AZ-libr.ру

       [6.12.1943, Вологодская обл.— 30.4.1992, Петербург]
       — поэт, детский писатель.
       Григорьев родился в провинции, но рос и учился в Ленинграде. В конце 1950-х был исключен из специальной школы при Академии художеств.
       В литературу Григорьев входил в качестве детского писателя (сборник «Чудаки», 1971).
       «Взрослые» стихи Григорьев начинают издаваться лишь с начала 1990-х, но уже к середине 1970-х гг. некоторые из них, нигде не напечатанные, стали достоянием городского фольклора. А знаменитый «электрик Петров» («Я спросил электрика Петрова: / — Для чего ты намотал на шею провод? / Петров мне ничего не отвечает, / Висит и только ботами качает») породил массу подражаний и стал едва ли не основоположником нового жанра — катрена, тяготеющего к структуре частушки, с непременным «садистским» содержанием.
       Григорьев был «детским писателем» ровно столько же, сколько и значительно повлиявшие на его поэтику обэриуты (в первую очередь Д.Хармс и Н.Олейников). В качестве прямых предшественников Григорьев (тяготение к стилевому «минимализму» и «социалистическому гиньолю») следует, назвать и Н.Глазкова, изобретателя слова «самиздат».
       Следующий детский сборник Григорьев «Витамин роста» (1980) секретарь правления СП СССР поэт С.Михалков объявил вредным. Но удар приходился по «взрослому» Григорьеву, автору стихов наподобие следующего: «С бритой головою, / В форме полосатой / Коммунизм я строю / Ломом и лопатой». «Тюремные» реалии в стихах Григорьева — отнюдь не дань модной «лагерной теме»: дважды поэт оказывался в заключении.
       Протагонист, «лирический герой» стихов Григорьева по странному совпадению зовется... Олегом Григорьевым! («Григорьев Олег ел тыкву / И упал в нее с головой...» и др.). Григорьев (подобно Ерофееву и Лимонову) намеренно как бы полностью уничтожает дистанцию между автором и «героем», тем самым позволяя своему деклассированному герою с предельной убедительностью и искренностью говорить и делать — с точки зрения «общепринятого» — всякие глупости и гадости. «Подпольный парадоксалист» Достоевского (а литературный-психологический генезис «героя» стихов Григорьева именно такой) предрекал: «...среди всеобщего будущего благоразумия возникнет какой-нибудь джентльмен с неблагородной или, лучше сказать, с ретроградной и насмешливою физиономией, упрет руки в боки, скажет нам всем: а что, господа, не столкнуть ли нам это все благоразумие с одного разу, ногой, прахом, единственно с тою целью <...>, чтоб нам опять по своей глупой воле пожить!» И далее: «...все дело-то человеческое, кажется, действительно в том только и состоит, чтоб человек поминутно доказывал себе, что он человек, а не штифтик! хоть своими боками, да доказывал; хоть троглодитством, да доказывал» (Достоевский Ф. ПСС. М., Т.5. С.113, 117).
       Читая стихи Григорьева, где нарочитый натурализм соединяется с «черным юмором», порой возникает ощущение, что поэт — это и есть тот самый «насмешливый джентльмен», дорогой ценой — «своими боками» и «троглодитством» — вынужденный платить за собственное «человеческое дело». Поэзия Григорьева в целом может быть названа своеобразными «Поэтическими записками со дна социалистического мегаполиса», состоящими из значительного количества внутренне законченных, «минимальных» (преобладают четырех- и двухстрочные) стих. В основу каждого положено какое-либо абсурдное «событие», «происшествие», как правило, «алкогольно-эротически» окрашенное. Нередко стих, оказывается как бы рифмованным аналогом анекдота «черного юмора». Оценочный момент на уровне текста обычно отсутствует, подменяясь формально логическим, абсурдным «выводом». Поэтическая техника отточена до виртуозности. Стихи Григорьева обладают значительным «графическим потенциалом», что вызывает многочисленные иллюстрации, чаще всего — в примитивной манере. И в таком «законченном виде» стих, превращается в своеобразный лубок.

Литература и другие источники информации