Колычев Николай Владимирович [24.10.1959]
Колычев Николай Владимирович
[24.10.1959, Мурманск]
— поэт, переводчик, прозаик.
Родился в семье инженера пароходства. После окончания 8-летней и музыкальной
школ в Кандалакше учился в Ленинградском арктическом училище (1975-77), откуда
был отчислен за недисциплинированность. Служил в армии. Затем работал
электриком, шофером. В авг. 1990 основал в с.Лувеньга, что недалеко от
Кандалакши, одно из первых в стране фермерских хозяйств. Крестьянствовал 6 лет,
2 года из них работал фермером в Норвегии.
С 1998 — в Мурманске, где живет литературным трудом. Член СП России с 1991.
Первые поэтические публикации Колычева состоялись в Кандалакшских газетах в
1982, тогда же его стихи впервые увидели свет в столице — в альм. «Истоки».
В 1987 вышла в свет первая книга поэта «Учусь грустить и улыбаться», после чего
последовала серия публикаций в «толстых» литературных журналах «Нева» и
«Север», альманахе «Поэзия». Как отмечал в отклике на эти публикации И.Панкеев,
герою стихов Колычева не дает покоя постигшая современников «эпидемия
равнодушия». Причину этой беды «герой Колычева ...видит во все большем неумении
людей любить друг друга: "...все беды на земле идут от вас, нелюбящие
люди..."». Этот герой, по мнению критика, «опасается людей с нелюбящими
сердцами, так как они никогда не скажут о своей нелюбви: "Ведь нелюбовь
провозглашать нельзя, / она всегда прикрыта тайной маски..."» (Панкеев И.-
С.4).
Колычев творит в русле традиционной поэзии. «Как подлинно русский поэт, он не
поставил слово в услужение смеховатой развлекательности или метафорической
эквилибристике... Он выбрал некрасовско-рубцовское, главное русло русской
поэзии...» — отмечает В.Тимофеев (С.3). Среди его предшественников критики
называли Сергея Есенина, Николая Рубцова и Павла Васильева. Наиболее заметна
связь с Есениным, с идущей от него поэтической традицией. Поэты родственны и по
интонации (залихватски-хулиганской порой, но, по сути, всегда
отчаянно-грустной, бедовой), и тематически.
Как Есенин и Рубцов, Колычев — поэт подлинно национальный, очень русский. Тема
Родины для него — главная, определяющая. Россия, родная земля так или иначе
присутствует во всех стихах третьего его поэтического сборника «Звонаря зрачок»
(1993). «Я люблю... Я верую в Россию! Жить нельзя без веры на земле...» — пишет
поэт. Он остро, болезненно переживает сегодняшнее российское лихолетье. Стихи
Колычева о современной России страшат и ранят: «Вымираем... И женщинам страшно
рожать...» («Вымираем...»). Россия Колычева трагична, но при этом, несмотря ни
на что, прекрасна. Противоречивость русской жизни, где «то жизнь гармошку
растянет», то «смерть гармошку сожмет», Колычев ощущает точно и зримо: «Россия
— гармония противоречий...» Но, что бы ни происходило со страной, остаются
нерушимыми, незыблемыми святые для каждого русского человека ценности. Именно
отсюда исходит уверенность поэта в неизменном восхождении «из дряни — к куполам
золоченым», вера в то, что постигшее Родину несчастье временно.
Критики упрекали Колычев за то, что подчас в его поэзии «на смену
метафорическому осмыслению приходит откровенная публицистика» (Рябинина Т.—
С.65). На это же указывает и Г.Иванов: «В стихах Николая слишком много страсти,
которая зачастую идет от публицистического настроя поэта... Не надо крика. Крик
вообще может убить поэзию...» (Иванов Г.— С.79). И все же, как отмечают
большинство исследователей творчества Колычева, «поэт не капитулирует перед
временем, выстоять в схватке с "веком-волкодавом" ему помогает вера в
Россию...» (Рябинина Т.— С.65).
В поэтических этюдах Колычев привычные картины деревенской жизни наполняются
глубоким смыслом, получают эмоциональную окраску: «Мычит, как будто просит:
"Пожалей!" / Обиженно мычит, вот-вот заплачет, / И хочется жалеть и быть добрей
/ Тому, кто слышал этот плач телячий. / И радости счастливым холодком /
Тончайший нерв задет и сладко стонет, / Когда телок шершавым языком /
Выпрашивает ласку у ладоней...» («Теленок»).
