AZ-libr.ру

        Флорентий Федорович Павленков родился 8 октября 1839 года в Тамбовской губернии. Рано лишившись родителей, он в детском возрасте был определен на воспитание в Александровский кадетский корпус, находившийся в Царском Селе, затем переведен в 1-й Кадетский корпус на Васильевском Острове в Петербурге, в июне 1859 года выпущен из корпуса в чине поручика и определен в один из стрелковых батальонов с прикомандированием к Михайловской Артиллерийской Академии.
        Еще в Кадетском корпусе он проявил склонность к литературным занятиям, чем обратил на себя особое внимание главного начальника военно-учебных заведений Я.И.Ростовцева. Одно из сочиненных кадетом Павленковым стихотворений так понравилось Ростовцеву, что тот возил юного поэта во дворец и наградил золотыми часами. Стихотворение, по-видимому, было переполнено ура-патриотическим пафосом, потому что впоследствии Павленков избегал воспоминаний об этом эпизоде.
        Во время прохождения курса в Академии Павленков изучал физику, химию и технику артиллерийского дела, особенно заинтересовавшись изучением истории старинных нарезных орудий. Результатом этого интереса стала его первая печатная работа, помеченная 15 сентября 1860 года и появившаяся в «Артиллерийском Журнале» под заглавием «О старых нарезных орудиях, хранящихся в С.-Петербургском Арсенале».
        По окончании курса в Артиллерийской Академии — в августе 1861 года — Павленков был назначен на службу в Киевский Арсенал.
        Службу он проходил в должности заведующего водоснабжением арсенальных мастерских из Днепра и весьма скоро убедился, что значительная экономия от расходуемых на действие водопровода материалов (главным образом дров) по установившемуся обычаю не возвращается в казну, а поступает в безотчетное распоряжение командира Арсенала, который, со своей стороны, уделяет часть доходов своим пособникам. Убедившись, что такие же злоупотребления, но в более широких размерах, практикуются и в других арсенальных мастерских и что заведующие ими молодые офицеры точно так же возмущены укоренившимся казнокрадством, Павленков и два его товарища подали формальное заявление инспектировавшему Арсенал генералу Маникину-Неустроеву.
        Но по существовавшим в те времена нравам и обычаям инспектирование сводилось к получению инспектирующими ежегодной дани с инспектируемых заведений. В связи с этим генерал прежде всего потратил немало времени, уговаривая Павленкова и его товарищей взять свои заявления назад, откровенно заявляя, что ничего хорошего из этого не выйдет. Убедившись же в твердом намерении Павленкова отстаивать и доказывать правоту своих заявлений, он распорядился перевести строптивого молодого офицера в Брянск, куда Павленков и вынужден был отправиться в середине октября 1863 года.
        Между тем по возбужденному Павленковым арсенальному делу началось следствие. Проводилось оно крайне медленно и с явным намерением выгородить командира Арсенала и обвинить Павленкова в неосновательности его заявлений. По прошествии целого года неспешных и пристрастных действий было сочтено необходимы для ускорения дела временно перевести Павленкова из Брянска обратно в Киев, куда он и возвратился в середине декабря 1864 года. Однако это нисколько не повлияло на ход следствия: Павленкова не тревожили никакими допросами и в то же время, несмотря на его многочисленные просьбы, не привлекали к исполнению каких-либо служебных обязанностей.
        Располагая вынужденным досугом, Павленков приступил к переводу на русский язык пользовавшегося в то время большим успехом «Курса физики» известного французского ученого Гано.
        Тогда же им была предпринята попытка критического исследования введенного незадолго перед тем в войсковых частях новшества — офицерских судов чести. Написанная им по этому поводу брошюра «Наши офицерские суды» получила цензурное разрешение и была напечатана в Петербурге при содействии типографии Кукол-Яснопольского в октябре 1865 года.
        Летом 1865 года на инспекторском: смотре Павленков вторично подал жалобу на командира Арсенала, устранившего его от исполнения каких-либо служебных обязанностей и при этом не допускавшего к производимому следствию. Результатом этой жалобы было распоряжение отправить Павленкова обратно в Брянск и посадить его там на две недели под арест.
