Тушнова Вероника Михайловна [27.03.1915-07.07.1965]
Тушнова Вероника Михайловна
[14(27).3.1915, Казань — 7.7.1965, Москва]
— поэт, переводчица.
По совету отца — профессора Казанского университета, впоследствии академика
ВАСХНИЛ, известного микробиолога, основоположника тканевой терапии,— поступила
в Ленинградский медицинский институт, в котором проучилась с 1931 по 1936. В
1941 поступила в Литературный институт им. А.М.Горького, но из-за начавшейся
Великой Отечественной войны учиться в нем ей не довелось: все время войны она
работает сначала медсестрой, а затем врачом в эвакогоспиталях Москвы и Казани.
С детских лет Тушнова писала стихи и занималась живописью. Впервые напечаталась
в 1944, а в 1945 вышел ее первый сборник стихов «Первая встреча», навеянный
впечатлениями военных лет. В 1946 принята в СП СССР. В 1952 отдельным изданием
выходит ее поэма «Дорога на Клухор», а в последующие годы сборник стихов
«Пути-дороги» (1954), «Память сердца» (1958), «Второе дыхание» (1961), «Лирика»
(1963), «Сто часов счастья» (1965).
Любовь — не просто основная тема лирики Тушнова, а главный стимул ее жизни и
творчества: без любви для поэтессы нет полноценной жизни, нет острого и
глубокого чувства красоты первозданной и вечной природы, нет ощущения счастья
своего бытия в мире и его неповторимости. В годы Великой Отечественной войны
началась реабилитация, особенно в стихах К.Симонова, любовной лирики, которая в
предвоенные годы находилась в опале. Возрождается и женская любовная лирика: о
своей фронтовой любви писала в своих стихах Юлия Друнина. Тушнова не была на
фронте, она работала в тыловых госпиталях, и поэтому она, в отличие от
Друниной, ничего не говорит о том, что у нее пробуждение чувства любви
происходило в смертельно опасных условиях фронтовой жизни. Между тем и у
Тушновой обостренное и одухотворенное переживание чувства любви было
обусловлено не только ее темпераментом и молодым возрастом, но и характером
военного времени, вносившего в переживания влюбленными интимных чувств особую
остроту, напряженность и интенсивность. Конечно, переживание любви Тушновой
было не типическим, а исключительным, но раскрывалась эта исключительность
любовных переживаний не романтически, как, например, в поэзии М.Цветаевой, а
реалистически, психологически глубоко и тонко, с передачей нюансов женской
души, одержимой высоким чувством любви. Тушновой суждено было в послевоенное
время с наибольшей глубиной и психологической тонкостью передать в своей лирике
жизнь влюбленной женской души и тем самым способствовать возрождению любовной
лирики в целом. Эта поэтическая заслуга Тушновой до сих пор не получила должной
оценки и признания.
Образ возлюбленного в лирике Тушновой очерчен весьма общо, но наделен довольно
устойчивыми свойствами: он не отличается пылкостью чувств, не изъясняется в
ответ в своей любви, встречи с ним весьма редки, он часто покидает влюбленную в
него женщину, но все это не мешает ей боготворить возлюбленного («И грозный
свет на краткий миг / в твоем лице, / как будто не лицо, а лик / в святом
венце»), ибо любовь к нему волшебно преображает ее восприятие мира, делает его
поэтическим и вдохновенным, позволяет отвлечься от прозаической повседневности,
остро ощутить живую красоту природы и счастье своего бытия, забыть неурядицы и
обиды. Из такого восприятия возлюбленного и такого восприятия жизни рождаются
стихи, поэзия: «Знаю я бессильное мученье / над пустой тетрадкою в тиши, / знаю
мысли ясное свеченье, / звучную наполненность души. / Знаю также быта
неполадки, / повседневной жизни маету... / Все-таки живется высоко мне. / Очень
я тебя благодарю, / что не в тягость мне земные корни, / что как праздник /
праздную зарю, / что утрами с пеньем флейты льется / в жбан водопроводная вода,
/ рыжий веник светится на солнце, / рдеют в пёчке чудо-города... / Длится
волшебство не иссякая, / повинуются мне / ветер, дым, / пламя, снег и даже сны,
/ пока я / заклинаю именем твоим».
