AZ-libr.ру

       [14(27).3.1913, д.Блудново Вологодской губ,— 11.7.1968, Москва]
       — поэт, прозаик.
       Отец Яшин погиб в Первую мировую войну, и мальчик с детства приобщился к тяжелому и радостному крестьянскому труду («О моих корнях»). Учился в школе-семилетке, в 1931 окончил педагогический техникум в Никольске, преподавал. Печататься начал с 1928. В 1934 в Архангельске вышел первый сборник стихов «Песни Северу», а во время учебы в Литературном институте им. М.Горького, в 1938, в Москве — сборник «Северянка», в лучших стихах которого «Вологда», «Мета» и др.) было ощутимо благотворное влияние фольклора, привлекала смелая образность: «туча плыла, тень, будто шаль, / По травам волоча» («Туча»).
       Член ВКП(б) с 1941, политработником и журналистом Яшин участвовал в Великой Отечественной войне, выпустил книги стихов «На Балтике было» (1942) и «Город гнева» (1943). В творчестве поэта шла долгая и упорная борьба между, говоря его словами, живыми и мертвыми стихами. «Мертвые стихи — это повторение азов, зарифмовывание готовых фраз,— писал Яшин в дневнике.— Живые стихи — те, в которых бьется живое человеческое сердце и чувство». «Повторение азов» заметно уже в поэме «Сын» (1938; позже печаталась под названием «Мать и сын»), посвященной коллективизации. Особенно же много «мертвых стихов» в поэме «Алена Фомина» (1949), где в крайне приглаженном, идеализированном виде изображалась послевоенная деревня. Поэма была отмечена Сталинской (Государственной) премией 2-й степени (1950). «А как писалась лауреатская вещь? — вспоминал Яшин в дневнике впоследствии.— Ходил пешком по родной земле — поэма в рюкзаке, но прибавлял в нее на остановках... совсем не о том, что видел. Жизнь как бы текла мимо меня...» Идиллически выглядит тогдашняя жизнь и во многих стихах сборника «Земляки» (1946), «Советский человек» (1951), «Свежий хлеб» (1957).
       О назревшем переломе в умонастроениях Яшин свидетельствовала его речь на II Всесоюзном съезде советских писателей в дек. 1954, в которой он, в частности, признавался: «Нельзя сказать, что мы все поголовно не видели сложностей в жизни послевоенной колхозной деревни. Но мы бежали от них». Однако еще несколько лет «мертвое» уживалось в поэзии Яшина с «живым». Так, в 1-м выпуске сборнике «День поэзии» (1956) отнюдь не совершенное, но говорившее о реальных «сложностях» стих. «Нищий» соседствовало со слащаво-благостным «В родном дому», к тому же заметно подражательным, воспроизводившим, как и некоторые другие стихи Яшина. 1930-40-х, интонации «Сельской хроники» А.Твардовского; а слабая повесть «Единомышленники» (1957), где главным событием сделано поголовное вступление попавших в окружение бойцов в коммунистическую партию, писалась почти одновременно с прославившим писателя рассказом «Рычаги», опубликованным во 2-м сборнике «Литературная Москва» (1957). Герои рассказа, хорошие, разумные люди, становятся послушным орудием, рычагами партийного бюрократического руководства, которое сами только что в доверительном разговоре между собой справедливо осуждали. «Все земное, естественное исчезло...»,— говорится о партийном собрании, где вместо недавних резких суждений о действительном положении сельского хозяйства («Начальники наши районные с народом разговаривать разучились... Дома заколоченные в деревне видят, а сказать об этом вслух не хотят. Только и заботы, чтобы в сводках все цифры были круглые...»), возникает тот самый казенный стиль, над которым собравшиеся еще недавно горько трунили: «Надо возглавить массы, товарищи!.. В обстановке высокого трудового подъема по всему колхозу развертывается...» Живо воспринятый читателями рассказ подвергся в печати ожесточенной критике и послужил одной из главных причин прекращения издания «Литературной Москвы». Яшин тяжело переживал случившееся; в стихотворении «Душа замкнулась от обиды» (1960) он писал: «...все, что в ней цвело и зрело, / Со злобой втаптывали в грязь». Тем не менее писатель продолжал страстно и упорно переосмысливать свой жизненный и творческий путь (характерный стихотворный набросок 1958: «За все отвечать настала пора: / За то, что когда-то я промолчал, / За то, что кричал во весь рот ура, / А караул не кричал»).
       «Не слабым слыву, / А в голос реву: / Туда ли плыву я? / Так ли живу?» — говорится в стихотворение «Переходный возраст». Смысл этого названия пояснен в дневниковой записи о замысле одноименной пьесы: «...прозрение после страшных лет России...» (цитата — из стихотворения А.Блока «Рожденные в года глухие...»). В сборнике «Совесть» (1961), который Яшин считал для себя этапным, обозначились, временами еще в декларативной форме, темы, ставшие центральными в дальнейшем творчестве поэта: проповедь гуманности, заботы о людях («Твоя родина» с полемическим финалом: «Без этого к чему слова любви / О родине, / О речках, / О березках?»; «Спешите делать добрые дела»), о природе («Зайчонок», «Люблю все живое», «Письмо в "Лесную газету"»), неприятие лжи и фальши («Торжественное обещание»), покаяние в собственных слабостях и проступках («Память», «И я обманывал...»). Умонастроение Яшина этих лет выражено в дневниковой записи; «прежде всего это реакция — затянувшаяся, мучительная на свою старую слепоту и увлеченность... Вспоминаю, до какого отрицания поэзии дошел я, прежде чем написать книжку стихов "Совесть" и всерьез приняться за прозу. Народ страдает, а мы стишки пишем — мне это казалось очень стыдным».
