AZ-libr.ру

       [10(22).6.1896, г.Никольск-Уссурийский Приморской губ. (ныне г.Уссурийск Приморского края) — 2.10.1961, Москва]
       — прозаик.
       Сын железнодорожного служащего; по устному свидетельству дружившего с Шпановым А.А.Морозова, тот происходил из остзейского рода von Schpanoff, потомки которого ввиду бедности были вынуждены во второй половине XIX в. переселиться из родового гнезда в Эстляндии на новоприсоединенный к России Дальний Восток. По окончании классической гимназии Шпанов поступил на кораблестроительный факультет Санкт-Петербургского политехнического института, откуда в связи с началом Первой мировой воины перевелся в Военно-инженерное училище. В 1916 окончил Высшую офицерскую воздухоплавательную школу и принимал участие в боях. Добровольно вступил в 1918 в Красную Армию, где около 20 лет служил в среднем командном составе Военно-воздушного флота. С 1939 всецело посвятил себя литературному труду.
       С 1925 Шпанов регулярно печатался в изданиях Добролета и Осовиахима, пропагандируя авиацию как наиболее действенное средство укрепления обороноспособности страны («Что сулит нам воздух», 1925; «Мирное применение воздушного флота и воздушный флот в гражданской войне», 1928; «Дирижабль на войне», 1930, и др.). Шпанов написал ряд брошюр и книг («Самолет как средство сообщения», 1925; Водяные вездеходы: Что такое глиссер и для чего он нужен. 1927; 2-е изд.: М., 1928; Советские снегоходы: Что такое аэросани и для чего они нужны. М., 1927; 2-е изд.: М., 1928; Сердце самолета: Как работает и устроен авиационный двигатель. М., 1927, и др.), сыгравших заметную роль в массовом увлечении авиацией в 1920-е. Особо следует отметить созданный Шпановым цикл методических пособий, написанных столь просто и увлекательно, что с их помощью ранее незнакомый с техникой человек к концу восьмимесячного цикла обучения мог чинить авиационные моторы. Перу Шпанова принадлежит учебник для летных училищ «Основы воздушных сообщений» (1930), а также написанная им совместно с М.А.Дзиганом работа «Советские авиационные моторы» (1931).
       С 1927 Шпанов регулярно публикуется во «Всемирном следопыте» и в «Крестьянской газете», выступая с рассказами для юношества и путевыми очерками. Он участвовал в организованных Осоавиахимом агитационном перелете дирижабля на Дальний Восток («Наш полет в лесные дебри», 1926) и Автодором агитавтопробеге в те же края («По автомобильной Трансевразии: На автомобиле по уссурийскому бездорожью», 1930).
       В 1929-32 в творчестве Шпанова главенствовала арктическая тема — он участвовал в походе «Красина», побывал на островах Новая Земля и Колгуеве («Полярный поход "Красина"», 1929; «Во льды за "Италией"», 1929; «В страну вечных льдов», 1930; «Подвиг во льдах», 1930; «Край земли», 1930; 2-е изд. 1929). От путевых очерков Шпанова перешел к беллетристике, издав два сборника рассказов «Загадки Арктики» (1930), «Песцы» (1931) и повесть «Лед и фраки» (1932). Работа над книгой об авиаторах привела Шпанова к изучению истории изобретений в области моторостроения, в результате чего в 1934-36 им было опубликовано несколько книг на эту тему: «Рождение мотора» (1934; 2-е изд. 1936), роман «Четыре такта» (1935), повесть «История одного великого неудачника» (1936) и беллетризированная биография «Джеймс Уатт» (1936). На примере судеб Ж.Ленуара, Д.Папина и Дж.Уатта Шпанов пытался показать трагический характер взаимоотношений изобретателя и общества: в дальнейшем к сюжету о похищении изобретения Шпанов возвращался неоднократно в своих приключенческих романах.
       Всенародную известность Шпанову принесла повесть «Первый удар» (1939), рассказывающая о том, как в случае агрессии советская авиация сразу же поразит врага в его логове. Выходившая как в «Библиотеке командира», так и в «Библиотеке школьника» гигантскими тиражами, повесть Шпанова (имевшая подзаголовок «Повесть о будущей войне») и созданный на ее основе одноименный кинофильм служили иллюстрацией официальной военной доктрины. В годы войны Шпанов опубликовал биографический очерк «Майор Кошевой» (1941), а также биографическую повесть о герое-летчике Н.Ф.Гастелло «Мальчик из Полесья» (1942) и сб. рассказов «Горячее сердце» (1942). Удовлетворяя возникшую в годы войны потребность в агитационной литературе с захватывающим авантюрным сюжетом, Шпанов создал «Тайну профессора Бураго» (Вып. 1-6. 1943-44), где были представлены традиционные для Шпанова персонажи: гениальный изобретатель, коварные шпионы, проницательные контрразведчики, беспечные начальники и бдительные простые советские люди. Роман пользовался необычайным читательским успехом (переизд.: Абакан, 1945).
