AZ-libr.ру

       [27.11.1932, г.Калуга]
       — поэт, критик, литературовед, публицист.
       Родился в интеллигентской семье: мать была врачом, а отец, погибший во время ленинградской блокады, работал преподавателем истории. Куняев хорошо знает свою родословную: «По материнской линии моя родня происходит из калужских деревень Лихуны и Петрово. Дед был сапожником, а бабка — крестьянкой. Она, собственно, и растила меня до войны (покамест мать с отцом учились и работали в разных концах нашей земли)... Брат деда, Алексей, работая учителем в Олонецкой губернии, писал стихи народнического, "надсоновского" толка и вместе со ссыльными революционерами занимался просветительской работой среди крестьян в окрестностях Петрозаводска.
       В 1919 году Олонецкий губернский отдел народного образования издал книгу "Стихотворения народного учителя Алексея Николаевича Куняева" <...> дед в 1914 году построил на пожертвования нижегородцев больницу, которой заведовал вплоть до 1920 года. В этой же больнице работала медсестрой моя бабка — Наталья Алексеевна Покровская. Когда во время Гражданской войны в Поволжье вспыхнули очаги тифа, дед стал одним из главных организаторов борьбы с эпидемией, в конце концов заразился сам и умер, как врач, на посту. До 1931 года на фасаде больницы, и по сей день возвышающейся на речном откосе, висела мемориальная доска с надписью "Больница имени доктора Куняева"» (Свободная стихия. С. 7-9).
       В северном с. Пыщуг Куняев окончил 4 класса начальной школы. Здесь же стал сочинять стихи. Его первое стихотворение, посвященное войне, было помещено в стенной газете. Дальнейшие детские годы и юность Куняев прошли в Калуге, где он прожил до начала 1950-х.
       В 1951 будущий поэт поступил в Московский авиационный институт, однако через год он оказался на филологическом факультете МГУ им. М.В.Ломоносова: «В Литературный институт не пошел — считал, что поэту нужно солидное гуманитарное образование» (Свободная стихия. С.11). Будучи студентом, посещал литературное объединение, которым руководил П.Г.Антокольский. Свои стихи Куняев впервые опубликовал в 1956.
       Окончив МГУ в 1957, Куняев отправился по распределению в г.Тайшет, где 3 года проработал в районной газете К., как и другие молодые литераторы, был охвачен романтикой конца 1950-х — начала 1960-х. На сибирской земле рождались стихи, которые составили первую книгу Куняева «Землепроходцы», изданную в Калуге в 1960, когда он уже вернулся из Сибири в Москву, и положительно оцененную критиками (см.: Дмоховский А. Есть романтика! // Литература и жизнь. 1960. 7 окт.; Жаданов Л. Связь времен // Литературная газета. 1961. 19 сект.; Коржев В. Добрый запев // Сибирские огни. 1961. №5. С.189-190). Поселившись в Москве, Куняев целиком отдался литературному творчеству.
       С 1961 — член СП СССР. Некоторое время он работал в журнале «Знамя», много путешествовал по стране. Полученные впечатления отражались в его поэзии. Куняев активно выступал со своими стихами на страницах газет и журналах. Его одаренность была вскоре отмечена признанными мастерами (например, М.А.Светловым, Я.В.Смеляковым, М.К.Лукониным, Б.А.Слуцким).
       Творческая зрелость пришла к Куняев во второй половине 1960-х, когда он «как поэт почувствовал себя национальным» (Русские сны: стихотворения. М., 1990. С.94; стих. 1965 «Опять скандал: расколотый фужер...»). Он ярко заявил о себе как приверженец «тихой» гражданской лирики («Я живу, как наше государство...», 1978). Его идейно-эстетические устремления имели национально-патриотическую, «почвенническую» окраску.
