AZ-libr.ру

       — генерал-фельдмаршал (с 1894), генерал-адъютант (с 1877).
       Из древнего дворянского рода Гурко (Ромейко-Гурко), белорусского происхождения, известного с XV в. Единственный сын известного военного деятеля, начальника штаба Отдельного Кавказского корпуса, генерала от инфантерии Владимира Иосифовича Гурко (1795—1852) от брака с баронессой Татьяной Алексеевной Корф (1795—1840).
       Род. в Могилевской губ. Образование получил в Пажеском корпусе в Санкт-Петербурге, по окончании которого в августе 1846 выпущен корнетом в лейб-гвардии Гусарский полк. Во время Венгерской кампании 1849 вместе с полком совершил поход к западным границам Империи, но участия в военных действиях не принимал.
       Во время Крымской войны 1853—56 Гурко, желавший, по его словам, «жить с кавалерией, а умирать с пехотой», выразил желание отправиться в Севастополь и, переименованный из ротмистров гвардии в майоры армии, в 1855 был прикомандирован к Образцовому пехотному полку для ознакомления с пехотной службой, а в январе 1856 зачислен подполковником в Черниговский пехотный полк. Однако принять участия в боевых действиях Гурко не довелось и, по заключении мира, в конце 1856 он вновь вернулся прежним чином в лейб-гвардии Гусарский полк, где вскоре был назначен командиром эскадрона. Он выделялся как отличный кавалерийский офицер, образцовый командир и строгий, но умелый воспитатель солдат. Боевая и строевая подготовка эскадрона обратила на себя внимание императора Александра II, и в ноябре 1860 Гурко назначен флигель-адъютантом к Е.И.В. Произведенный в 1861 в полковники, он в 1862 отчислен из полка в Свиту Е.И.В.; выполнял ряд административных поручений по проведению крестьянской реформы в Самарской, Вятской и Калужской губ. Его прямой, беспристрастный, хотя строгий и настойчивый образ действий вызвал даже со стороны оппозиционного правительству «Колокола» А.И.Герцена признание, что «аксельбанты флигель-адъютанта Гурко— символ доблести и чести».
       В 1865 откомандирован обратно в лейб-гвардии Гусарский полк, а в 1866—67 командовал 4-м гусарским Мариупольским полком.
       С августа 1867 Свиты Е.И.В. генерал-майор.
       В 1869—75 командир лейб-гвардии Конно-гренадерского полка и одновременно в 1874—75 командир 1-й бригады 2-й гвардейской кавалерийской дивизии.
       В 1875—77 командовал 2-й гвардейской кавалерийской дивизией.
       С августа 1876 генерал-лейтенант.
       Прославился во время русско-турецкой войны 1877—78. Командуя передовым отрядом, в июле 1877 совершил успешный переход через Балканы и освободил от турок значительную часть Южной Болгарии; однако ввиду превосходящих сил противника был вынужден отойти, удержав стратегически важный Шипкинский перевал.
       В августе 1877 отправился в Санкт-Петербурге за своей 2-й гвардейской кавалерийской дивизией и прибыл с нею в сентябре под Плевну. В сентябре-октябре командовал кавалерией Западного отряда под Плевной. Выдвинул план решительных действий, для выполнения которого Гурко в октябре 1877 были подчинены войска гвардии; руководимый им отряд овладел турецкими опорными пунктами — Горным Дубняком и Телишем, завершив окружение Плевны.
       В декабре 1877 во главе 70-тыс. отряда совершил труднейший переход через Балканы, считавшиеся недоступными зимой, освободил Софию и разбил турецкие войска под Ташкисеном и Филиппополем и без боя занял Адрианополь. За выдающиеся военные заслуги пожалован чином генерала от кавалерии (1878), награжден орденами Св. Георгия 3-й (июль 1877) и 2-й (январь 1879) степ., золотой саблей, украшенной бриллиантами, с Георгиевским темляком и надписью «За храбрость».
       В апреле 1879 — феврале 1880 помощник главнокомандующего войсками гвардии и Петербургского военного округа и одновременно временный Петербургский генерал-губернатор.
       В январе 1882 — июне 1883 временный Одесский генерал-губернатор и командующий войсками Одесского военного округа.
       В июне 1883 — декабре 1894 Варшавский генерал-губернатор и командующий войсками Варшавского военного округа. Проводил жесткую русификаторскую политику в Царстве Польском (главным образом в области народного образования). Как свидетельствовал гр. С.Ю.Витте, «Гурко, с одной стороны, держал Царство Польское в строгости, не мироволил полякам, но, с другой стороны, относился к ним так, как должен относиться представитель императорской власти, а именно: попечительно и к верноподданным полякам — благосклонно». Много внимания уделял подготовке войск и территории округа к войне с державами Тройственного союза. По инициативе Гурко проведено усиление ряда крепостей, создан Варшавский укрепленный район и линия новых укрепленных пунктов, построена сеть стратегических шоссейных дорог. В обучении войск округа придерживался принципов суворовской школы. «Весьма характеристичен был уход генерала Гурко,— писал гр. С.Ю.Витте.— В то время в его канцелярии служил старший его сын — будущий товарищ министра внутренних дел. И вот генерал-адъютант Гурко пожелал, чтобы его сына сделали управляющим его канцелярией. Но так как этот сын Гурко уже в то время пользовался в денежном отношении дурной репутацией, то бывший тогда министром внутренних дел Иван Николаевич Дурново не соглашался на это. Гурко приехал в Петербург, явился к молодому императору и поставил ему ультиматум, сделав это в твердой и довольно резкой форме, заключающейся в том, чтобы его сын был назначен управляющим канцелярией или же он уходит... Государь согласился на последнее, таким образом, этот несомненно выдающийся военный и государственный человек ушел со сцены... Это произошло 13 декабря 1894 г., т.е. через два месяца после вступления на престол императора Николая II». При отставке получил высший воинский чин генерал-фельдмаршала (предпоследний русский военачальник, получивший это выдающееся отличие). Кавалер всех высших российских орденов, до ордена Св. Апостола Андрея Первозванного включительно (1896).
