AZ-libr.ру

       [27.1(8.2).1900, Петербург — 19.12.1978, Ленинград]
       — прозаик.
       Сын инженера-геодезиста. После окончания гимназии Карла Мая (1918) учился в Лесном институте, был землемером в Псковской губ. (1918-23). В 1920 мобилизован в Красную Армию. После демобилизации сменил много профессий (товарищ лесничего, лектор по биологии, преподаватель черчения, русского языка и др.). Окончил словесное отделение Высших государственных курсов искусствоведения при Институте истории искусств (1929). Ученик Л.В.Щербы, Б.А.Ларина. Занимался в аспирантуре Государственного института речевой культуры (1930-32).
       Успенский начал писать стихи и прозу еще гимназистом. Дебютировал в печати в 1928 статьей «Язык революции» (в сборнике «Пять искусств») и детективным романом «Запах лимона» (в соавт. с Л.А.Рубиновым, под общим псевдонимом Лев Рубус). В 1930-е печатается в журнале «Чиж» и «Еж»: в незамысловатую форму короткого рассказа или маленькой научно-популярной статьи облекаются истории с живыми людьми и словами, кораблями и самолетами, древними легендарными героями, истории морских сражений и сложных географических названий. Участвовал в создании Дома занимательной науки вместе с Я.И.Перельманом, мастером популяризации, у которого многому научился (вспоминал об этом не раз). Переработал для детей мифы Древней Греции: «Двенадцать подвигов Геракла» (1938), «Золотое руно» (1941, в соавт. с братом В.В.Успенским).
       В годы Великой Отечественной войны Успенский — на фронте, участвовал в боях за Ленинград на ораниенбаумском «пятачке», был в блокаде. Военный корреспондент Балтфлота. Сближается в эту пору с Н.К.Чуковским, который вспоминал: «Во вторую зиму осады мы... много гуляли вдвоем по пустынным ленинградским улицам. Он так же, как и я, прожил в Ленинграде всю жизнь, но знал город несравненно лучше меня. Он знал каждый переулок, каждый дом, каждый проходной двор, каждый мостик: он рассказывал мне даже историю некоторых деревьев на Островах. Вообще он удивительно много знал в самых разных областях...» (Чуковский Н. В осаде // Юность. 1966. №1. С.90). Картины военного времени, блокадного города запечатлелись в романе Успенского «Шестидесятая параллель» (1955, в соавторстве с Г.Н.Караевым).
       Основная область работы Успенского, писателя-филолога,— популяризация языкознания. Широкую известность получили книги «Слово о словах» (1954 и др. изд.), «Ты и твое имя» (1960), этимологический словарик школьника «Почему не иначе?» (1967), очерки по топонимике «Имя дома твоего» (1967), «По закону буквы» (1973) и др., образующие вместе со статьями о культуре речи научно-беллетристическую эпопею о жизни русского языка, сложной, долгой, изменчивой, полной драматизма, а порой и курьезов. В союзе исследователя и писателя по принципу цепочки вопросов приглашает к исследованию законов языка, приобщает, собеседуя, к нелегкому труду добывания научной истины.
       Пропаганда науки всегда была для Успенского, по его признанию, искусством. Характерно, что К.А.Федин, например, назвал «Слово о словах» не трактатом, не исследованием — «увлекательной повестью о своеобразных «приключениях» слов в истории русского и других языков» (Правда. 1954. 15 дек.). В книгах Успенского вершит свой праздник поэзия науки. Рассказ о жизни языка, об именах людей и географических названиях (топонимах), даже о такой прозаической материи, как правописание, бывает и лиричен, и патетически приподнят. Успенский как бы перелагает на язык природы звучные и загадочные географические имена. Топонимы хранят память о прошлом народа, иное географическое имя — как окошко, через которое «можно заглянуть в жизнь», протекавшую несколько тысячелетий назад. С именами городов, рек, селений нельзя обращаться беззаботно, своевольно менять их, безграмотно искажать. Восстановить географическое название, рассуждает Успенский, так же трудно, как фреску работы Андрея Рублева или Феофана Грека.