        Отбыв наказание и убедившись в невозможности продолжать службу при существовавших в то время порядках в артиллерийском ведомстве, Павленков отправился в Петербург, где подал прошение о принятии его на только что учрежденные при 2-й С.-Петербургской военной гимназии педагогические курсы, но опоздал — набор кандидатов был завершен.
        Между тем перевод «Физики» Гано продвигался успешно, и у энтузиаста-переводчика появилась мысль самому предпринять издание книги. Однако имевшихся в наличии средств было явно недостаточно. Кроме немалых расходов за печать и бумагу, необходимо было затратить значительную сумму на выписку из Парижа клише рисунков и гонорар автору за право перевода. Пришлось изыскивать способы. Заручившись согласием типографии Кукол-Яснопольского, Павленков открыл при этой типографии предварительную подписку, чтобы издавать книгу выпусками — для постепенного погашения затрат на приобретение клише из Парижа, а также издательских расходов. Таким образом 1-й выпуск мог появиться уже в начале 1864 года, а последний в мае 1866 года. Печаталась книга в количестве 4000 экз. и к лету 1867 года все было распродано. Так появилось первое издание Павленкова, ставшее краеугольным камнем и долговременным ресурсом его издательской деятельности (последующие издания «Физики» Гано печатались тиражом 6000 экз., последнее из них — 9-е — вышло в 1898 году).
        К этому же времени (к концу 1865-го или началу 1866 года) относится первое знакомство Павленкова с семейством Дмитрия Ивановича Писарева — его матерью Варварой Дмитриевной и старшей сестрой Верой Ивановной. Сам Писарев с 1862 года сидел в крепости.
        Еще в бытность свою в Киеве Павленков с увлечением читал и перечитывал статьи Писарева в «Русском Слове». Когда опыт самостоятельного издания «Физики» Гано не только оправдал, но и превзошел его ожидания, Павленков решил попытаться осуществить издание его сочинений, о чем и написал Писареву в крепость.
        Молодой 25-летний критик и публицист принял предложение Павленкова с восторгом: издать полное собрание сочинений при жизни — такой успех выпадал на долю немногих, даже великих писателей! Павленков со свойственной ему энергией принялся за дело, и в марте или апреле 1866 года была готова к выпуску в свет 1-я часть сочинений Писарева в количестве 3000 экз. и почти готова 2-я часть. Однако именно в этот период между Писаревым и Павленковым возникли серьезные разногласия. Павленков признавал не только желательным, но и необходимым для пользы дела, чтобы Писарев сделал некоторые изменения или сокращения в одной или двух статьях, предназначенных для 2-й части его сочинений. Он предугадывал, что 2-я часть сочинений Писарева не пройдет так легко через горнило цензуры, как прошла первая (несмотря на то, что все эти статьи давно прошли цензуру для «Русского слова»). И действительно, едва только 2-я части сочинений Писарева была отпечатана (2 июня 1866 года), как последовал арест всего тиража. Такая же участь ожидала, по мнению Павлен-кова, и 5-ю часть сочинений Писарева, но это не останавливало его приготовлений к дальнейшему выпуску издания. В августе были выпущены 3-я и 5-я части сочинений Писарева, в ноябре — 6-я. 4-я часть была им приостановлена в ожидании исхода процесса по 2-й части.
        Все более втягиваясь в сферу книгоиздательства, открывавшую новые увлекательные горизонты для просветительной деятельности, Павленков без сожаления порвал с прошлым и вышел в отставку с военной службы. Он окончательно поселился в Петербурге, где в конце 1866 года приобрел книжный магазин П.А.Гайдебурова. Магазин этот помещался на углу Невского и Михайловской и вскоре стал очень популярным среди читательской публики.
