AZ-libr.ру

       [4.10.1931, Ленинград]
       — поэт, прозаик.
       Родился в семье учителей. Отец — выходец из крестьян-однодворцев (старообрядцев) Порховского у. Псковской губ., владевших небольшим имением Горбово, приобретенным на исходе XIX в. у разорившегося помещика. Фамилию «Горбовские» придумал дед поэта при составлении купчей на землю. В канун Первой мировой войны семья деда продала имение и переехала в г.Порхов. Мать Горбовского — дочь известной коми-зырянской писательницы и просветительницы А.А.Сухановой (1884-1925).
       С 6 лет Горбовский остался без отца (необоснованно репрессирован в 1937).
       Летом 1941 уехал на каникулы в Порхов и вскоре оказался в тяжелейших условиях немецкой оккупации, бродяжничал. Военные скитания Горбовского завершились в Прибалтике, на латышских хуторах, где он работал батраком. «После войны — детприемник, розыски родителей, встреча с матерью, попытка приобщения к школе <...> предпринял тактику "большого скачка", поступив сразу в пятый класс (минуя третий с четвертым), и вскоре был отчислен за дерзкое поведение и неуспеваемость и определен в ремесленное училище, откуда попал в исправительную колонию <...> и далее на лесоразработки в приволжской возвышенности, откуда бежал, опять скитался...» (Остывшие следы. П., 1991. С.17). В глухой костромской деревне Жилино близ Кинешмы встретился с отцом, вернувшимся из лагерей и работавшим учителем. «За один год с величайшими жертвами, душевными и материальными», Горбовский был подготовлен отцом «сразу за четыре класса» и отправлен в с.Богородицкое к тетке (учительнице), где окончил семилетку. 8-й класс окончил в Ленинграде и был призван в армию, из-за близорукости — в стройбат. Горбовский назовет себя «бродягой, скитальцем... представителем особой породы <...> людей, выведенной моральными и социальными потрясениями эпохи, прямым потомком горьковских босяков» (Там же). После армии учился в полиграфическом техникуме, работал модельщиком на фабрике «Красный Октябрь», слесарем «Ленгаза», грузчиком. Несколько лет подряд Горбовский провел в трудных геологических и изыскательских экспедициях на Сахалине, Камчатке, в Якутии и Средней Азии.
       Писать стихи начал с 15 лет в колонии для несовершеннолетних преступников, печататься с 1955; первая публикация — в районной газете г.Волхова «Сталинская правда» (1955,18 дек.); в этом же году Горбовский публиковался в «Ленинградском альм.», «Молодом Ленинграде», в сборник «Первая встреча», а также в молодежной газете «Смена». Здесь стихи Горбовского заметил поэт Г.С.Семёнов, работавший в газете литературным консультантом, и рекомендовал его в ЛИТО «Голос юности» при Доме культуры работников профтехобразования, которым руководил Д.Я.Дар (Рыбкин). Позднее Горбовский занимался в ЛИТО Г.С.Семенова в Горном институте (вместе с Л.Агеевым, А.Битовым, В.Британишским, А.Городницким, А.Кушнером и др.). Акцент творческих усилий в ЛИТО «падал на идею, на пробуждение вольной мысли... в тумане нравственной оттепели тех времен» (Там же. С.229-234). В своей ранней поэме «Право на себя», которая была написана в 1948, Горбовский отстаивал право сказать свое слово от лица поколения «подранков». Ранняя лирика Горбовского двупланова: в ней выделяются стихи «народные» (блатные), «не для печати» («Фонарики», «На диване» и др.), городской фольклор, принесший ему известность,— и стихи «для печати», которые вошли в 4 сб.: «Поиски тепла» (1960), «Спасибо, земля» (1964), «Косые сучья» (1966) и «Тишина» (1968).
       В ранней лирике Горбовского выявляется несколько тематических «пластов» (стихи о военном детстве, о природе, о горечи одиночества, городские стихи), которые скреплены мотивом поисков тепла. Лирический герой Горбовского — рабочий, рядовой участник геологических экспедиций, вечный бродяга, бывающий в городе наездами,— стремится преодолеть чувство бесприютности, бездомности («верь, что в сорок первом я разбился о войну»). Символом бесприютности у Горбовского выступают голые стены: «Я боюсь в оправе паутин / голых стен с торчащими гвоздями, / с пятнами от выгнанных картин, / комнаты с ушедшими страстями, / комнаты с намеками на быт...» («Голые стены», 1957). Чувство душевного равновесия герой стремится обрести в дороге, в работе («В грузчики», «Лесоповал», 1958), в простом человеческом общении. В сборнике «Спасибо, земля» нарастало ощущение драматизма человеческой судьбы: «Горело здание... / Канатом / повисла в воздухе струя. / Горела ночь... / А там, на пятом... / на этаже, огнем объятом, / молчала форточка моя» («Горело здание», 1962). Лирический герой пытается разорвать замкнутый круг одиночества: «Нынче ночь сырая... / Ночь, как яма. / Напишите мне письмишко, / мама» («Письмо из экспедиции», 1963). Ситуация разлуки с близким человеком (матерью, любимой) в стихах повторяется («Закрыли дверь, убрали сходни...», 1963). Особого напряжения драматизм достигает в сб. «Косые сучья» и «Тишина». В последнем критика усмотрела «озлобленность лирического героя на весь белый свет», «предельно циничный нигилизм». Сборник «Тишина» был объявлен идеологически вредным, часть тиража изъята из продажи (см.: Сов. Россия. 1968. 23 мая; Идеологическая диверсия — оружие империализма. М., 1969. С.21).