       В годы войны Шпанов приступил к работе над романом «Поджигатели» (1949), где Вторая мировая война была представлена как результат сговора американских империалистов с германскими фашистами. Продолжением «Поджигателей» явился роман «Заговорщики» (1951), посвященный трактовке послевоенных событий в том же ключе. Оба романа выдержали ряд переизданий. Тематическая новизна романов, их многоплановость, сюжетная занимательность, а также непривычное для советского читателя обширное цитирование совершенно секретных документов обеспечили романам Шпанова на протяжении нескольких лет стабильный читательский успех, чему способствовал и сам Шпанов, вносивший в переиздания дополнения и исправления сообразно с требованиями момента. Многоплановость сюжетных линий была подчинена сугубо дидактическим целям: с той же наглядностью и обстоятельностью, которая ранее отличала его руководства по самостоятельной починке авиационных моторов, Шпанов показывал технологию развязывания новой мировой войны империалистическими хищниками с помощью предателей из социалистического лагеря. Отрицательные персонажи выписаны Шпанов с большей тщательностью, чем достаточно однообразные в своих добродетелях коммунисты и борцы за мир. Дополнявшие в художественном отношении официальную пропаганду, оба романа Шпанова выдержали за короткий срок несколько десятков переизданий, принеся значительную прибыль не только автору, но и многим областным издательствам, ибо в условиях дефицита приключенческой литературы читатели были склонны видеть в романах не сколько идеологическую, сколько авантюрную составляющую. Несмотря на то что все цитируемые Шпановым документы были сочинены им самим (как, например, расписка И.Тито в получении им денег от ЦРУ), не только в читательской, но и в писательской среде сложилось впечатление о Шпанове как о необычайно сведущем человеке, которому были будто бы доверены важнейшие государственные тайны... После 1954 романы Шпанова не переиздавались, а «Заговорщики», имевшие особую антититовскую направленность, подлежали изъятию из библиотек и книготорговой сети, так же как и памфлет Шпанова «Дипломаты "плаща и кинжала"» (1952), содержащий очерки об организованных советской госбезопасностью в социалистических странах на рубеже 1940-50-х однотипных политических процессах по обвинению кардинала Мидсенти, Т.Костова, Л.Райка, Р.Сланского и другими в сотрудничестве с американскими «поджигателями войны» и их подручными из рядов «мирового сионизма». Несмотря на полное отсутствие собственно литературных достоинств, оба романа Шпанова до середины 1980-х пользовались устойчивым признанием в низовых читательских слоях и во многом повлияли на формирование у советского человека послевоенного времени специфических конспирологических стереотипов мировоззрения. Несомненно влияние Шпанова на творчество А.В.Ардаматского, А.Б.Чаковского и Ю.С.Семенова.
       Несмотря на свою значимость в литературной иерархии начала 1950-х, Шпанов почти не принимал участия в литературно-общественной жизни. Потомок остзейских рыцарей старался держаться как можно далее и от власти, и от литературной среды; создавая «великие произведения, правдиво отражающие нашу великую эпоху» (А.Дымшиц), он видел в этом прежде всего посильное исполнение своего долга перед Советской империей, а не только средство заработка, а с началом «оттепели» оказался в полной литературной изоляции, хотя находился в расцвете своих сил и не нуждался в средствах.
       Книги Шпанова на политические темы после XX съезда КПСС казались настолько одиозными, что Шпанов был вынужден вновь обратиться к псевдодетективным сюжетам о ловле шпионов. Несмотря на то что Шпанов никогда не был объектом каких-либо идеологических проработок и был исключительно корректен в личном и деловом отношениях, лит. репутация его была такова, что в середине 1950-х печатать новые книги Шпанова согласились лишь Труд-резервиздат и Воениздат. В первом увидели свет несколько книг для юношества; по заказу последнего для «Библиотечки военных приключений» Шпанов написал «Похождения Нила Кручинина» (1955; 1956) и «Ученик чародея» (1956); последняя повесть, изобилующая ссылками на Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы, вызвала недоуменную реплику читателя-юриста: «Все детективные повороты в конце концов сводятся к поимке и изобличению Квэпа <...>, который казнил сотни советских граждан, насиловал женщин, руководил шпионско-диверсионной деятельностью против СССР, совершил несколько убийств на территории СССР, готовил взрыв и гибель 25 тысяч детей и... избежал расстрела и остался чудом в живых. Это уже не лезет ни в какие ворота» (Войтинский С. Без знания дела // Комсомольская правда. 1957. №235 (1947). 3 окт. С.4). Детгиз издал повесть «Связная Цзинь Фын» (1955) — о китайской девочке-разведчице, мужественно сражающейся против гоминьдановцев. Существенно переработанное переиздание «Тайны профессора Бураго» под названием «Война невидимок» (1958), мгновенно разошедшееся 225-тысячным тиражом, вызвало недоуменные отклики в прессе, перешедшие в травлю самого Шпанова (Белкин А. Куда идет писатель Н.Шпанов // Комсомольская правда. 1959. №68 (10393). 21 марта С.2).
       Последние годы жизни тяжелобольной Шпанов прожил на хуторе Эсберг Ракверского р-на Эстонской ССР, работая над посвященной современности завершающей частью трилогии, начатой «Поджигателями» и «Заговорщиками». Выход в свет «Урагана» (1961) прошел незамеченным, так же как и осталась незамеченной кончина самого Шпанова: на его похороны не пришел ни один человек, кроме ответственного за церемониал чиновника Литфонда (Качер Л.Н., Беляева Л.И. Спецпохороны в полночь: Записки «печальных дел мастера». М., 1991. С.10). На протяжении почти полувека имя Шпанова было одним из жупелов советской либеральной интеллигенции. Ввиду отсутствия у Шпанова четко выраженных национальных приоритетов и архаичности его творческой манеры неопатриотическое движение рубежа XX и XXI веков также обошло его наследие стороной. Несмотря на значимость творчества Шпанова для постижения советского массового общественного сознания середины XX века, а также восприятия его романов как эталона советской политической прозы, труды и дни Шпанова никогда не привлекали исследовательского интереса.

Литература и другие источники информации