        С этого времени Павленков всецело посвятил себя книжному делу. Кроме остальных частей сочинений Писарева (всего во 2-м издании их было 10) и повторения издания «Физики» Гано он начал выпуск серии книг по естествоведению и натурфилософии. «Дарвинизм» Обмони, «Алхимия XIX века» Л.Фигье, «Сердце и мозг» Льюиса, «Соотношение жизненных и физических сил» Баркера, «Роль воображения в развитии естественных наук» Тиндаля, «Первая помощь при несчастных случаях» Шэбля -вот некоторые названия из этой серии. Подготавливаясь в то же время к судебной защите по 2-й части сочинений Писарева, Павленков сам создал наглядное доказательство того, что в инкриминируемых статьях не содержится ничего вредного и что на самом деле преследуются не идеи, а имя Писарева и, быть может, участие в этом деле его, Павленкова, как издателя. Для этого, отправившись в Москву, Павленков провел через цензуру — беспрепятственно! — и напечатал те же самые статьи Писарева, изменив лишь их заглавие и имя автора на инициалы его прежнего псевдонима «Николай Рагозин». Об этом обстоятельстве Павленков и сообщил суду в конце своей блестящей защитной речи. Суд оправдал его, и стенографический отчет о процессе был приложен ко 2-й части сочинений Писарева издания 1866 года.
        Но не прошло и месяца после оправдания Павленкова, как случилось большое несчастье. 4 июля 1868 года, купаясь в море в Дубельне, близ Риги, Дмитрий Иванович Писарев утонул.
        На долю Павленкова выпала печальная необходимость позаботиться о похоронах. 29 июля на Волковом кладбище в Петербурге без всяких приглашений или объявлений собралась многочисленная толпа почитателей Писарева. Администрацией были приняты меры к недопущению каких-либо речей или иных проявлений сочувствия. Не зная об этом и не понимая причины такого молчания, начал говорить речь П.А.Гайдебуров. Его сменил Дмитрий Константинович Гире.
        Здесь же, на могиле, кем-то было предложено увековечить память Д.И.Писарева учреждением стипендии его имени и постановкой памятника. Та же мысль была высказана во многих газетах, и в «Книжный магазин Павленкова» стали поступать многочисленные запросы и предложения по этому поводу с разных концов России. На все запросы Павленкову приходилось отвечать лично. Он заказал в литографии Штремера несколько десятков литографированных писем для ответов. 3 сентября 1868 года при выходе из литографии с пакетом этих бланков в руках Павленков был арестован и после произведенного в его квартире и книжном магазине обыска, не открывшего ничего недозволенного, помещен сначала в Спасскую часть, а потом в Петропавловскую крепость.
        Почти одновременно с ним был арестован и выслан в Вологду Д.К.Гире, а 5 октября 1868 года была выселена из Петербурга в деревню Вера Ивановна Писарева. Если Гирсу могло быть поставлено в вину несколько прочувствованных слов, сказанных им на могиле Д.И.Писарева, то Вера Ивановна могла быть виновна только в том, что являлась сестрой Дмитрия Ивановича.
        Павленков не сомневался в намерениях властей выслать его из Петербурга, чтобы лишить возможности продолжать начатую им книгоиздательскую деятельность, направление которой не понравилось правительству. Находясь в крепости и подготовляя себя к высылке, он передал дела по магазину М.П.Надеину, обязавшемуся в числе других условий производить денежные расчеты по неоконченным изданиям. От книгоиздательства же Флорентий Федорович отказываться не собирался. Он не подозревал, что в месте высылки ему будет официально объявлено о воспрещении продолжать издательскую деятельность.
        Следствие по поводу ареста Павленкова не давало никакого материала — ни для продолжительного заключения его в крепости, ни для для высылки из столицы. Но разве власть в России когда-либо затруднялась отсутствием уважительных поводов для высылки неугодных ей лиц? 11 июня 1869 года Павленков был выслан в Вятку.