       Несмотря на жизненные неудачи, выход из состояния одиночества герой находит в чувстве родства и слиянности с живым миром природы: «Свернуть с раздавленной дороги, / перешагнуть кювет и лечь... / Эй, вы, ромашки, как здоровье? / Букашки, слышу вашу речь. / Земля, а как твое лежанье? / Тебе — тепло? А муравей? / Когда наступит отдыханье / смешной коллекции твоей?» («Поле», 1961). В этом ряду — «Приходите ко мне ночевать...» (1963) и др. Даже человеческая смерть в «поэтической космогонии» Г. изображается как акт естественного растворения человека в бытии («не в дожде, не в земле раствориться, а в вечность скользнуть»). В этом отношении характерно стих. «Местопребывание — Земля» (1963): «Заночую будущей весной / на уютном кладбище России. / И склонится ветка надо мной, / как-то вдруг по-женски обессилев. / А потом я встану, но не я, / и опять возрадуюсь погоде, / И моя веселость, не моя, / растворится музыкой в природе». В этом ряду — цикл стих, об ушедших из жизни поэтах «Живые из мертвых», стих. «Не плачь ты, осень, безутешно...» (1973) и др. Путь сближения человека с миром ярко прослеживается в любовной лирике Горбовского. В его ранних стихах любовное чувство романтически окрашено и связано с мотивом дороги, странствий. Позднее романтика уступает место любви с размолвками, драмами («Страшней всего остаться одному...», «Уйти граненым переулком...», оба — 1963, «В душе свила гнездо тревога...», 1964, и др.). В коротких стихотворных миниатюрах Горбовский запечатлевает психологическое состояние любовной драмы («Прощается женщина с мужем...»). Пройдя испытание разрывом и одиночеством («Наедине», 1977), лирический герой обретает горький опыт жизни.
       В конце 1960 — начале 1970-х Горбовский пережил внутренний кризис: «Был обвал. / Сломало ногу, / завалило — ходу нет. / Надо было бить тревогу, / вылезать на белый свет» («Обвал», 1971). Переходными для Горбовского явились книги «Новое лето» (1971), «Возвращение в дом» (1974). В стихах этих лет звучит мотив испытания повседневностью, душевным кочевьем
       («А представьте такое...», «Вечерело...», «Ты не пришла ко мне...» и др.). В стихотворении «Достучаться до звезд» (1972) прорывается тяга к запредельному. В драматической ситуации «нового лета», на рубеже сорокалетия, вызревала новая тема, намечался душевный сдвиг: «К сорока прогревается сердце людей. / Начинается — светоотдача, свеченье. / Опускается пыл в кочегарке страстей, / поднимается жар в кочегарке прощенья...» («Человек состоялся на трудной земле...», 1971). Новой темой явилась тема возвращения лирического героя в дом: «Возвращение в дом под родное крыло — / Неизбывная тема российских поэтов. Возвращаюсь и я». Дом — это отчий край, Россия. Этой теме посвящены сборник «Видение на холмах» (1977), «Крепость» (1979), где Горбовский, поднимая свой взор «на холмы истории земной», размышляет о русской душе, судьбе славянства.
       К середине 1970-х, преодолев душевный кризис, Горбовский обращается к сущностным, бытийным проблемам: «Проснулся и слышу в редеющей мгле: «Зачем ты, зачем ты / На этой земле? Зачем, для чего? / Отвечай на вопрос — / На этой земле ты родился и рос?» Этим стих, он открыл сб. «Долина» (1975). Рубеж 1970-80-х стал временем итогов для поэта. Выходят из печати, не повторяя одна другую, книги: «Монолог» (1978), «Избранное» (1981), «Явь» (1981), «Черты лица» (1982).
       В 1983 Горбовскому была присуждена Государственная премия РСФСР.
       Итоговым для Горбовского стал сборник «Отражения» (1986). Сборники последнего десятилетия — «Сорокоуст» (1991) и «Грешные песни» (1995). В последний вошла блатная лирика; она частично представлена и в «Сорокоусте» — раздел «Вчера». «В "Сорокоусте" Горбовский пришел к мудрости смирения перед тем, что выше гордыни» (Горышин Г. [Рец.] // Наш современник. 1991. №10. С.189). Размышляя о своей судьбе, сущностных проблемах бытия, суете сует современной жизни, Горбовский пришел к Богу. «Религия большинства поэтов — одиночество <...> Вырваться из одиночества можно только — идя к Богу. Точнее — придя к Нему <...> Любовь к Богу вызрела из страха перед смертью, затем — из преклонения перед красотой жизни и уж только затем — из любви к ближнему» (Остывшие следы. С.364-365).
       Лирика Горбовский подготовила появление его прозы. Первая книга вышла в 1980. Вслед за ней — другие. В повестях «Орлов» (о первых днях войны), «Снег небесный» (о возрождении земли и души человека), «Вокзал», «Мираж на Васильевском острове» (о буднях совр. города) и др. Горбовский исследует этические проблемы. В документально-художественной книге «Исповедь алкоголика» (1994) Горбовский рассказал о своем долголетнем недуге, нелегкой борьбе с ним. В книге-исповеди «Остывшие следы» (1991) Горбовский поведал о своем жизненном пути и пути в литературе, о встречах со многими писателями-современниками. Горбовский известен и как поэт, пишущий для детей (издано 6 поэтических книг).

Литература и другие источники информации