       В 1960-70-е у Куняев вышло немало стихотворных сб.: «Звено» (М., 1962), «Метель заходит в город» (М., 1966), «Ночное пространство» (М., 1970), «Золотые холмы» (Тбилиси, 1971), «Избранная лирика» (М., 1971), «В окруженье порожистых рек» (Душанбе, 1972), «На краю небесных гор» (Фрунзе, 1972), «Вечная спутница» (М., 1973), «В сентябре и в апреле...» (М., 1975), «Свиток» (М., 1976), «Рукопись» (М„ 1977), «Глубокий день» (М., 1978), «По белому свету» (Иркутск, 1978), «Избранное» (М., 1979). Куняев относится к «шестидесятникам», близок к таким поэтам и прозаикам, как Н.М.Рубцов, Ю.П.Кузнецов, В.Н.Соколов, А.К.Передреев, В.М.Шукшин, В.И.Белов, В.Г.Распутин и др. Многое роднило Куняев с литературоведом и историком В.В.Кожиновым. В начале 1970-х один изкритиков справедливо заметил: «...все егоглавные стихи — это раздумья о человеческой судьбе, о ее неразрывном единении с Родиной: со всей огромной Россией и со своимиродными местами, со своей округой, наделенной неповторимыми щемяще-дорогимичертами...» (Дмитриев О. [Предисл. к подборке стихов С.Куняева] // Мы — молодые / сост. В.Гейдеко, И.Купцов. М., 1973. Вып.3. с.203).
       Размышляя над своей творческой судьбой, Куняев в конце 1970-х писал: «Как научиться говорить о времени и о себе, не впадая ни в актерский эстрадный пафос, ни в ироническое очернительство, ни в мертвенную декларативность, подтверждая слово судьбою? В конце концов в разговорах, спорах, заблуждениях и прозрениях шестидесятых годов, на которые пришлось творческое созревание моего поколения, многие из нас пришли к мысли о том, что живую воду поэзии надо черпать из двух рек — Жизни и Традиции» (Свободная стихия. С.10-11,12-13). С течением времени в поэзии Куняев постоянно нарастали внутренняя энергия, идейная насыщенность и весомость образов, что заметно расширяло границы его худож. мира и укрупняло его собственное «я».
       Постоянно развиваясь и обладая смелостью и умением признаваться в собственных заблуждениях и ошибках и отказываться от «неграмотных формул своих» (таких, например, как тезис 1959: «Добро должно быть с кулаками, / Добро суровым быть должно...» // Избранные произведения: В 2 т. Т.1. С.75, 26), К. верен своему творческому и гражданскому предназначению. В его поэзии 1980-90-х, ставшей философичнее и масштабнее, по-прежнему ведется острый и нелицеприятный разговор о подлинных и мнимых ценностях, о нравственном здоровье нации, о непростых судьбах России и русской культуры, о месте человека в истории, о его ответственности перед грядущими поколениями. Подтверждают это стихотворные сборники Куняев: «Отблеск» (М., 1981), «Солнечные ночи» (М., 1981), «Путь» (М., 1982), «Липы Загородного Сада» (Тула, 1983), «Озеро Безымянное» (М., 1983), «По белому свету» (М., 1983), «Пространство и время» (М., 1985), «Мать сыра земля» (М., 1988), «Русские сны: стихотворения» (М., 1990), «Высшая воля: Стихи смутного времени, 1988-1992 гг.» (М., [1992]), «Сквозь слезы на глазах» (М., 1996) и др.
       Стихи последнего времени, появляющиеся на страницах газет и журналов, отличаются острой публицистичностью, литературно-общественной и мировоззренческой полемичностью, неприкрытой оппозиционностью, гражданской «злостью», что объясняется сложностью и противоречивостью исторического момента, переживаемого страной начиная с середины 1980-х. Куняев не скрывает своего презрения к политикам-хамелеонам, историкам-перевертышам, писателям-конъюнктурщикам. На некоторых популярных собратьев по перу он смотрит как на «литературную шпану»: «Литературная шпана, / езжайте в Лондон иль в Айову, / не лезьте в душу Шукшина / и не мешайте спать Рубцову» (Русские сны: стихотворения. С. 76).
