AZ-libr.ру

       [22.1(13.2).1891, Петербург — 3.11.1949, с. Переборы Ярославской обл.]
       — поэт, переводчик.
       Отец Радловой был личным дворянином. После окончания Высших женских (Бестужевских) курсов Радлова увлекается художественной словесностью. Писать стихи начала с 1915, 3 стихотворения были опубликованы в журнале «Аполлон».
       В 1918 выходит первая книга стихов Радловой — «Соты». В это время Радлова уже достаточно известна в литературных кругах Петрограда, выступает на литературных вечерах. В стихотворениях, вошедших в «Соты», читатели видели продолжение ахматовских традиций «дневниковой» лирической поэзии, фиксирующей моменты глубоко интимных душевных переживаний с помощью удачно схваченной «внешней», камерной, пластической детали («Есть час в моей ночи, когда не благодать,— / Нисходит тишина торжественно и плавно, / И на твоем лице дано мне угадать / Улыбку нежную проснувшегося фавна»).
       Следующие две книги стихов Радловой — «Корабли» (1920) и «Крылатый гость» (1922) — свидетельствуют о преображении творческого метода поэтессы. «Для Анны Радловой смысл и освящение и последняя мера величайших событий в том, что возвращается словам их бессмертная и потому так легко в сердцах людских умирающая правда... — писал о «Кораблях» В.Чудовский.— В этом маленьком сборнике... открывается разительное явление: для этого поэта слова стали опять совсем простыми и сильными простотой своей. Хлеб, любовь, кровь. И еще смерть — "добрая смерть"... И очень часто — Бог. Я хочу в этом видеть признак возрождения в русской поэзии словесного примитивизма» (Начала: Журнал истории литературы и истории общественности. Пб., 1921. №1. С.209). Стремление Радловой преодолеть «художественность» стихотворного текста, сковывавшую свободу непосредственного эмоционального лирического излияния, приветствовал М.А.Кузмин, увлеченный в начале 1920-х эстетикой т.н. «эмоционализма» (в 1923 в группу «эмоционалистов» войдет и Радлова). Кузмин отмечал «огромный путь, который прошла Радлова с первых своих шагов до последнего сборника, где перед нами подлинный и замечательный поэт с большим полетом и горизонтами, в строках которого трепещет и бьется современность (не в "пайковом" смысле) и настоящее человечье сердце» (Кузмин М.А. Условности. Пг., 1923. С.166). Впрочем, радловская стилизация под «библейскую простоту», адекватную «библейской» же значительности переживаемых Россией событий (1920-23), вызывала и негативные оценки. Так, Э.Ф.Голлербах видел здесь лишь подражание позднему Блоку, прежде всего — блоковской поэме «Двенадцать». «Подражательность всегда рабство и слабость,— заключал Голлербах.— И подделка даже под величайшего поэта современности не составляет никакого приобретения для подражательницы» (Вестник литературы. 1921. №3. С.9). «Скупой и однообразной» называл поэзию Радловой Б.Гусман (Гусман Б. Сто поэтов. Тверь, 1922. С.223), а М.Шагинян видела в «примитивизме» Радловой лишь «небрежность стиля» (Петроградская правда. 1923. №151).
       После выхода третьей книги стихов Радлова увлеклась переводами. Трагедии Шекспира, переведенные ею, были поставлены ее мужем, известным режиссером С.Э.Радловым на нескольких сценах и имели значительный успех. Однако принципы перевода, выдвинутые Радловой и апробированные прежде всего в работе над Шекспиром, вызвали грандиозную полемику в 1936-40, бушевавшую на страницах периодики и завершившуюся на Шекспировской конференции в 1940. Сущность полемики емко сформулирована одним из ее участников: «Радлова сводит Шекспира с тех ходулей, на которые его ставили переводчики, режиссеры, актеры. Она хочет вернуть Шекспира земле. Не риторический, ораторский, адвокатский Шекспир, а вся его плоть и кровь, его мясо и мускулы. В этом крупная культурная заслуга Радловой. Но не слишком ли много этой "плоти", этой "земли"...» (Юзовский Ю. Разговор затянулся за полночь: Статьи разных лет. М., 1966. С.160). Резко и непримиримо выступил против «живого Шекспира» Радловой К.И.Чуковский: «Дело шло о сплошном огрублении Шекспира, об огрублении его мыслей, его лексики, его интонаций, его стихового звучания, его синтаксиса, о страшном огрублении психики его персонажей и всех их человеческих отношений. Советскому народу не нужен такой одичалый и отупелый Шекспир, ему нужен Шекспир — гуманист, Шекспир — лирик, Шекспир — вдохновенный и тонкий поэт» (Чуковский К.И. Высокое искусство. М., 1941. С.180-181). Между тем в статье о Радловой в IX т. «Литературной энциклопедии» (М., 1935) ее переводы названы «шедеврами», точно воссоздающими характер оригинала (С.502). В защиту Радловой выступили актеры (в т.ч. А.А.Остужев), которые видели в радловских версиях шекспировского текста путь к преодолению рутины «шекспирообразных» постановок с их тяжеловесной риторикой и статичностью.
       Блокадную зиму Радлова и ее муж провели в Ленинграде. Весной 1942 эвакуировались в Пятигорск вместе с Театром им. Ленсовета. Летом того же года Пятигорск заняли фашисты, и труппа театра была

Литература и другие источники информации