AZ-libr.ру

       [17.6.1942, с. Ракша Ракшинского р-на Тамбовской обл.]
       — прозаик, поэт, критик.
       Родился в крестьянской семье. Отец после тяжелого ранения был мобилизован на трудовой фронт, где погиб в 1947, Кречетов воспитывался матерью. Детство и отрочество прошли в с. Веселое Тамбовской обл. Рано познал крестьянский труд.
       В 1957 Кречетов уехал в Челябинск, где закончил строительное училище, работал плотником на предприятиях города, резчиком по металлу, рабочим сцены в Челябинском театре оперы и балета. Одновременно учился в вечерней школе, занимался в драматической студии. С этого времени начал писать стихи, короткие рассказы, рисовать. Увлекся М.Горьким, пытался «ходить по Руси» (в пределах Тамбовской области).
       Первая публикация появилась в 1961 в Челябинске (газета «Голос строителя»). Тогда же состоялась встреча с живым поэтом Б.Ручьевым.
       С 1963 по 1968 Кречетов учился на философском факультете ЛГУ. Некоторое время посещал литературное объединение при журнале «Нева», которым руководили Вс.Рождественский и Д.Остров, оказавший влияние на раннее творчество Кречетова. В студенческие годы, помимо философии, он основательно изучил русскую литературу и искусство конца XIX — начала XX вв. Увлекся авангардом, стремясь найти свои формы отражения действительности. Примыкал к движению, получившему название нонконформизма. После окончания университета Кречетов преподавал в вузах города философию и эстетику, работал редактором на телевидении, в Детгизе, других издательстввах.
       Первый рассказ «Дождь» Кречетов опубликовал в газете электротехнического института им. В.И.Ульянова-Ленина «Электрик» 4 апр. 1969.
       В 1970-е - начале 1980-х печатал рецензии в газете «Вечерний Ленинград» и «Смена». Его рассказы и стихи публиковались в ежегоднике «Молодой Ленинград», сборники «Глобус», «Истоки», «Точка опоры» и др. Они были замечены критикой. С.Воронин писал: «Вроде бы рассказы и просты по содержанию, но написаны они так, что, читая, не можешь остаться равнодушным, задумываешься, приобщаешься к происходящему, страдаешь. А это и есть то главное, ради чего существует литература» (Время итогов. Л., 1987. С.390).
       В начале 1980-х Кречетов получил известность как литературный критик, чьи статьи и книги об актуальных проблемах текущей литературы («Это имя твое», 1983; «Верность выбора», 1986) нашли широкий отклик.
       В 1989 Кречетов был принят в СП СССР.
       С 1990 по 1993 исполнял обязанности ответственного секретаря Ленинградской областной писательской организации.
       Начиная с 1989 Кречетов опубликовал 6 сборников прозы: «О любви» (1989), «Камни со дна реки» (1990), «Тайны любви» (1991), «Солнечный сентябрь» (1998), «Малышка-медуза» (2000), «Избранное. Проза. Стихи» (2001). Кречетов — признанный мастер короткого рассказа.
       Ранние рассказы писателя, составившие цикл «Домовой», почти целиком вошли в сборник «Тайны любви». Они написаны по воспоминаниям детства. Им присущи жесткость, порой жестокость, отличающая «деревенскую прозу» Кречетова от той, какую создали мастера старшего поколения.
       Большинство рассказов Кречетова посвящено людям необычных судеб, увлечений, пристрастий. Один из рецензентов назвал их «мало-хольными». «Изведенные бесконечным самораскопом, герои Кречетова очень пугливы; они боятся мешающих отдаться чувствам химер» (Балуев С.— С.76.) Таковыми химерами оказываются ночной крик птички («Крик совы»), гроза, пугающая детей и лошадку («Маленькая история одной любви»). Это незлобивые люди, вроде матери-одиночки Марии, работающей в книжном магазине и мечтающей о том, что грузин Вано увезет ее в персиковый сад на Кавказ, где есть самая большая гора («Персиковые сады»), или обремененный семейными заботами Евгений Федорович, грезящий о девчонке, подарившей ему в детстве цветочек («Прекрасная незнакомка»), незадачливый актер Генка Голосуев («Большая роль»). «Хочется крикнуть углубленным в свои малохольные метания героям, чтоб вокруг все же услышали: люди, перестаньте <...> веровать в разную ахинею, живите вы наконец сами» (Там же).
