AZ-libr.ру

       [5(17).2.1884, пос. Железинский Павлодарского у. Семипалатинской обл.— 21.9.1918 (по др. сведениям — 23.9), Омск; похоронен на Казачьем кладбище]
       — прозаик, публицист, этнограф.
       Родился в семье казачьего офицера. Воспитывался в Сибирском пансионе казачьего войска и Сибирском кадетском корпусе (1896-1903), который оставил по собственному желанию воспитанником 7-го класса, получив свидетельство об окончании 6 классов. Вернулся в родной поселок, 2 года готовился к сдаче экзаменов экстерном за курс учительской семинарии. В 1905, успешно выдержав их, преподавал в начальных училищах Алтая (пос. Надеждинский и Большенарымский).
       В 1907-17 служил учителем по вольному найму в приготовительном пансионе Сибирского казачьего войска, там же (до 1912) заведовал войсковой публичной библиотекой. «В связи с попыткой прочесть доклад о голоде был отстранен от этой должности и едва не уволен из пансиона» (ИРЛИ. Ф. 114).
       В мае 1911 сдал экзамен при Петропавловском реальном училище на звание учителя уездного училища, получив право преподавать географию.
       Первое выступление в печати — рассказ «Катька» (Степной край. 1903. №99. 29 авг., за подписью А.Новов) о печальной судьбе 16-летней деревенской девушки, приехавшей в город на заработки.
       За 10 лет в Омске Новосёлов сформировался и как писатель, и как ученый-этнограф, проявлявший особый интерес к истории старообрядчества. Действительный член Русского географического общества (РГО), Новосёлов совершил несколько научных экспедиций на Алтай и в Казахстан, в районы старообрядческих селений, изучал старинные архивы раскольников, записывал русский и казахский фольклор, выступал в печати со статьями и очерками этнографического характера (Иртышский казак// Сибирские вопр. 1912. №18; У старообрядцев Алтая // Известия Западно-Сибирского отдела РГО. 1913. Т.1. Вып.2; Умирающая старина: К материалу по этнографии алтайских старообрядцев // Записки Семипалатинского подотдела РГО. 1915. Вып.X). Пафос последнего очерка выражен в его заключительных словах: «Интересный край. Самобытный край! Жизнь вырвала кусок старой Руси и забросила его за каменную стену к подножию снеговых вершин. И за этой стеной старина держалась до последних дней. Но волны новейшей культуры побороли преграду. Алтайская Русь умирает, вырождается, и нужно спешить с всесторонним изучением ее». К этим произведениям примыкает обширная серия очерков из циклов «Алтайские этюды», «Степные картинки», «Дорожный кинемо», опубликованная в газете «Омский вестник» и «Жизнь Алтая» в 1909-15.
       В сент. 1915, в дни юбилея Г.Н.Потанина, Новосёлов выступил с докладом «Задачи сибирской этнографии» (см.: Известия Западно-Сибирского отдела РГО. 1916. Т. XXXVIII).
       Своеобразным итогом этнографических исследований Новосёлова явилась книга очерков «Лицо моей родины» (первоначальное назв. «Иртыш — Алтай»), рукопись которой была отправлена М.Горькому в 1915. Возможно, именно ее Новосёлов безуспешно пытался опубликовать еще в 1911 под названием «Край покорителей и покоренных». По воспоминаниям Г.А.Вяткина, М.Горький лестно отозвался о книге «Лицо моей родины» (см.: Вяткин Г.А. Памяти А.Е.Новоселова // Сибирские огни. 1928. №6), однако издавать ее тогда счел несвоевременным: «...В настоящее время Ваша книга не найдет читателя. Не тем заняты люди, не этого хотят <...>. Так что Вам придется ждать и ждать издания» (М.Горький — А.Новоселову. 28 окт. 1915 г. // Литературное наследство Сибири. Новосибирск, 1969. Т.1. С.17). И все же М.Горький не оставил без внимания книгу Новосёлова и намеревался издать ее в издательстве «Парус» (не было осуществлено). Разрозненные фрагменты книги «Лицо моей родины» были опубликованы в журнале «Сибирские огни» (1923. №5-6; 1924. №2); полностью — в сборнике Новосёлова «Беловодье» (Иркутск, 1981). Книга привлекла внимание демократической и гуманистической направленностью. Мозаичная композиция ее вобрала в себя и колоритные сибирские пейзажи, и этнографические наблюдения, и добродушную юмористическую сценку из казахского быта, и исторический экскурс, и запоминающиеся картины жизни и быта раскольников. Обличая стоицизм фанатичных алтайских старообрядцев, Новосёлов в то же время обращал внимание на здоровые черты их образа жизни, сформировавшиеся в ходе напряженнейшей борьбы за существование.