Созвучно упомянутому стихотворению «Ветер, ветер...»: «Задержись, пора ночная,
на земле! / Не всходи на небо, алая заря!.. / Сколько лет скотину холил да
жалел, / А наутро буду резать да шкурять...» Как отмечает критик, «с сотворения
мира это — резать скотину, когда подойдет срок — было, и ни один поэт не
решился тронуть это. И вот — переломился мир на этом, душа поэта переломилась!»
(Маслов В.— С.3). Это — крик, от которого становится страшно. Вместе с тем
герой стихотворения понимает, что «резать да шкурять» — естественная для
крестьянского бытия жестокость.
Колычев последовательно традиционен, чужд экспериментам в области формы. У него
«стих сколочен крепко, поставлен, как добрая изба, и отделан даже с некоторым
щегольством» (Андреева О.— С.84). Если же говорить о содержании стихов, то
здесь он не просто традиционен, но патриархален. Вековой, исконный уклад
русской жизни лежит в основе его поэзии, это стержень, цементирующая идея мира,
который создает в своих стихах поэт. Это особенность ярко проявляется в
наиболее полном собрании стихов Колычева — изданной в Москве книге «И вновь
свиваются снега...» (1997). И работа на земле — неотъемлемая часть мира, о
котором нам рассказывает автор. «Дом» в его понимании — это патриархальный,
крестьянский дом, с огородом, хозяйством. Для хозяина такого дома естественна
спаянность с природой, как пишет Колычев: «Я ведь тоже природа — как ветер, как
лес, как трава...»
Столь же естественна для патриархального крестьянского мира и вера в Бога. В
стихах Колычев вера проявляет себя порой ярко и торжественно, но всегда
достойно: «Здравствуй, сладкая Пасха! — веселье разливов весенних. /
Здравствуй, радостный свет — половодье растаявшей тьмы. / Мы воскреснем!
Сегодня — не верить нельзя в воскресенье, / Потому что едины — и Бог, и
природа, и мы...» («Пасха»). Стих, духовной тематики («Звонарь», «Прощеное
воскресенье» и др.) в книге «И вновь свиваются снега...» составили отдельную
главу.
В книгу Колычев «...Поэты выпадают в небо...» (2000) вошли стихи о поэте и
поэзии, в т.ч. поэтические посвящения Пушкину, Есенину, Рубцову,
поэту-мурманчанину Владимиру Смирнову. Колычев глубоко и просветленно
размышляет о доле поэта в России: «Но на Руси за Божий дар поэт всегда платил
судьбою...» («Рубцов»), о сути поэтического ремесла. Как отмечают критики,
Колычев осознает богоданность поэтического дара, для него очевидно, что
возможность видеть то, что «шире восприятья», ниспослана свыше.
В начале XXI в. поэт обратился к прозе, на протяжении нескольких лет работая
над романом о блаженном Феодорите Кольском и святом Трифоне Печенгском —
первосвятителях саамов, коренного населения Кольского края.
Публиковался в журнале «Нева», «Роман-газета XXI век», «Молодая гвардия», но
наиболее тесные творческие связи у Колычева сложились с петрозаводским журналом
«Север». Колычев — стипендиат СП России и Фонда мира (1992), лауреат премии
администрации Мурманской области за достижения в области профессионального
мастерства (1994).
Соч.:
Цветы и люди. Мурманск, 1987;
Учусь грустить и улыбаться. Мурманск, 1990;
Звонаря зрачок. Мурманск, 1993;
Звонаря зрачок = Kellonsoittajan Silmotera / пер. на финский Марти Хининена.
Мурманск, 1995;
И вновь свиваются снега... М., 1997;
Косолапые ботинки: стихи для детей. Мурманск, 2000;
Поэты выпадают в небо... Мурманск, 2000.
Лит.:
Панкеев И. Нелюбовь провозглашать нельзя // Литературная газета. 1988. 20 июля.
С.4;
Маслов В. Спаси меня, земля! // Литературная Россия. 1994. 17 июня. С.7;
Рыжов А. Россия — мой пречистый Спас... // Заполярная руда. 1996. 25 дек. С.2;
Андреева О. Обрести свой голос // Мурманский берег. Мурманск. 1998. №4.
С.77-93;
Рябинина Т. Сад ветвящихся дорожек // Мурманский берег. Мурманск. 1998. №4.
С.46-76;
Иванов Г. Это набегают новые минуты // Роман-газета. XXI век. 1999. №3.
С.78-79;
Коржов Д. Есть радости на белом свете! // Север. 1999. №9. С.150-157.
Д.В.Коржов
Оглавление | Все источники