       Критики называют Кречетов писателем-новатором, занятым поиском новых выразительных средств «малого жанра». Он «удивляет и очаровывает читателя хитросплетением сюжета, ведя повествование на самой грани достоверности <...> в этой "пограничности" правды и вымысла — особая черта таланта» (Беззубцев-Кондаков А. Символика судьбы. // Музы на Фонтанке. С.128). А.Рощин увидел в «литературных импровизациях» Кречетова «тонкое слияние настоянной, как травяной взвар, глубинной России <...> с западной литературой "потока сознания", порождающих сложную мо-заичность образов, присущую только Кречетову-писателю, и какую-то "византийскую" словесную вязь <...> Писатель открыл в этом свой собственный литературный мир и свою собственную манеру. Его текстура предстала то ясной и чистой, передающей характеры в их "нагой" и чувственной прелести, то затуманенной, как морозное стекло, за которым угадывались картины, полные лирической грусти прерафаэлитов» (Литературный Петербург. 2001. №5. С.7). Давно наблюдающий за творчеством К.Н.Пантелеймонов заметил, что проза его «представляет необычный сплав традиционной русской прозы с авангардистскими поисками. Техническая оснащенность писателя удивительна <...> Он сумел создать свой мир, особый мир, при этом не выдуманный, а реально существующий. У него нередки романтические ситуации, необычные характеры, люди с каким-то художественным изломом. В его рассказах порой можно почувствовать некоторую духовную преемственность с тем умонастроением, какое было характерно для таких разных писателей, как Иван Бунин, Леонид Андреев и Петер Альтенберг» (Пантелеймонов Н. Многогранный талант // Виктор Кречетов глазами друзей, учеников, писателей. С.4).
       В необычных по построению рассказах Кречетова отражена мозаичность, импрессионистическая текучесть мира, передаваемая акварельными мазками, тонкими штрихами. В них всегда неожиданный, новеллистический финал, «подсвечивающий» все содержание. Кречетов уходит от социальных и политических вопросов, старается доверять своему впечатлению и им поверять правду о событии. Главные черты прозы Кречетова, по определению С.Воронина, автора предисловие к сборнику «Солнечный сентябрь», куда вошли лучшие рассказы писателя,— «таинство и лаконизм» (С.3). Судьбы героев Кречетова таинственно предопределяются предметами (картины, фотографии, рисунки), вещими снами, видениями, преследующими героев и воскрешающими в их сознании события забытого прошлого, порой самые незаметные. Они-то и оказываются роковыми знаками-символами человеческой судьбы. Таинство ее и стремится постичь писатель. В рассказе «Розовый день в Крыму» герой обретает новые ориентиры в жизни благодаря увиденной им картине — крымскому этюду. Рисунок жены — редкий цветок амариллиса — помогает супругам преодолеть отчуждение и непонимание («Амариллисы»). Ученый-генетик, едущий в купе поезда на юг, нечаянно разбивает семейное счастье молодой пары — Василия и Алены. Выясняется обман (Василий догадывается об измене жены — он воспитывает не своего ребенка) («Генетика»).
       Человек в прозе Кречетова не волен распоряжаться своей судьбой. Она во власти случая, загадочных обстоятельств. Решается порой отзвуком внезапно вторгшегося через сон, воспоминание далекого события. Во многих рассказах присутствует тема рока. Так, в рассказе «Феникс» озорной поступок подростка, поджегшего стог сена и сквозь пламя прыгнувшего «с каким-то отчаянно торжественным криком "Я — Феникс!"», таинственно повлиял на его судьбу (он погиб нелепо, как нелепо жил). Сходная ситуация в рассказе «Сапсан».
       Значительная часть рассказов Кречетова посвящена теме любви, в раскрытии которой он весьма своеобразен и стоит особняком в современной литературе. В его рассказах любовь роковым образом влияет на судьбы героев. Пытаясь постичь тайну этой могучей, загадочной стихии, Кречетов моделирует порой невероятные, фантастические (на грани сюрреализма) ситуации, которые трудно отыскать в обыденной жизни. Действие происходит словно во сне («Запах вереска», «В лодке»). Поступки героев, находящихся во власти любовной стихии, ломающей их жизни, невозможно объяснить логически. «Пряный аромат чувственности, явственно различимый в этих рассказах, голос свободолюбивых сердец — вот то, что помогает нам понять этих героев <...> Нестандартный и довольно свободный подход к теме, к общепринятым нормам морали ставит автора в ряд искателей новых путей в литературе. Он отстаивает индивидуальное бытие человека в обществе, бытие, которое обретается в сложном взаимодействии интеллекта и эмоций» (Литературный современник. 1991. №3). При всей загадочности развития событий в рассказах Кречетова чувствуется красота и трепетность жизни. О специфике худож. решения любовной темы Г.Муриков в рецензии на сборник «Избранное» писал: «Любовь, особенно физическая страсть, постоянно, совсем по-пушкински, сопряжена у Кречетова с угрозой кары, безумия, смерти. И хотя перед нами не "Египетские ночи", но принцип единства смерти и любви остается неизменным. Все живое любит и погибает»» (Литературный Петербург. 2001. №13).
       Кречетов известен как поэт, «достойный наследник Тютчева» (Ахматов А. Дворцовый садовник // Виктор Кречетов глазами учеников, друзей, писателей. С.200).