       «Всерьез взявшись за прозу», Я. пишет несколько крупных произведений, которые имели очень разную судьбу. Напечатанная в журнале «Москва» (1962) повесть «Сирота» была принята критикой благосклонно. История о том, как ловко устроился в жизни Павел Мамыкин, сумев извлечь выгоду из своего сиротства — не в пример младшему, трудолюбивому брату Шурке, трактовалась рецензентами как обличение «мелкобуржуазного, собственнического сознания». Немногие увидели глубокий ее смысл: «Произошло как бы смещение ценностей: растили и вскармливали сорняк, а доброе зерно осталось без присмотра» (Абрамов Ф. Александр Яшин — поэт и прозаик). Павел Мамыкин для Яшина — не досадное исключение, а лишь частный случай повсеместного «смещения», когда процветают не труженики, а демагоги и ловкачи. Менее совершенно воплощена эта тема в напечатанной лишь после смерти Яшина повести «Выскочка» (1961), где фигурирует прославленная «героиня труда», главным занятием которой стала уже не работа, а «представительские» функции — участие во всяких заседаниях и совещаниях, выступления с рассказами о своем «передовом опыте». Вершина же прозы Яшин этих лет — скромная по жанру повесть «Вологодская свадьба» (1962), родственная распространенному в русской литературе XIX в. «физиологическому очерку». В ней живо запечатлены традиционные народные обряды, порой в новых условиях причудливо видоизменившиеся, быт совр. деревни в его самых различных, положительных и отрицательных проявлениях, и целая галерея участников свадебного действа с их мельком, но точно очерченными взаимоотношениями. Тут и любимцы Яшина,— скромные труженики (невеста Галя, ее мать и брат), и жизнерадостные весельчаки (дружки Григорий Кириллович, Ленька), и умученные судьбой женщины, и хвастуны, и почетный, «сановный» гость — директор завода, где работает Галя. Без утайки сказано в очерке о теневых сторонах тогдашней сельской жизни, ее материальном и культурном оскудении (примечательная деталь: «Для приданого последней дочери мать отдала свой девический кованый сундук, который был когда-то доверху набит ее собственным приданым. Ныне, сколько ни старались, сундук оставался наполовину пустым, пока не догадались сложить в него и домотканые половики, и пару валенок, и даже ватник»). Это вызвало резкую критику в печати («Свадьба с дегтем» названо, например, «открытое письмо писателю А.Яшину», опубликованное в «Комсомольской правде» 31 марта 1963). Очерк Яшина надолго попал в список произведений, «очерняющих советскую действительность». «Я в тот год не написал ни строчки,— признавался Яшин позже в дневнике.— ...Весь год переживал похмелье после знаменитой свадьбы... А ведь можно было принять за успех, может быть, это и был первый мой настоящий успех».
       В пору «ожесточенности и злой ясности ума во взгляде на текущие политические события» (так Яшин характеризовал свое настроение 1960-х) он все больше ценил природу, простые человеческие ценности, все чаще возвращался к «проклятым вопросам» бытия. В его прозе преобладает лирическое начало, впервые явственно заявившее о себе еще в маленьких рассказах («Журавли», 1954, и др.), циклах «Сладкий остров» и «Вместе с Пришвиным» (1961), состоящих из миниатюр, порой близких жанру «стихотворения в прозе». В рассказе «Угощаю рябиной» (1965) Яшин размышляет о том, что «жизнь заодно с природой, любовное участие в ее трудах и преображениях делает человека проще, мягче и добрее». В этом рассказе, по словам критика А.И.Кондратовича, «ветка рябины, словно чудодейственная палочка, отмыкала души всех встречных людей и показала им, кто они» (Не сворачивая со своего пути: Александр Яшин // Кондратович А. Призвание: Портреты. Воспоминания. Полемика. М., 1987. С.209). В стихах сборников «Босиком по земле» (1965) и «День творенья» (1968) — страстная проповедь выношенных, выстраданных мыслей, восторженный гимн родной вологодской природе вновь сочетаются с исступленной, горячечной исповедью: «Выговориться дочиста — / Что за костер шагнуть» («Перед исповедью»), с тягостными сомнениями в ценности прожитого и сделанного: «Несжатым клином жизнь лежит у ног.../ Не завершил ни одного пути. / Как незаметно наступила осень!» («Отходная»). Благодарной памятью, запоздалым горестным раскаянием, трагедией одиночества проникнуты стихи Яшина этой поры о любви: «С горем не в силах справиться, / В голос реву, / Зову. / Нет, ничего не поправится. / Из-под земли не явится. / Разве что не наяву. / Так и живу. / Живу?» («Думалось да казалось...»). Тяжелая болезнь помешала Яшина завершить многочисленные начатые им произведения, в т.ч. роман («или целую эпопею», как мечталось автору) «Для кого строился дом» — драматическую

Псевдонимы:
      Попов Александр Яковлевич [27.03.1913-11.07.1968] - поэт, прозаик

Литература и другие источники информации