        Сразу по прибытии в Вятку Павленкову было официально, с отобранием подписки, объявлено о воспрещении заниматься издательской деятельностью. Но оставить дело, ставшее главным в его жизни, Флорентий Федорович не мог. К счастью, любое предписание в России имеет обходные пути. Таким обходным путем — при содействии типографии Красовского в Вятке — и была издана Павленковым в 1873 году переведенная им уже в первый год ссылки научно-философская книга известного итальянского астронома, директора Римской обсерватории Анджело Секки «Единство физических сил». Издание этой книги принесло Павленкову новые тяготы. Некий добровольный доноситель Голубинский поместил в «Православном Обозрении» две статьи, в которых обвинял Павленкова в намеренном искажении созданного автором книги образа Творца. Свои статьи Голубинский разослал архиереям, ректорам семинарий, а затем губернаторам и даже жандармским начальникам.
        Энергичную поддержку в своем недобросовестном обвинении Голубинский встретил в лице управляющего Вятской губернией вице-губернатора Домелунксена и вятского архиерея Анполоса. Первый выхлопотал у министра Тимашева разрешение упрятать Павленкова еще дальше в глушь, а второй по настоянию того же Домелунксена направил в Главное Управление по делам печати представление об изъятии книги из продажи и неразрешении следующих изданий. Однако Главное Управление по делам печати ответило архиерею, что книга не может подлежать запрещению, так как не содержит ничего противного религии. Книга была спасена, но Домелунксен воспользовался случаем свести счеты с Павленковым и выслал его в захолустный городок Яранск.
        В первые же годы ссылки Павленков проделал работу, принесшую ему всемирную известность. Это была разработка оригинального наглядно-звукового метода обучения и самообучения грамоте. Павленков издал ее в 1873 году под названием «Наглядная Азбука». Книга была встречена самыми лестными отзывами как в России, так и за границей. Во время Всемирной выставки в Вене в июле 1873 года известному российскому педагогу барону Корфу при содействии не менее известного педагога Диттеса удалось организовать конференцию прибывших на выставку педагогов со всего мира и прочесть перед ними публичную лекцию о методе Павленкова. На примерах, взятых из немецкого языка, Корф показал педагогическое значение «Наглядной Азбуки» и преимущества способов обучения по ней. После оживленных дебатов конференция установила, что русская «Наглядная Азбука» представляет собой совершенно новый в Европе и Америке способ обучения и лучше всех руководств побуждает самостоятельность учащихся, и что в интересах подрастающего поколения всех государств необходимо применить основные идеи этой азбуки к обучению грамоте и в других странах.
        С выходом в свет «Наглядной Азбуки» у некоторых земцев появилась даже идея об устройстве школ грамотности с переездными учителями. Для этого необходимо было убедиться в возможности самообучения учеников после нескольких уроков с учителем, задача которого состояла в том, чтобы научить их на первом этапе умению выделять в слове конечный звук и находить соответствующий этому звуку знак. Такой опыт был произведен одним высланным в Вятскую губернию учителем и дал удовлетворительные результаты. Учитель организовал школу из десяти учениц различного возраста — среди них были девочка семи лет и ее бабушка, неграмотная крестьянка 42-х лет — и занимался со всеми ученицами две недели, дошел с ними до буквы «Р», а затем предоставил им заканчивать азбуку самостоятельно. Школа занималась без учителя три недели под надзором старшей ученицы и не только закончила изучение всех букв, но и начала даже читать статьи из приложенной к азбуке хрестоматии.
        Успех этот подал некоторым представителям земства мысль предложить на ближайшем земском собрании как в самой Вятке, так и в некоторых уездных городах проект об устройстве школ с переездными наставниками — по образцу шведских начальных школ. Однако нововведения в России всегда встречаются с подозрением. Нашлись доброхоты, усмотревшие в «Азбуке», несмотря на то, что она прошла через две цензуры — общую и Министерства Народного Просвещения — сугубую зловредность, так как в ней, по их мнению, под невинной оболочкой таились пропаганда неуважения к религии и священным для народа предметам, а следовательно — попытка подрыва основ государства. Первыми застрельщиками, выступившими в поход против «Наглядной Азбуки», стали сельские батюшки.
        Было бы слишком утомительно перечислять все примеры «зловредных намерений» автора. Например, поставленные рядом согласно требованиям методики обучения рисунки короны и кокошника объявлялись насмешкой над царскими регалиями, звуковые сопоставления слов «Аналой» и «Стойло» признавались оскорблением священных предметов, а набранные славянским шрифтом в отделе церковнославянской грамоты народные поговорки служили доказательством неуважения к церкви!
