AZ-libr.ру

       — генерал-аншеф (с 1727), обер-шталмейстер (с 1726).
       Род. в Польше, откуда отец его, приглашенный в Москву органистом лютеранской кирхи, выехал в 1687 с женой и детьми. Красивая наружность мальчика обратила на него внимание начальника артиллерии Ф.А.Головина, и он был взят к нему в пажи, а оттуда в той же должности перешел к царскому Двору.
       В 1701 из камер-пажей был зачислен в Преображенский полк и, дослужившись до офицерского чина, попал в число денщиков царя Петра I. Для этой должности, требовавшей сметливости, исполнительности, способности делать все быстро, кроме того, умения угодить государю и не нажить себе врагов среди окружающих высокопоставленных лиц, с которыми приходилось часто сталкиваться, Ягужинский по своему характеру был человеком весьма подходящим. В июле 1706 он получил в вечное владение остров на реке Яузе близ Немецкой слободы в Москве, а к 1710 он был уже камер-юнкером и капитаном Преображенского полка. Поступив на службу, он перешел из лютеранства в православие, «думая угодить этим царю, но за перемену веры царь не стал к нему милостивее, хотя впоследствии и был рад этому обстоятельству». Расторопность и исполнительность Ягужинского сделали его «одним из самых угодных государю денщиков», ставшим неразлучным спутником царя во всех походах и заграничных поездках.
       В июне 1711, во время Прутского похода, произведен из капитанов в полковники, а в августе того же года пожалован в генерал-адъютанты.
       В 1713—14 неоднократно направлялся с дипломатическими поручениями в Данию.
       В 1718, в звании генерал-майора, ему был поручен надзор за коллегиями.
       В 1719 участвовал в работе Аландского конгресса.
       В 1720—21 находился с дипломатическим поручением в Австрии.
       В январе 1722 назначен генерал-прокурором Сената с производством в генерал-поручики.
       В царствование Петра I деятельность генерал-прокурора отличалась обширностью и разнообразием, касаясь различных сторон государственной жизни. Его обязанности состояли в наблюдении не только за правильным, безотлагательным и законным производством дел в Сенате, но и за исполнением решений, за порядком в заседаниях и соблюдением регламента, за исполнением своих обязанностей фискалами и прокурорами, кроме того, он заведовал сенатской канцелярией. Он был связующим звеном между государем и Сенатом и, как таковой, являлся исполнителем всего того, что шло лично от императора через него в Сенат. Отличаясь прямотой, честностью и неподкупностью, неутомимостью в работе, Ягужинский пытался бороться с казнокрадством и другими должностными преступлениями, чем нажил себе много врагов, в числе которых был и светлейший князь А.Д.Меншиков.
       В 1724, при учреждении для коронации императрицы Екатерины Алексеевны роты кавалергардов, он был назначен ее командиром с чином капитан-поручика, а в день коронации, в мае того же года, пожалован орденом Св. Апостола Андрея Первозванного.
       После смерти императора Петра I (январь 1725) он принял деятельное участие в возведении на престол императрицы Екатерины I.
       В августе 1725 удостоен ордена Св. Александра Невского. Из-за вражды с светлейшим князем А.Д.Меншиковым, вынужденный лавировать между враждующими придворными группировками, в 1726 был фактически отстранен от должности генерал-прокурора (формально занимал ее до 1731). В 1726 назначен обер-шталмейстером.
       В 1726—27 в качестве полномочного министра находился в Польше на сейме в Гродно.
       Вскоре после смерти императрицы Екатерины I (май 1727), когда фактическая власть при юном императоре Петре II перешла к А.Д.Меншикову, Ягужинский был отправлен на Украину, однако, после падения Меншикова, в октябре 1727 он был вызван в Санкт-Петербург, пожалован в генерал-аншефы и вновь назначен капитан-поручиком кавалергардов. Однако видной роли в царствование Петра II он не играл.
       После смерти императора Петра II (январь 1730) принял участие в заговоре членов Верховного тайного совета с целью ограничить самодержавную власть избранной на престол герцогини Курляндской Анны Ивановны, но затем известил императрицу о заговоре (отправив к ней в Митаву гонца) и дал ей совет отречься от «кондиций», ограничивавших ее власть. По решению Верховного тайного совета Ягужинский в феврале был арестован и заключен в кремлевский каземат, но вскоре освобожден.
       В марте 1730 назначен сенатором.
       В декабре 1730 ему был подчинен богатый Сибирский приказ, из которого он должен был получать и свое жалованье «по рангу»; он был назначен подполковником вновь учрежденного лейб-гвардии Конного полка.
       В январе 1731 указом императрицы Анны Ивановны возведен, с нисходящим его потомством, в графское Российской Империи достоинство. Благодаря своему вспыльчивому характеру Ягужинский перессорился со многими влиятельными при Дворе лицами, включая и фаворита императрицы гр. Э.И.Бирона.
       С 1731 по 1735 он занимал пост посла в Пруссии. По возвращении в Санкт-Петербург, в апреле 1735 назначен кабинет-министром с жалованьем 6 тыс. руб.; тогда же ему была возвращена должность обер-шталмейстера, отнятая у него в 1732. К концу жизни он стал одним из богатейших сановников, «доходы с имений, ему принадлежавших, простирались в год до 40 000 рублей».
       Скончался в Санкт-Петербурге на 53-м году жизни; похоронен в Благовещенской церкви Александро-Невской лавры.
       «Граф Павел Иванович Ягужинский,— писал Д.Н.Бантыш-Каменский,— высокого роста, приятной наружности, знал многие иностранные языки; с добрым сердцем соединял нрав веселый, пылкий; любил музыку и танцы; одушевлял собою общества, в которых находился; но отличался честолюбием и неумеренным употреблением горячих напитков. Тогда вежливость и любезность его исчезали и он переступал границы должного приличия».
       Как свидетельствовала леди Рондо, Ягужинский «весьма красивый мужчина; лицо его хотя не отличается правильностью, но исполнено величия, живости и выражения. В обхождении свободен, даже небрежен, и что в другом показалось бы недостатком воспитания, то в нем весьма естественно, так что никто не может быть им недоволен... одарен умом высоким, рассудительностью и живостью, которая так ясно выражается во всем, что, кажется, исключительно составляет его характер... Весьма к немногим он питал

Литература и другие источники информации