       В 1998 вышла первая его книга стихов «Мой сад» (избранное), состоящая из 3 разделов, запечатлевшая вехи творческой эволюции поэта, совершавшейся под знаком движения от бунтарского авангарда к классической традиции русской поэзии.
       В разделе «Пифизмы» собраны ранние (авангардистские) стихи. Зрелые стихи представлены в разделах «Сны», «Два цветка». Поздний Кречетов — поэт религиозно-философского мировосприятия. Основные мотивы его лирики — любовь, жизнь и смерть, красота и непостижимость мира. Лирический герой Кречетова, восторгающийся красотой природы, ее гармонией («И вижу, подчинясь наитью, / В извивах трепетных листа / Судеб неведомые нити / И мудрость Божьего перста») («Пробуждение», 1978) страшится мысли о смерти, посещающей его: «Как светлый дар господний день приемлю / Траву любя, леса и облака, / Когда они, бросая тень на землю, / Плывут, как лебеди, белее молока. / И только мысль о бытии ином / Смутит порой распахнутую душу...» («Как светлый дар господний день приемлю...», 1995). Смерть воспринимается лирическим героем, обладающим философским знанием о мире, как предопределение свыше: «Кто может знать наверняка, / Умрет душа или бессмертна / Она скитается века — / Судьбе подвластна и инертна? / И если так, то почему / Страшится смерти человек? / О чем жалеть тогда ему, / Коль путь его Господь предрек». Происходит примирение героя с действительностью, что становится залогом сердечного покоя. Мотив поиска и обретения покоя — один из основных в лирике Кречетова.
       Чувство душевного равновесия поэт обретает и в творчестве, задумываясь о том, что такое слово, поэзия, в чем предназначение поэта и поэзии. Несмотря на заверение «Я пушкинской строки не напишу», служение Музе он воспринимает как долг: «Живу строкой, строкой дышу / И нахожу / Великую отраду / При мысли, что случайная душа / И мне, быть может, сердцем отзовется». В стихотворении «Не просто жить средь этой кутерьмы.. .» (1997) поэт скажет: «И, может быть, за то, что сквозь потемки / Я честно нес словесные вериги, / Произнесут когда-нибудь потомки, / Что жизнь моя была достойна книги».
       Важное место в поэзии Кречетова занимает любовная лирика. Лучшие стихи — «Желание» (1993), «Чтоб наши души в жизни повстречались...» (1994), «Как двум пловцам в безбрежном океане...» (1994). «Они выявляют сущность его натуры: и в любви, как и в Боге, он стремится обрести нечто твердое, неколебимое, можно сказать, предопределенное» (Пантелеймонов Н. «Когда весь мир с тобой наедине...» // Литературный Петербург. 1998. №1).
       Во многих стихах Кречетова слышится эхо тютчевской традиции: «И сих царей умолкли имена, / Гласят о них лишь камни гробовые. / И грозные истлели знамена, / Вещавшие в минуты роковые» («Вестминстерское аббатство», 1996). «Вам не понять российской смутной воли / И наших бед последнего витка, / А мы страдаем до последней боли, / Вникая в суть вселенскую цветка» («Западу», 1991). В этом же ряду — «Бывают дни такие у природы...» (1991), «Когда весь мир с тобой наедине» (1995), «Поэт» (1991) и др.
       Второй сборник стихов Кречетова «Я снился бабочкой себе» (2000) подтвердил верность поэта своим нравственным ориентирам. Программно для Кречетова звучит стихотворение «На мой уход ничто не отзовется...» (1994): «На мой уход ничто не отзовется, / И на заре невиданного дня / Беспечный мир, как прежде, улыбнется, / Но в нем не будет места для меня / <...> Посеюсь маком, расцвету сиренью, / И протеку таинственным ручьем, / И уподоблюсь ангельскому пенью, / Но только знать не буду я о том».
       Многие стихи сборника выявляют новые качества поздней лирики поэта: рефлексию, пессимизм: «С младых ногтей пытался я понять / Что значит жизнь и кто ее создатель? / Пытливой мыслью был готов принять / И божий гнев, и светлой благодати. / Но жизнь прошла, и что она была — / Постичь не удалось мне ни на йоту. / Как облако над полем проплыла / Счастливый дар немому идиоту («С младых ногтей пытался я понять...», 1999).
       Итоговый сборник «Голоса и лица. Стихи разных лет» (2004) дает достаточно полное представление о Кречетове-поэте.
       В книге «Яйцо Леды» (2003) собраны статьи, рецензии, воспоминания о литературной и художественной жизни Ленинграда-Петербурга, написанные Кречетовым в 1975-2002, а также литературные портреты писателей-современников, заметки по общим вопросам искусства.
       Широкую известность Кречетов приобрел и как педагог, многие годы возглавляющий детско-юношеский литературный клуб «Дерзание» при Санкт-Петербургском городском Дворце творчества юных.

Литература и другие источники информации