        Павленков прекрасно понимал, что вся эта кампания является борьбой невежд против ненавистного им новшества, и принимал свои меры.
        Можно было не спорить, а признать все нападки и убрать из «Азбуки» все детали, вызывающие сомнения у самого придирчивого критикана — тогда по крайней мере уцелел бы новый метод и не погибла самая суть дела. Но все разумные доводы, разъяснения и ходатайства приводили лишь к напрасной потере времени.
        После слов секретаря Цензурного Комитета Пантелеева, заявившего, что если даже под названием «Наглядная Азбука» будет поставлен текст Евангелия, то он и тогда не разрешит выпуск, Павленков сменил тактику.
        Сделав незначительные изменения в расположении рисунков и заменив прежнее заглавие другим — «Чтение и письмо по картинкам», — он разослал по экземпляру исправленного оригинала в цензурные комитеты Казани, Москвы, Киева и Риги, и без каких-либо затруднений в начале 1876 года было выпущено 30 тыс. экз. нового издания той же «Азбуки» под другим заглавием. Впоследствии, по возвращении Павленкова в Петербург, ему без особого труда удалось восстановить и прежнее заглавие: «Наглядная Азбука».
        Почти одновременно Павленков приступил к разработке другого нового материала для наглядного обучения. Он подготовил для издания книжку детских задач в картинках, названную им «Наглядные несообразности». В этой работе Павленковым впервые был взят за основание отрицательный элемент вместо господствовавшего до того времени положительного. По плану издания в книжку должны были войти до 450 тем рисунков, изображающих разные предметы, действия и явления в явном и наглядном несоответствии с действительностью относительно числа, величины, формы, места, свойств и т.д. Несоответствия должны были служить позывами к вопросам «почему?» и «отчего?». Издание первоначально появилось в виде приложения к журналу «Детское чтение» за 1874 год и состояло из серии листов с рисунками и объяснительного текста — на русском и трех иностранных языках. Вследствие некоторых технических затруднений издание было приостановлено и закончено уже по возвращении Павленкова из ссылки, но, к сожалению, не получило ожидаемого применения и успеха.
        Такая же участь постигла и два подготовленных Павленковым в 1874 году проекта — «Иллюстрированная жизнь животных» Брема, народно-школьное издание в 3-х томах с 1292 политипажами, и издание с русским текстом серии картин в листах, известных под названием Munchener Bilderbogen. Перевод первого из этих изданий был уже сделан Павленковым, а по поводу второго велись деятельные переговоры через книжный магазин Шмицдорфа с заграничными издателями и Библиографическим институтом в Гильдбургайзене — о приобретении клише для рисунков.
        Развитие этих планов совпало по времени с конфискацией 2-го издания «Наглядной Азбуки», которая, по выражению Павленкова, являлась «половиной его собственной жизни и смерти», а освобождение «Наглядной Азбуки» от преследования совпало с высылкой Павленкова в Яранск — так что жизнь не баловала издателя. Но он проявлял несгибаемую волю и продолжал работать.
        К периоду тягостного томления в яранской ссылке (1876 год) относится начало осуществления одного из наиболее замечательных по своему значению труда Павленкова — по составлению и подготовке к изданию Иллюстрированного Словотолкователя, первые 10 листов которого были закончены им: в Яранске. Хотя в то время имелось в обращении немало так называемых словарей иностранных слов, вошедших в состав русского языка (Михельсона, Бурдона, Гейзе и др.), но все эти словари, по мнению Павленкова, не могли достичь нужных целей — с одной стороны, по обилию лишних слов специального характера, и без того известных специалистам и совершенно ненужных для большинства, а с другой стороны, по совершенному отсутствию рисунков таких предметов, о которых нельзя составить ясного понятия без наглядного изображения. Кроме того, такое издание должно быть доступным по цене для большинства. К сожалению, недостаток технических и денежных средств в то время не дал возможности приступить к осуществлению этого издания, и оно было выпущено лишь спустя долгое время под заглавием: «Энциклопедический Словарь Ф.Павленкова».