       Куняев автор целого ряда поэм и лирических хроник: «Восточная дуга» (1974-78), «Солнечные ночи» (1978), «Голоса с Куликова поля» (1980), «Калужская хроника» (1968-87), «Хроника 50-х годов» (1973), «Карабахская хроника» (1973), «Тунгусская хроника» (1974) и др. Душа поэта с особой силой раскрывается в таких его значительных произведениях, как «лирическая хроника» «Русские сны» (1986) и «Памяти моей матери».
       Немало времени Куняев отдавал переводческой работе: благодаря ему по-русски «заговорили» многие поэты бывшего Советского Союза (Куняев переводил с грузинского, украинского, киргизского, армянского, таджикского, аварского, татарского, литовского, абхазского, бурятского и другие языки).
       Среди многочисленных переводов К. особо выделяется «вольный перевод» с латинского оригинала поэмы «Песнь о зубре», написанной в начале XVI в. поэтом славянского Возрождения Николаем Гуссовским. В своих заметках о Гуссовском и его поэме Куняев сумел высказать целый ряд оригинальных, новаторских суждений и оценок.
       В 1970-90-е Куняев пробовал свои силы и в прозаических жанрах. Его повести и рассказы («Охотничья осень», 1979; «Возвращение», «Пускай рожает», «Пора расставаться», все — 1982; «Святая вода», «"Орднунг" — то есть порядок», «Последнее дыхание», «Средь шумного бала...», все — 1990; цикл «калужских рассказов» «Дело душевное», 1997, и др.) были замечены и читателями, и критиками. Перу поэта принадлежит также большое количество очерков и публицистических статей на самые разные темы.
       Осенью 1989 Куняев стал главным редактором ж. «Наш современник», название которого ко многому обязывает: «...мы стараемся, чтобы острота событий сегодняшнего дня не застила прошлое, не уводила от честных прогнозов на будущее. Наши позиции неизменны: любовь и боль России. <...> Мы отстаивали и будем отстаивать народные идеалы, возрождать утраченные и забытые имена в истории российской культуры, философской и политической мысли, вести бескомпромиссную борьбу за высокую нравственность народа, за сохранение памятников культуры, отчей земли, рек, озер, славных воинских традиций. Если это и есть консерватизм (слово это, кстати, переводится как "охрана", "защита", "спасение"), то я — за него» (Современен ли «Наш современник»? Беседу [с С.Ю.Куняевым] вел В.Казаков // Красная звезда. 1989. №291. 20 дек. С.4).
       Та основательная «филологическая закваска», которую он получил в МГУ и которая когда-то казалась молодому поэту лишней, обременительной, потребовалась Куняеву довольно скоро. Критические и историко-литературные статьи Куняева содержат немало оригинальных и глубоких суждений о творчестве как классиков (А.С.Пушкин, М.Ю.Лермонтов, Н.А.Некрасов, А.К.Толстой, А.А.Блок и др.), так и самых разных представителей советской поэзии (Н.А.Заболоцкий, Я.В.Смеляков, М.К.Луконин, Н.М.Рубцов, Е.М.Винокуров, В.Н.Соколов, А.К.Передреев, Б.Ш.Окуджава, В.А.Солоухин, И.И.Шкляревский, Ф.И.Чуев, В.В.Коротаев, Э.А.Портнягин и др.). В своих оценках тех или иных литературных явлений Куняев не боится быть субъективным: «Каждый из людей, связавших свою судьбу с литературой, интересен именно тем, что общую и единую для беспристрастного историка литературную жизнь он видит, судит и славит по-своему» (Свободная стихия. С.16). Начиная с 1960-х критическое слово Куняева весомо вторгалось в самые острые споры, будь то знаменитая дискуссия «Классика и мы», разговор о теме гражданственности в совр. поэзии, о некрасовских традициях в ней, о бытовании поэзии вообще, о переводах или обсуждение проблем книжной торговли.
