AZ-libr.ру

       [28.2(12.3).1898, г.Плес ныне Ивановской обл.— 7.9.1978, Москва; похоронен на Пятницком кладбище]
       — поэт, прозаик, критик.
       Родился в состоятельной и культурной купеческой семье. Отец, городской голова Плеса в 1903-17, выписывал новые книги и журналы. В детстве и отрочестве любимым занятием Смирнова был просмотр журналов «Нива», «Пробуждение», «Живое слово» с приложениями портретов артистов, писателей и репродукций живописных произведений. Тогда Смирнов познакомился с произведениями И.Бунина. Его проза и поэзия позднее окажут сильное влияние на Смирнова. Другой источник его убеждений — домашний уклад, неотрывный от православной жизни Плеса. Отсюда в сердце Смирнова проник «нежный луч умиротворения, тишины, любви» (Медальоны памяти. С.189).
       Смирнов начал печататься будучи учеником Кинешемского реального училища (1911-19) — в «Кинешемском вестнике», костромском «Курьере», в московском «Журнале для женщин». Первые, подражательные стихи появились в 1914-15 в московской «Газетке для детей и юношества». Они запечатлели восторженное отношение к природе, родному дому, национальным традициям: «Хорошо дни святочные дома / Проводить, в родном кругу своих!» (Святки // Газетка для детей и юношества. 1915. 8 янв. С.145).
       Духовная тема присутствует и в пореволюционной поэзии Смирнова. Он видел волжскую природу в небесном свете: «На Волге», «Свет тихий», «Левитановские места» (Земные ласки: альманах Кинешма. 1922. С.17-19). Но окружающий мир все более секуляризировался, властно требовал жить по новым законам. Смирнов увлекся политической современностью и отказался от «многих из старых и традиционных культурных и бытовых ценностей» (Автобиография (1963) // Певец золотого Плеса. С.5). В число «многих» не вошли его глубокие церковные убеждения. Он сочетал их с безоговорочным приятием и защитой советской государственности. В 1920 вступил в РКП(б), в 1920-21 редактировал кинешемскую газеты «Рабочий и крестьянин», в 1922 был членом редколлегии ивановской газеты «Рабочий край», осенью того же года переехал в Москву и стал секретарем редакции, публицистом и критиком газ. «Известия ВЦИКа».
       С 1926 и до начала 1930-х работал литературным секретарем журнала «Новый мир», был сторонником «Перевала», дружил с Н.Н.Зарудиным, И.И.Катаевым, В.П.Правдухиным, И.С.Соколовым-Микитовым. Вместе с тем Смирнов оставался верен православной истине. 18 мая 1930 он писал критику Н.И.Замошкину о К.Н.Леонтьеве на Афоне: «Зашел в келью старца и, упав перед ним, горько разрыдался ("плакал горько" — как в Евангелии). Как это понятно для меня!» Однако после 1922 произведения Смирнова, запечатлевшие его церковные симпатии, в печать не попадали (См.: Перхин В.В. — С.265; Певец золотого Плеса. С.153-173).
       Постоянные темы прозы Смирнов — природа и охота, пробуждающие чувство прекрасного, излечивающие от душевных ран. «Любовь к природе как образу Родины — одно из проявлений патриотизма»,— считал Смирнов (Золотой Плес. С.145). Лики природы в произведениях Смирнова многообразны. Это и сад, окружавший отчий дом («Резной орнамент синего окна. / А за окном прозрачная светлица — / Холодный сад» (Будильник // Рабочий край. 1921. 29 марта). Это и парки, овраги, берега Волги в рассказах «Зимняя дорога», «Прялка», «Первопуток» (1922-28). В 1929 появилась его первая книга «Изумруд Севера», в основном составленная из рассказов и бытовых очерков. В начале 1930-х Смирнов обратился к более свободному жанру, который он назвал «повествованием». Получилась небольшая по объему повесть «Человек и жена» (1933) — о дореволюционной и послереволюционной молодежи, о несостоявшейся любви мужчины из «мира дворянской лирики» и женщины из «мира новых социальных отношений». Г.В.Адамович иронически назвал ее «советской пасторалью», но одобрил «непосредственную свежесть чувства и простоту замысла», «прекрасные описания природы "под Бунина" и даже со ссылками на него» (Адамович Г.В. — С.186).