        Итак, Павленков оказался наконец на свободе и в Петербурге, куда он так стремился, однако положение его было не из завидных. Десятилетнее заточение, сначала в крепости, а затем в ссылке, подорвало кредит, которым он когда-то пользовался, а одновременная конфискация 3-х солидных изданий (альбома «На елку», 2-х томов «Вятской Незабудки» и пропущенной духовной цензурой книги «Страдания Великого Учителя, Господа Нашего Иисуса Христа») пробила значительную брешь в его и без того весьма скромных издательских ресурсах, заключавшихся главным образом в 3000 экз. «Физики Гано» и 16-ти менее значительных изданиях, всего на сумму не более 16—18 тысяч руб. по номинальным ценам. К этому надо прибавить крах банкирской конторы Баймакова, где пропало около 1000 руб., положенных Павленковым на текущий счет, а также несостоятельность книжного магазина Базунова, на складе у которого находились издания Павленкова. Приходилось начинать дело вновь — восстанавливать кредит и, отложив на время какие-либо серьезные начинания, ограничиться повторением издания «Наглядной Азбуки», а также развитием идеи наглядного обучения письму в издании «Наглядных звуковых прописей» в соответствии с распространенными в то время методами обучения грамоте по Ушинскому, Бунакову, Паульсону и другим. Но и эти первые попытки войти в норму прежней издательской деятельности скоро были прерваны внезапным арестом — 25 февраля 1879 года Павленков был доставлен в дом предварительного заключения и находился там в одиночной камере почти в течение двух месяцев — до 5 мая 1879 года, причем ни ему, ни его друзьям так и не удалось выяснить причину этого ареста (наиболее вероятная причина, по-видимому, заключалась в его знакомстве и деловых сношениях с М.П.Надеиным, арестованным тогда по делу Зиновьева).
        Но Павленков со всей присущей ему энергией и неутомимостью пользовался каждым днем для восстановления и укрепления своего расшатанного ссылками и арестами любимого дела. В сентябре 1879 года он выпустил 5000 экз. иллюстрированного издания «Нашего Друга» барона Корфа, в ноябре еще 6000 экз., а также по 3000 экз. второго издания «Единства физических сил» Анджело Секки и книги «Телефон» Дю-Монселя и начал печатать книгу Тисандье «Мученики науки».
        К началу 1880 года издательские дела Павленкова настолько поправились, что давали возможность без риска вести одновременно три крупных издания. К середине этого года он рассчитывал обладать издательским фондом в книгах более чем на 50 тысяч руб. по номинальной цене. И ему удалось этого достичь — уже в мае издательский актив его превышал 47 тысяч руб. Но судьба продолжала беспощадно преследовать Павленкова. По распоряжению властей начались конфискации 2-го издания «Единства физических сил», отпечатанного в типографии Траншеля — из-за сделанного Павленковым примечания к последней главе «Органические силы» и двух приложенных к изданию статей Тиндаля и Баркера, беспрепятственно обращавшихся ранее в цензурованных изданиях.
        Но самым тяжелым ударом была новая ссылка. 8 марта 1880 года Павленков был арестован, 9 апреля перемещен из дома предварительного заключения в Вышневолоцкую тюрьму, а оттуда 9 мая отправлен в Западную Сибирь — для водворения на жительство в город Ялуторовск. Поводов для ареста и ссылки не было никаких, кроме разве что знакомств с людьми, которых полиция сочла неблагонадежными. Но этого оказалось достаточным.
        Павленков предвидел для себя возможность ссылки и потому еще в Вышневолоцкой тюрьме принял меры для формальной передачи всех своих дел. Его угнетало только сознание связанности в дальнейшем ведении дел, так как из Сибири невозможно так широко планировать издания, как действуя в Петербурге и ведя дела самолично. Тем не менее сразу по прибытии в Ялуторовск он приступил к переводу книги Эспинаса «Социальная жизнь животных», позднее изданной им в Петербурге.