       Особенно много страниц Куняев посвятил жизни и творчеству С.А.Есенина. В течение трех десятилетий Куняев шел к большой книге о Есенине, которая увидела свет в 1995, когда отмечалось 100-летие со дня рождения великого русского поэта. Над книгой «Божья дудка. Жизнеописание Сергея Есенина» (Наш современник. 1995. №3-9) он самоотверженно работал вместе с сыном — С.С.Куняевым.
       Определяя жанр фундаментального повествования о Есенине, Куняев счел необходимым подчеркнуть: «Это не роман, а именно жизнеописание, завершающее все, что мы узнали о поэте, его друзьях, "о страшных летах России", которые продолжаются...» ([Предисл.] // Наш современник. 1995. №3. С.6). Книга «Сергей Есенин» (1997) — это правдивая документальная биография поэта, построенная на огромном количестве архивных материалов и лишенная всяких идеологических догм.
       Начиная с середины 1990-х (особенно после завершения работы над книгой о С.А.Есенине) Куняев явно охладевает к поэтическому творчеству. На встречах с читателями (а журнал «Наш современник» довольно широко практикует их) он не раз признавался, что новых стихов не сочиняет. И действительно, в последние годы новые стихотворные произведения Куняева почти не появлялись в печати (да и раньше, в далекие 1960-е, у поэта иногда вырывалось: «Стихи не радуют меня...» // Русские сны: стихотворения. С.90). Всю свою энергию Куняев теперь отдает журналу «Наш современник», публицистическим выступлениям, литературной критике и мемуарному жанру.
       Трехтомник Куняева «Поэзия Судьба. Россия», эпиграфом к которому стала строка из стихотворений А.С.Пушкина 1836 «Была пора: наш праздник молодой...»: «Чему, чему свидетели мы были...»,— это книга «о времени и о себе», своеобразная энциклопедия литературной и общественной жизни страны на протяжении последнего полувека.
       Поясняя слагаемые своего замысла, Куняев признался: «Хотел показать русского человека на протяжении второй половины XX века, его характер, многогранную натуру, рассказать о всем ее многообразии. Рассказать не только и не столько о нашей интеллигенции, так называемой элите, которая во многом вела себя подло по отношению к России и ее народу. Я делал книгу о русских людях. Показал тайны русской судьбы с ее героическими взлетами и трагическими падениями. Попытался показать то, что называется русским миром» (Цит. по: Виноградов В. Остров души: Станислав Куняев — о времени и о себе // Правда. 2001. №82. 26 июля. С.2).
       Как и следовало ожидать, столь масштабная работа Куняева вызвала много откликов в печати (их диапазон — от восторженных похвал до яростных нападок). Если оппозиционные, национально-патриотические газеты и журналы приветствовали «Книгу воспоминаний и размышлений» Куняев, то со страниц либеральной, «демократической» прессы в адрес их автора раздавалось немало колких замечаний и резких упреков.
       В дек. 2000 за двухтомник «Поэзия. Судьба. Россия» и книгу «Сергей Есенин» Куняев была вручена литературная премия «России верные сыны», учрежденная исполкомом Общероссийского политического общественного движения «Сыны России». Две первые книги мемуаров принесли их автору и еще одну награду: в начале июня 2001 Куняев получил Большую литературную премию России за 2000 (совместное решение СП России и Акционерной компании «АЛРОСА»).
       Произведения Куняев переведены на ряд славянских яз.: болгарский, чешский, словацкий и др.
       Куняев — лауреат Государственной премии РСФСР им. М.Горького (1987) за книгу критических и публицистических статей «Огонь, мерцающий в сосуде...» (М., 1986).
       Награжден орденами Дружбы народов и «Знак Почета».

Литература и другие источники информации