       12 дек. 1934 Смирнов был неожиданно арестован за «антисоветскую агитацию» и осужден на 5 лет лагерей и ссылки. После освобождения жил в Александрове, в мае 1941 вернулся в Москву, в авг. был призван в армию, где в основном исполнял обязанности писаря. К литературной деятельности вернулся после войны. Реабилитирован и восстановлен в Союзе советских писателей в 1959.
       В 1948 стал редактором альманах «Охотничьи просторы», где выступал как поэт, прозаик, критик.
       С 1955 и тоже до конца жизни печатался в журнале «Охота и охотничье хозяйство». В эти годы он создал наиболее совершенные лирические новеллы («Родина», «Первая любовь», «Черная дружба», «Глаза ягуара»). К этому времени относится повествование «Золотой Плес» (Охотничьи просторы. 1958. Кн.11; 1959. Кн.12, 13). Оно окончательно закрепило за С. славу «писателя-пейзажиста» (Михайлов О.Н.— С.277). «Очень, очень хорошо»,— откликнулся на нее Д.С.Лихачев (Певец золотого Плеса. С.129). В книге воссоздана история дружбы-любви И.И.Левитана и художницы С.П.Кувшинниковой на фоне волжской природы и старинного купеческого быта. Этот быт изображен не без обязательной в те годы социальной критики, но и с нескрываемым восторгом перед его красотой («Чисто, с церковной строгостью, белели полотняные расшитые чехлы на диванах и креслах. Мягко сиял фарфор в замкнутых стеклянных горках») и старинными традициями («Приходила изредка какая-нибудь женщина в черном — постоять у родной могилы, земно поклониться роду отцов своих»). Это свойственное Смирнов чувство восхищения напоминает о его раннем творчестве, а изображение работы Левитана-пейзажиста — споры 1920-х о роли интуиции в творческом процессе, в которых он был на стороне А.К.Воронского.
       Постоянными оставались и православные настроения Смирнова, запечатленные в произведениях, появившихся только в парижской газ. «Русские новости», с которой он сотрудничал с 1961 по 1970. Например, рождественские и пасхальные рассказы, новеллы о церковных праздниках («Волшебный календарь», «Морозный вечер», «Русская роза»), там же увидели свет многие рецензии, например, о запрещенной тогда «Лолите» В.В.Набокова (этим отзывом был доволен А.Т.Твардовский). Но газета не печатала стихи, поэтому духовная поэзия Смирнов 1950-70-х пришла к читателю только в последние годы: «Я касаюсь робкими устами / Тонкого иконного стекла — / И душа, пронзенная грехами, / Хоть на миг становится светла»; «Одиноко, в уголке, в приделе, / Всем чужой, измученный тоской, / Я стою, молясь, крестясь несмело / Слабой и дрожащею рукой» (Певец золотого Плеса. С.143,152).
       Эти стихи автобиографичны. Смирнов мучил его грех соединения религиозного и атеистического служения. Тоска и одиночество усилились в начале 1970-х после ликвидации газеты «Русские новости» и смерти его многолетних парижских корреспондентов — Г.В.Адамовича, Л.Ф.Зурова, Б.К.Зайцева. Тогда же в официальной лит. политике вновь был сделан упор на «четкие классовые критерии», к которым Смирнов вернуться никак не мог. В последние годы жизни он писал родным и друзьям о чувстве «странного отъединения и от жизни, и от литературы, и от политики», о «какой-то внутренней растерянности» (Певец золотого Плеса. С.22,31). Работал над «повестью-воспоминанием», которая осталась в рукописи. Свои мысли доверял в основном только дневнику. Многие его страницы пронизаны восторженным отношением к Родине, к православным традициям и святыням. Это — прекрасный образец русской дневниковой прозы XX века. С нею, как и с духовной поэзией Смирнова знакомство только начинается. Пока Смирнов занял в истории русской литературы прочное место как своеобразный продолжатель бунинской традиции и как предшественник возрождения лирической прозы в творчестве В.А.Солоухина, Ю.П.Казакова, В.И.Лихоносова.

Литература и другие источники информации