        Тем временем друзья Павленкова вели энергичные хлопоты по его освобождению и в сентябре Павленкова официально уведомили о разрешении вернуться в Петербург — при условии представления за него благонадежного поручительства. Такое поручительство взяла на себя вдова генерала Надежда Дмитриевна Половцева. Соблюдение неизбежных формальностей задержало Павленкова в Ялуторовске до февраля 1881 года, и он смог вернуться в Петербург лишь в апреле 1881 года.
        Этот период в жизни Флорентия Федоровича отмечен широкомасштабной и успешной работой. Его наконец перестали беспокоить обысками и арестами (за исключением одного ареста по недоразумению в январе 1882 года — по делу какого-то неизвестного Павленкову Орлова), и издательство Павленкова быстро расширялось и набирало силу.
        Если ко времени возвращения Павленкова из вятской ссылки (начало 1878 г.) за ним числилось всего 16 однотомных изданий с номинальной стоимостью около 18 тысяч руб., то к началу 1900 года число изданий было доведено до 255, в том числе: по литературе, истории, социологии и законоведению — 71 издание в 108 книгах, в популярно-научных книгах — 96 изданий, для детей и юношества — 41 издание в 76 книгах, учебных руководств, пособий и справочников — 42 издания в 46 книгах, иллюстрированных библиотек (Пушкинская, Лермонтовская, сказочная, биографическая, научно-популярная и др.) — 5 изданий в 396 книгах.
        Общая стоимость всех изданных по номинальным ценам книг определялась суммой 804628 руб.
        Последние годы жизни Павленкова были наиболее продуктивными в его деятельности. Особенно усиленно он работал в эти годы над осуществлением издания сочинений Герцена, с которых ему, однако, так до самой смерти и не удалось добиться снятия запрета, а также над изданием давно задуманного им энциклопедического словаря.
        Русский однотомный иллюстрированный энциклопедический словарь, созданный Ф.Ф.Павленковым, вышел первым изданием в Петербурге в 1899 году и сразу заслужил всеобщее одобрение.
        Написанный простым, ясным и в то же время современным языком, этот словарь содержал около 34 тысяч слов и терминов. Он давал четкое и ясное представление обо всех предметах, явлениях и темах, находившихся в поле зрения любого стремившегося к знаниям человека. Павлен-ковский словарь пользовался большой популярностью у самого широкого круга читателей, в который входили учащиеся, народные учителя, рабочие и многие другие. После смерти Павленкова его преемниками было выпущено еще четыре издания Павленковского словаря — второе в 1905-м и 1907-м годах, третье в 1909-м, четвертое в 1910-м и, наконец, пятое в 1913 году. Общий тираж его изданий превысил 100 тысяч экз., что намного превышало тираж любого энциклопедического издания того периода времени.
        Свою издательскую деятельность Павленков всегда строил в соответствии со своими убеждениями, поэтому она всегда носила демократический характер. Им выпускалась в свет научная переводная литература, научно-популярные библиотеки, рассчитанные на самый широкий круг читателей, иллюстрированные сборники русской и западноевропейской литературы для детей, сочинения русских классиков. Среди прочего Павленковым были выпущены труды В.Г.Белинского в 4-х томах и работа Фридриха Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства». Им была придумана и начала издаваться знаменитая «Жизнь замечательных людей» — серия очерков-биографий, написанных в жанре исторических хроник и рассказывавших о судьбах двух сотен людей, оказавших в разные эпохи существенное влияние на жизнь целых народов или даже всего человечества. Будда и Юлий Цезарь, Бетховен и Бисмарк, Кромвель и Вашингтон, Демидовы и Ротшильды — философы, поэты, художники, изобретатели, полководцы, дипломаты, предприниматели и многие, многие другие стали героями этой серии. Их личные судьбы вплетались в череду исторических событий так, что любой читатель мог получить ясное представление о жизни народов в разные периоды времени и охватить взглядом панораму всей истории человечества.
        Всего Павленковым было издано свыше 600 названий книг общим тиражом около 3 млн. экз.

Литература и другие источники информации

Произведения и другие публикации