Присман Анна Семёновна [06.09.1892-04.11.1960]
Присманова (настоящая фамилия Присман) Анна Семёновна
[25.8(6.9).1892, Либава — 4.11.1960, Тьер, близ Парижа]
— поэтесса.
Принадлежит ко второму поколению первой волны эмиграции. Родилась в семье
врача-дерматолога, специалиста по проказе. Детство и юность провела в Либаве
(Лиепая) на берегу Балтийского моря. После революции семья Присмановой
переезжает в Москву, где в 1919 Присманова — член группы «Литературный
особняк».
В начале 1920-х Присманова оказывается в Берлине, где в журнале «Эпопея»
(редактор А.Белый) впервые печатаются ее стихи.
С 1924 Присманова переезжает в Париж, где выходит замуж за поэта А.С.Гингера.
3.Шаховская пишет о них: «Обликом походили они несколько на химер, но по своему
духовному облику существа были серафические...» (Шаховская 3.— С.49).
В 1925 Присманова вступает в парижский Союз молодых писателей и поэтов,
представляя совместно с поэтом В.Л.Корвин-Пиотровским группу «формистов», уже,
судя по названию, тяготевшую к формальным исканиям.
В 1930-е Присманова участвует в литературном объединении «Круг» (1935-39).
Однако в целом Присманова находилась вне «литературных оппозиций». Так,
И.Одоевцева писала: «Она вообще вряд ли знает о взаимоотношениях своих друзей и
знакомых. Это ее не интересует. Она выше всего этого, постоянно витая в
заоблачных сферах» (Одоевцева И. На берегах Сены. Париж, 1983. С.125). При этом
среди «друзей и знакомых» Присмановой следует выделить, помимо самой
И.Одоевцевой и Г.Иванова, Б.Поплавского, Б.Божнева, и М.Цветаеву, к которой
Присманова относилась с почитанием.
Первый поэтический сборник Присманова увидел свет лишь в 1937 («Тень и тело»).
Туда вошли стихотворения 1929-36. Во время немецкой оккупации Присманова и
Гингер остались в Париже, что Гингеру как еврею грозило смертельной опасностью.
В 1946 Присманова и Гингер вернули себе советское гражданство, однако от
возвращения в СССР воздержались. После «перерыва на войну» в Париже выходят еще
3 поэтические книги Присмановой: «Близнецы» (1946), «Соль» (1949) и «Вера»
(1960).
Писавшие о поэзии Присманова отмечают усложненность метафорической системы ее
стиха, испытавшего сильное влияние Пастернака и Цветаевой. Сложность эта,
однако, зачастую не служит для выражения каких-либо «адекватно-сложных» мыслей
и чувств. Композиционно стихи Присмановой выдержаны безукоризненно, образы и их
сцепления логичны, как в поэзии XIX в., но «смысловым и эмоциональным
результатом» стихотворения часто является банальность. Возникает своеобразное
барокко — с тщательным вниманием к внешнему оформлению материала. Барочная
«философия стиха» Присманова состоит не в попытках обрести истину, но в
обнаружении вариативности, иррациональности ее. Присманова порой не просто
сравнивает или проводит параллели с тем, чтобы полнее выявить сущность, но как
бы направляет свое искусство на воссоздание того, с чем сравнивается объект.
Косвенный, опосредованный способ передачи она зачастую предпочитает прямому,
что способствует реализации ассоциативного потенциала текста.
Мотив воды и ее вольных (или — невольных) обитателей: рыб, раковин, улиток и
т.д., вплоть до водолазов, — присущ многим стихам Присмановой. Застекленная
аквариумная глубина, ее отгороженность от человеческой среды передает один из
основных конфликтов поэтического сознания Присмановой — существование в чуждой
культурной и языковой среде. Любопытно, что в стихах Присмановой, весьма
внимательной к детали, почти отсутствуют реалии парижской жизни. Напротив, даже
собственную жизнь Присманова пытается на склоне лет анализировать на сугубо
российском материале — через судьбу народоволки Веры Фигнер (поэма «Вера»).
«Оживляет», а нередко и вовсе «вызывает к жизни» стихи Присмановой ирония.
Отсюда — интеллектуальная балансировка переоценкой ценностей, «гротеск,
оригинальность» (Струве Г.— С.225). Общепоэтические деиндивидуализированные
формулы (тоска, одиночество, розы, весна, душа) обретают конкретность и
ощущение новизны через включение слегка пародируемого, как бы помноженного на
рефлексию, обыденного сознания — прием, позволяющий Присмановой отыскивать
неожиданные сюжетно-метафорические ходы: «Душа, ты выросла из юбки, / Она тебе
уж до колен...» Или: «Ночь. Кошка гуляет вдоль крыши / Поросшего мхом сарая. /
А прямо над кошкой и выше / Сияет вместилище рая».
После смерти Присмановой ее литературное наследие было передано советским
учреждениям. Однако до «перестройки» стихи Присмановой на родине не печатались.
С другой стороны, сопоставляя следующие два фрагмента, близость их трудно
объяснить лишь случайным совпадением: «Быть может, и меня зовут Любовью, / Но я
не знаю, как меня зовут» (А.Присманова. «Бабушка», не позднее 1949) и
«Проснется он от темнотищи. / Почувствует чужой уют / И голос, ближний и
смутивший: / «Послушай, как меня зовут?» (Вознесенский А. «Выпусти птицу»,
1974).
Соч.:
СС. Hague, 1990;
Стихотворения // Русская литература. 1991. №2. С.249-254;
Русская Атлантида: Поздняя русская эмиграция. М., 1998. С.48-62;
Присманова Д.С., Гингер А.С. Туманное звено: стихи. Томск, 1999.
Лит.:
Струве Г. Русская литература в изгнании. Париж; М., 1996;
Шаховская 3. Отражения. Париж, 1977;
Couvee P. Introduction // ПрисмановаА. СС. Hague, 1990. CVII-XXIX.
В.Ю.Бобрецов
Оглавление | Все источники