AZ-libr.ру

       [1.9.1935, г.Алатырь, Чувашия]
       — поэт, прозаик.
       Родился в семье священника, вместе с родителями и братьями испытал тягости, определенные социальным положением. Мать погибла в 1937. Окончив в 1954 среднюю школу, поступил в Новосибирский авиационный техникум, откуда был призван в армию. Служил в Забайкалье. Работал в Новосибирске и Нарымском крае вальщиком леса, трелевщиком, окончил Томскую лесотехническую школу.
       Первые стихи публиковал в периодике Читы, Томска, Новосибирска. В 1959 поступил в Красносельское художественное училище Костромской обл. и в 1964 окончил его, получив специальность художника-гравера. В том же году появились первые публикации Шапошникова в московских изданиях (рассказ «Где-то там, на озерах» в «Литературной России» и подборка стихов в журнале «Юность») и вышла первая книга стихов и поэм «Романтикам». С этого времени печатается во многих столичных изданиях. В 1967 поступил на заочное отделение Литературного института им. Горького, «которое затем оставил из-за неприятия рутинного духа творческого семинара (руководил им Д.Ковалев)» (Автобиография. Отдел новейшей литературы ИРЛИ).
       В 1968 после выхода второй поэтической книги «Китеж» принят в СП СССР (рекомендации дали литературовед В.Кожинов и поэт В.Соколов). В том же году поступил на Высшие литературные курсы (окончил в 1971).
       Живет в Костроме. Многие годы руководил областным литературным объединением «Кострома», работал редактором Верхне-Волжского издательства; как постоянный рецензент сотрудничал с издательством «Современник». В 1990 создал костромскую епархиальную газету «Благовест» и стал ее главным редактором. В 1991 рукоположен, служит в храме преподобного Алексия Человека Божия при Костромской духовной семинарии. Член правления Костромской писательской организации.
       Заслуженный работник культуры РФ, ветеран труда, награжден Патриархом двумя орденами, золотым знаком и наперсным крестом.
       Уже в первых книгах стихов «Романтикам», «Китеж» Шапошников заявил о себе как поэт со своим образным строем, своей ритмикой, своим видением мира. Перед читателем развертывается красочная, зовущая, полная людской теплоты жизнь («И дым над крышей четок и багров — / Земле вечерней издревле завещан. / В его струеньи — очертанья женщин, / Манящих нас из сумерек под кров»). Критика отмечала: «Шапошников любит слово — русское, самоцветное, крепкое, емкое» (Бочарников В. [Рец.] // Звезда. 1968. №12. С.215)
       Стихотворения Шапошников 1960-х в целом лежат в русле т.н. тихой лирики. Образность стихов сборник «Вохомский хоровод» — «плоть уклада деревенской жизни, прочувствованной поэтом изнутри» (Захаров В. Зацветают костромские льны // В мире книг. 1970. №10. С.32). В центре — тема родной земли, чувство тревожной ответственности («Пустуют наши родины без нас, / Они малы. Нам впору лишь чужбины... / А родины вдали плывут, как льдины, / Не прекращая таять ни на час»). Мудрость народной простоты, здоровую цельность Шапошников ищет в характерах крестьян, поэт наблюдателен и восприимчив к добру и злу. Его отличает острое зрение, умение выхватить поражающие новизной детали («Эй! — спрошу их. — Вы из Вятки?.. / А румянец там почем?..»). В то же время некоторые образы вызывают ощущение искусственности, нарочитости.
       В.Курбатов проследил творческую эволюцию поэзии Шапошникова: если первые стихотворения, часто рассудочные, декоративные, то в сборнике «Китеж» стих становится органичнее, чище, и «фотографическое видение мира сменяется живописным», а в сборнике «Вохомский хоровод» первенствует «дорогое и благодарное чувство обретенной памяти», в «Вечерних холмах» (1973) — ощущение нераздельности мира (Курбатов В. Зов глубины. С.173).
       Лирике Шапошников присущи черты антропоморфизма («Всплакнула ранняя звезда», «самовар — как свекор, важный»). Профессия наложила отпечаток на творчество: «у поэта-художника удивительно острый, внимательный взгляд, тонкая наблюдательность» (Добровольский О. Краски жизни // Литературная Россия. 1977. 23 дек.). Понятие Родины неотделимо от живого ощущения минувших эпох: «Русь... Среди заповедной большой тишины мне, притихшему, давнее зримо» — и в этом несомненное родство с поэзией Рубцова, автора «Видений на холме», на которого ориентировано стихотворение Шапошникова «Видение в поле» (1976).