       После отставки, числясь членом Государственного совета (состоял с 1884), проживал в основном в своем имении, сельце Сахарово Ржевского уезда Тверской губ., где и скончался на 74-м году жизни; там же похоронен.
       Стройный, худощавый, с большими седыми бакенбардами, Гурко держался так, что казался выше ростом всех окружавших его лиц, а своей кипучей деятельностью, выносливостью и лихостью на коне — всех моложе. Он мало говорил, никогда не спорил и казался непроницаемым в своих мыслях, чувствах и намерениях. От всей его фигуры и взгляда острых, серых и глубоких глаз веяло подавляющей несокрушимой внутренней силой, авторитетной и грозной для ослушников и слабых. И когда звучал металлический голос Гурко, произнося властно, твердо и спокойно: «Чтоб я этого более не видел», то все уже знали, что «этого» более и не будет. Его не все любили, но все уважали и почти все боялись, все, кроме солдат, которые безгранично верили в «Гурку» и любили его. Любимым кушаньем Гурко была манная каша на молоке с сахаром, что очень не вязалось с его мужественным характером и суровой требовательностью.
       Близко знавший его сенатор Е.М.Феоктистов писал: «Он отличался — и даже нередко до излишества — совершенно противоположными свойствами. Заметив неблагосклонное к себе отношение высших мира, он замыкался в самом себе, считал долгом сторониться от них, не подать повода думать, что дорожит их вниманием. Гордость, происходившая из глубокого сознания собственного достоинства, развита была в нем до щепетильности... Семейная жизнь вполне его удовлетворяла, она была для него таким счастием, выше которого он ничего не желал для себя. С женой он жил душа в душу, обожал ее, малейшая ее прихоть была для него законом... обыкновенно выставляли его человеком суровым, надменным, неуживчивым, с сухим сердцем; я мог бы назвать несколько лиц, которые по служебным обязанностям, не знавши его до тех пор вовсе, должны были стать в близкие к нему отношения,— как они боялись этого, с каким предубеждением подступали к нему! Но когда мало-помалу проникали они в интимный его кружок и могли приглядеться к своему начальнику, то от тех же людей неизменно слышал я одно и то же: "Так это-то грозный Гурко, которого изображают чуть ли не зверем!.." Образование Гурко получил весьма посредственное. Он сам сознавался, что к нему и к его товарищам по Пажескому корпусу вполне применялись слова, что учились они чему-нибудь и как-нибудь. Французским языком владел он отлично, а по-русски писал плохо, даже с орфографическими ошибками. Недостаток своих сведений старался он пополнить чтением весьма разнообразным, причем, конечно, первое место принадлежало книгам военного содержания. Выше военного дела для него ничего не существовало — все его помыслы были главным образом обращены в эту сторону».
       От брака (с 1862) с гр. Марией Андреевной Салиас де Турнемир (1842—1906), дочерью гр. Андре-Генри Салиас де Турнемир и Елизаветы Васильевны Сухово-Кобылиной, известной писательницы (Евгении Тур), имел 6 сыновей: 1) Владимира Иосифовича (1862—1927), с 1902 управляющего земским отделом МВД, а в 1906 товарища министра внутренних дел, с 1910 камергера, с 1912 члена Государственного совета по выборам от Тверского губернского земства, умершего в эмиграции; 2) Василия Иосифовича (1864—1937), с 1885 служившего в лейб-гвардии Гродненском гусарском полку, участника русско-японской и 1-й мировой войн, в 1914—16 командовавшего корпусом и армией, в ноябре 1916 — феврале 1917 и.о. начальника штаба Верховного главнокомандующего, затем командовавшего Западным фронтом, генерала от кавалерии (1916), умершего в эмиграции; 3) Евгения Иосифовича (1866—1891); 4) Дмитрия Иосифовича (1872—1945), служившего в лейб-гвардии Уланском полку, с 1908 военного агента (атташе) в Швейцарии, участника 1-й мировой войны, начальника штаба армейского корпуса, затем командира кавалерийской дивизии, генерал-лейтенанта, умершего в эмиграции; 5) Николая Иосифовича (1874—1898), лейтенанта, покончившего жизнь самоубийством; 6) Алексея Иосифовича (1880— 1889).

Литература и другие источники информации