Леонид Добычин. Л., 1990.
Лит.:
Арьев А. Возвращение к людям // Расколдованный круг. Л., 1990;
Кураев М. Одинокое плавание // Литературное обозрение. 1991. №3.
А.Ю.Арьев
Оглавление | Все источники