       Роман «Вечный путь» (1973) породил множество откликов и полемику в критике. Программа молодого героя романа: «Приходить к людям надо всегда с открытым сердцем. В этом главное, в этом путь, вечный и подлинный путь человека». Мечтательный романтик, легкоранимый юноша уезжает в тайгу и поступает в бригаду лесорубов, где сталкивается с прозой жизни — грубостью, матерщиной и пьянством. Он мужественно вступает в борьбу за души своих коллег. Шапошников реалистически описал быт и нравы таежной артели, затронул острую проблему варварских порубок леса. Критика отмечала слабость финала, где благополучные развязки приглушают остроту конфликтов, а герой подчас выступает в роли миссионера-просветителя. Н.Машовец усмотрел в его образе следы самгинского «приятного осознания своей сложности, оригинальности» (Машовец Н. Преодоление литературности // Наш современник. 1975. №4. С.178).
       Роман «Ефимов кордон» (1978) воссоздает судьбу русского художника-самоучки Ефима Честнякова и охватывает период 1900-14. Посещавший мастерские Репина и Кардовского, он не прижился в холодном Петербурге, жил в уединении в деревне, продолжая творить. Известность пришла лишь после смерти. В роман включены проза, стихи, письма Е.Честнякова, нарисован чистый образ художника-праведника. Книгу наполняет стихия крестьянского фольклора, легенд и преданий, вера в неизмеримые духовные возможности русской деревни.
       В сборник повестей «Угол» (1982) автор исследует этическую позицию людей «внешнего отношения», «компактной души», которые утратили способность распахнуть душу навстречу другому. Встречи с глубиной людского горя, с правдой жизни дают героям толчок к преодолению эгоизма и разрушению этой оболочки нечувствия, помогают осознать истину: «Среди людей надо жить так, как живут среди семьи, где нет чужих» (повесть «Угол»).
       Стихи сборника «День незабытый» (1999) написаны поэтом, уже принявшим священнический сан. «Каждое стихотворение излилось из глубины любящего, открытого человеку не поэтического только, но и пастырского сердца» (Курбатов В. Из глубины воззвах. С.10). Стихи разнообразны, в них — и с открытой публицистичностью выраженная тревога за порушенное Отечество («Переломная эпоха... / Нет конца и края ей. / Переломов хряст и грохот — / В горькой памяти моей»), и призыв к тихому подвигу молитвы («Все в этом мире окупится только покоем, / Только покоем молитвенной кроткой души»). В поэзии Шапошникова «постоянны переходы от внешнего опыта к внутреннему, от чувственного видения — к внутреннему зрению, духовному оку» (Лебедев Ю.— С.4).
       Боль поэта-священника — созерцание поруганной и опустошенной души русского человека, растерзанной Родины («Не обольщайтесь ныне, / слыша церковный звон: / в душах-то — мертвый иней, / в душах-то — тяжкий сон»). Вместе с тем светлая, чистая интонации вовлекает читателя в живой мир любви и бодрствования, когда «никакое зло мира не скрыто, но все милосердно просвечено очистительным христианским знанием, как это было у его давних и недавних предшественников: у Некрасова... у Никитина, у Рубцова» (Курбатов В. Из глубины воззвах. С.10). Стихи пропитывает чистая музыка праздничных тропарей, красота церковнославянского яз. («Ты Господом средь темных трав замечен, / Назнаменован дланию Его»).
       Диалог природы и человека, вечности и минуты воплощен в поэме «День незабытый», герой которой, мальчик, сын священника, несет бремя происхождения с достоинством и ответственностью. Природа, явленная отроку в минуту откровения, запоминается на всю жизнь как Божие слово. В творчестве Шапошникова находит развитие традиция русской христианской лирики. По словам В. Курбатова, «поэтическая религиозная речь возвращается в живой, деятельной, преображающей и спасительной силе. И сам наш мир... раскрывается в свете и чудесной дали небесного свидетельства: "И вдруг поймешь: весь мир родной намолен / И к Господу открыта всюду высь. / Средь леса ли, среди ли чиста поля / Смиренно на колени опустись"» (Курбатов В. Из глубины воззвах. С.10).

Литература и другие источники информации