       В конце 1909 Новосёлов сблизился с группой писателей-областников — Е.И.Ершовым, А.С.Сорокиным, Н.В.Феоктистовым, Ф.А.Березовским, организовавших литературный кружок (просуществовал до 1916). В этот период Новосёлов активно выступал в сибирских и столичных изданиях (см. рассказы: Легкая жизнь // Омский вестник. 1910. № 19, 20, 21 ; Экзамен // Там же. №94,137; Подсидел // Дума. 1910. №11; Смерть Атбая // Сибирские вопросы. 1911. №42-44, и др.). Это своеобразные этюды, «картинки», в которых угадывается что-то от художественной манеры и настроений чеховских рассказов. Многие «картинки» Новосёлова представляют собой обработку записанных им казахских сказок (Один и четверо // Сибирские вопр. 1910. №7; Лисица и волк // Омский вестник. 1910. №112, и др.).
       В 1913 М.Горький, затевая издание «Сибирского сб.», обратил внимание на рассказ Новосёлова «Сто рублей» — о революционных настроениях в среде сибирского казачества в годы первой русской революции — и высказал ряд критических замечаний о его недостатках, впрочем, весьма характерных для раннего творчества писателя (см.: Литературное наследство Сибири. Т.1. С.16). Позднее, учтя горьковские советы, Новосёлов переработал рассказ и опубликовал в сборнике «Сибирская неделя» (1914. №5-8).
       В эти годы Новосёлов активно сотрудничал в сибирской периодике, писал статьи, мелкие заметки, рецензии, откликаясь на события общественной, экономической и культурной жизни не только сибирского края. Так, в статье «Над могилой», посвященной кончине Л.Н.Толстого, Новосёлов отмечал: «Толстые приходят раз в столетие... Он светил миру, но нам, русским, он ближе особенно, он — гордость человечества, но прежде всего — наша гордость» (Омский вестник. 1910. 9 нояб.); в рецензии на альманахе «Шиповник» (кн.22) Новосёлов, весьма серьезно отнесшийся к символистским драмам Л.Андреева и отчасти Ф.Сологуба, в то же время не принял их, отметив, что наступает кризис совр. ему театра: «Долой театр масок, игры и притворства, театр внешней бутафории, театр зрелищ. Дорогу театру правды, дорогу психологически обоснованной драме» (Омский вестник. 1914. №33). Оценивая «Алтайский сборник» в целом, Новосёлов подчеркивал, что это «выступление сибирских писателей является одной из тех вех, на которых будущий историк духовных течений Сибири и, в частности, сибирской литературы неизбежно остановит свой взор» (Там же).