Любовь к такому обожаемому, но довольно равнодушному мужчине делает поэтессу
духовно и творчески активной личностью, тогда как обожаемый возлюбленный
остается во всех отношениях пассивным. Показательно, что при всей бытийной силе
и значимости своей любви к такому возлюбленному Тушнова не хочет подчиняться
его обыденному представлению о любви, лишенной бытийного и творческого огня:
«Говоришь ты мне: / — Надоела грусть! / Потерпи чуть-чуть, / я назад вернусь. /
Хочешь ты любить, / как настольный свет: / повернул — горит, / повернул — и
нет. / Хочешь — про запас / (пригодится в срок),— / а любовь не гриб, / не
солится впрок. / Жить по-своему / не учи меня, / или есть огонь, / или нет
огня!»
В стихотворении «Над скалистой серой кручей...» рассказ Тушновой о своей любви,
просветляющей и одухотворяющей взгляд на мир, приносящей возлюбленным чувство
блаженства, рождает ассоциацию с блаженством Евы и Адама до их изгнания из рая
Богом за греховность их любви. Но греховна ли любовь, духовно преобразующая
человека и его восприятие жизни? «Уж такой ли грех великий, / чтобы нам такая
кара? / День беспечный, быстротечный... / Так ли мы виновны были, / чтоб друг к
другу нас навечно / за него приговорили?»
Вера Тушновой в извечную приговоренность влюбленных друг к другу со временем
под влиянием жизненных обстоятельств, размолвок с любимым и возрастанием его
отчужденности ослабевает, но не исчезает совсем. «Бывало все: и счастье, и
печали, / и разговоры длинные вдвоем. / Но мы о самом главном промолчали, / а
может, и не думали о нем. / Нас разделило смутных дней теченье — / сперва
ручей, потом, глядишь, река... / Но долго оставалось ощущенье: / Не навсегда,
ненадолго, пока... / Давно исчез, уплыл далекий берег, / и нет тебя, и свет в
душе погас, / и только я одна еще не верю, / что жизнь навечно разлучила нас».
Однако и после того, как повседневная жизнь привела к иссякновению высокой
любви, Тушнова сохранила благодарную память о ней как о бытийном идеале,
позволившем ей реально пережить творческое, одухотворенное восприятие мира и
запечатлеть это восприятие в своей лирике. А высокое поэтическое слово,
напечатанное в книгах, становится эстафетой вечной жизни. Философски размышляя
об этом, Тушнова писала: «Человек живет совсем немного — / несколько десятков
лет и зим, / каждый шаг отмеривая строго / сердцем человеческим своим. / Льются
реки, плещут волны света, / облака похожи на ягнят... / Травы, шелестящие от
ветра, / полчищами поймы полонят. / Выбегает из побегов хилых / сильная,
блестящая листва, / плачут и смеются на могилах / новые живые существа. /
Вспыхивают и сгорают маки, / истлевает дочерна трава... / В мертвых книгах /
крохотные знаки / собраны в бессмертные слова».
Соч.:
Стихи. М., 1969;
Избранные стихи и поэмы / предисл. А.Туркова «Ее звезда». М., 1988;
Не отрекаются любя. М., 1997;
Дом мой — в сердце твоем: стихотворения. М., 2001.
Лит.:
Калитин Н. Первая книга // Литературная газета. 1945. 1 дек.;
Степанов Н. Молодые поэты // Знамя. 1948. №2;
Новые стихи А.Кронгауза и В.Тушновой // Литературная газета. 1948. №41;
Басалаев И. Стихи Вероники Тушновой // Звезда. 1955. №1;
Марченко А. «Нет, это не молния, просто зарница...» // Знамя. 1959. №1;
Яшин А. Памяти друга // Литературная газета. 1965. 10 июля;
Друнина Ю. Памяти В.Тушновой // Литературная газета. 1965. 16 нояб.;
Гинзбург Е. Живое сердце // Новый мир. 1965. №12;
Михайлов Ал. Строки любви и счастья // Москва. 1966. №2;
Жирмунская Г. Кладовая тепла // Литературная газета. 1967. 12 июля;
Ахмадулина Б. [Вступ. заметка к стихам Тушновой] // Литературная Россия. 1976.
26 марта;
Соболь М. «Биенье сердца моего...» // Поэзия: альм. Вып.20. М., 1977.
С.161-163;
Соболь М. Два портрета. Вареничка. // Октябрь. 1987. №8. С.180-182.
М.Ф.Пьяных
Оглавление | Все источники