       Рассказам Успенского о языке неизменно сопутствовал юмор. Писатель знал цену шутке, веселому слову. Как выходят из положения языки, в которых имена существительные не различаются по родам, например английский, чтобы указать пол животного? Они вырабатывают приемы косвенного указания пола, на наш взгляд забавные, потому что «в применении к нашим обыкновениям это могло бы звучать как "котоваська" и "котомашка" или "кото-дяденька" и "кототетенька"». Комический эффект производит и необычный, вольный перевод иностранных имен на русский язык (Септимий Север значит «Семеркин из Суровых»), и обратный перевод — «разоблачение» некоторых имен, казавшихся исконно русскими (приветствуя учителя физики: «Петр Никитич, здравствуйте!» — вы произносите: «Здравствуйте, Камень Победителевич!»), и непривычные смешные «ботанически-зоологические» имена, которые придумывает писатель по аналогии с существующими: если есть «Роза Львовна», отчего же не быть «Фиалке Леопардовне» или «Настурции Гиппопотамовне»?! Остроумные изобретения Успенского напоминают образы из «Записных книжек» И.Ильфа: одним росчерком пера набрасывается выразительный портрет, комический или откровенно издевательский.
       Популяризатор науки, Успенский по ходу сюжета легко обращался то к мифологии, то к истории флота, наводил справки у археологов и «птицеведов», цитировал древних и совр. поэтов. Но это — легкость, оплаченная годами упорного труда, свидетельствующая о всесторонней образованности писателя.
       Успенский — знаток и летописец Петербурга-Ленинграда. На протяжении многих лет писатель жил и работал в доме №41 по Красной (Галерной) ул., окно его кабинета выходило на Неву. Отсюда, из самого центра города, начинались далекие, увлекательные маршруты Успенский по петербургским улицам, набережным, площадям; отсюда расходились радиусы его путешествий в прошлое города. Во время этих воображаемых и реальных путешествий Успенского совершал много интересных находок, разгадывал тайны города (тайны его островов, фонарей, его каменных львов). В книгах «Ленинград. Из истории города» (1957, в соавторстве с В.В.Успенским), «На 101 острове» (1957, с соавторстве с К.Н.Шнейдер) образ города возникает как бы на грани науч. исследования историка и творческого воображения писателя. Поэзия города укреплена на прочном фундаменте и в переносном, и в буквальном смысле слова, когда Успенский рассказывает, «на чем стоит Ленинград», и выясняется, что он, «как сказочный богатырь, возлежит на каменном ложе с толстым матрасом кембрийской глины, поверх которого постлана тоненькая, но мягкая перина песка и торфа». Успенский по-своему воспитывает в людях эстетическое чувство, объясняя гармонию, отличающую архитектурные ансамбли города, планировку его улиц и площадей. В «Записках старого петербуржца» (1970 и других изданий) Успенский-мемуарист особенно живо рисует запомнившиеся сцены домашней, городской жизни в начале XX столетия. Успенский работал над продолжением «Записок», публикуя в журналах воспоминания о своих учителях, гимназических товарищах и др.
       В течение многих лет Успенский собирал книгу рассказов «Записки старого скобаря». Писатель сам называл себя скобарем (простонародное наименование жителя Псковского края), он любил Псковщину, в детстве и юности подолгу жил в псковском имении Костюриных (девичья фамилия матери Успенского), позднее работал в тех местах землемером, гордился знанием своеобразного псковского — «скобского» — говора. Несколько «скобарских» рассказов вошло в посмертную книгу Успенского «За языком до Киева» (1988). За живыми, узорчатыми зарисовками быта, нравов, характеров Псковщины 1917-23 встают реальные картины времени. В рассказах, по словам Успенского, беллетристика сливается с занимательной

Литература и другие источники информации