       Известность Новосёлову принесли произведения об алтайских крестьянах-старообрядцах — рассказ «Жабья жизнь» (Летопись. 1916. №11), повесть «Мирская» (Сибирский рассвет. 1919. №11, 12) и наиболее значительная среди них — повесть «Беловодье» (первоначальное название «Панкрат-беловодец») (Летопись. 1917. №7-8, 9-10), сюжетную основу которой составляют поиски героями земли обетованной, приобретшие исключительно религиозную форму у старообрядцев. Новосёлов погрузил своих героев в мир благоуханной, необыкновенной по краскам природы горного Алтая, дикой и непокорной, напоенной соками плодородной земли. Оттого происходящее в повести как бы преодолевает старообрядческое начало; с годами «Беловодье» все больше приобретает общечеловеческое звучание. Тематически и проблемно с «Беловодьем» связана повесть «Мирская», в центре которой — мятежная душа 17-летней девушки-сироты; пережив трагическую любовь, героиня уходит в монастырь. «Бунт» ее сильной и страстной натуры оказывается безмолвным.
       О зрелости таланта Новосёлов той поры свидетельствовала повесть «Исишкина мечта» (сб. «Жертвам войны». Омск, 1915) — незатейливый рассказ о жизни честного и трудолюбивого батрака-казаха, лелеющего мечту о своем хозяйстве и экономической самостоятельности. Та же идея (но на др. материале) реализована в рассказе «Санькин марал» (сб. «Жертвам войны». Омск, 1915), в котором история гордого и непокорного плененного животного воспринимается как символ свободы.
       По определению современников, Новосёлов «самый яркий из беллетристов Сибири предреволюционного периода» (Сибирские огни. 1923. №5-6. С.59). На специфическом сибирском материале писатель ставил серьезные проблемы, свойственные большой литературе. Прозу Новосёлова отличает глубокое знание жизни сибирского крестьянства и казачества, разнообразие социальных типов, сочувственный взгляд на судьбы простых людей, противостоящих тяжелым жизненным обстоятельствам. Особый колорит творчеству Новосёлова придают этнографические элементы.
       В последние годы жизни Новосёлов вынашивал множество планов: намеревался издавать в Новониколаевске литературно-художественный журнал. На свои сбережения в 1917 основал издательство «Мой край» и успел издать книгу стихов Г.А.Вяткина «Алтай» (Омск, 1917), задумал выпуск брошюр по истории и этнографии Сибири. Ввиду недостатка средств издательство через 3 месяца прекратило существование (см.: Вяткин Г. Памяти А.Е.Новоселова. С. 239).
       Роковую роль в судьбе Новосёлова сыграло увлечение им политикой. В апр. 19171 Сибирским казачьим съездом Новосёлов был избран товарищем председателя Войсковой управы Сибирского казачьего войска. В июне того же года он вступил в партию эсеров: «...Эсеры сейчас единственная партия, умеющая понять интересы революционной России и отвечающая требованиям переживаемого момента <...> ...я и прежде был индивидуалистом и вашей программы (т.е. программы большевиков.— Ред.) не разделял» (Березовский Ф. Александр Ефремович Новоселов // Сибирские огни. 1922. №1).
       Весной 1917 Новосёлов был назначен акмолинским областным комиссаром: позднее Сибирская областная дума избрала Новосёлова в состав Временного Сибирского правительства, где он занимал пост министра внутренних дел. После роспуска думы большевиками Новосёлов уехал в Харбин, накануне колчаковского переворота вернулся в Омск, был арестован по распоряжению начальника Омского гарнизона, препровожден в тюрьму. Ему было предъявлено обвинение то в «бездействии власти», когда он был комиссаром Акмолинской обл., то в прямом «соучастии в ноябрьском большевистском перевороте». Убит своими политическими противниками. «Человек, по душевному складу далекий от требований, которые предъявляют к политическому деятелю,— сообщалось в одной из газет,— он пал жертвою скорее своего слабоволия, нежели определенности и яркости его политических выступлений... он нужен был как средство для политической игры» (цит. по: Яновский Н. Голоса времени. Новосибирск, 1971. С. 82).
       Обширный архив Новосёлова, хранившийся у его вдовы, жившей в Ленинграде, погиб в годы блокады.

Литература и другие источники информации