AZ-libr.ру

       [19.10.1918 (на памятнике — 1919), Екатеринослав — 15.12.1977, Париж; похоронен на кладбище Сен-Женевьев-де-Буа]
       — драматург, кинодраматург, прозаик, поэт.
       Родился в семье служащих.
       Литературной деятельность начал очень рано: как участник поэтической «бригады» газеты «Пионерская правда» был учеником поэта-романтика Э.Багрицкого.
       В 1935 Галич был принят в Оперно-драматическую студию К.С.Станиславского, одновременно учился в Литературном институте, который вскоре оставил, связав свою судьбу с театром. В 1940 в Московском театре-студии (В.Плучек, А.Арбузов и др.) он участвовал в качестве соавтора (их было более 20), создателя и актера в спектакле «Город на заре», ставшем значительным явлением театрально-литературной жизни предвоенной Москвы. Во время Великой Отечественной войны, освобожденный по состоянию здоровья от фронта, Галич был одним из организаторов, участников и руководителей Комсомольского фронтового театра, писал песни, частушки, пьесы, играл на гитаре, выступал перед бойцами.
       С 1945 Галич пишет для театра, став популярным драматургом, чьи пьесы «Вас вызывает Таймыр» (совместно с К.Исаковым), «Пароход зовут "Орленок"», «За час до рассвета» и др. с большим успехом идут на сценах многих театров. Такой же известностью пользовались его киносценарии к фильмам «На семи ветрах», «Дайте жалобную книгу», «Верные друзья», «Третья молодость» (совместно с французскими кинематографистами), «Бегущая по волнам» (совместно с болгарскими мастерами). Автор стал членом СП, Союза кинематографистов, Литературного фонда.
       В 1958 была запрещена к постановке пьеса Галича «Матросская тишина» («Моя большая земля»), которую репетировала студия Художественного театра (позже театр-студия «Современник»). Драматическая история последней генеральной репетиции этой пьесы легла в основу автобиографической повести «Генеральная репетиция» (1973), текст которой включает в себя саму пьесу «Матросская тишина». В ее финале звучат программные для Галича слова: «Нравственность начинается с правды». Уже после смерти писателя была опубликована неоконченная повесть с чертами плутовского романа — «Блошиный рынок» (альманах «Время и мы», 1990).
       Резкий поворот в судьбе художника произошел в 1959, когда, отказавшись от благополучия, официальной славы и популярности, Галич обратился к авторской песне. «Я должен наконец заговорить в полный голос, заговорить правду» (Возвращение. С.9). Попытка разобраться в собственной жизни и трагической судьбе своего поколения (после крушения последних надежд и романтических иллюзий, что все как-то изменится к лучшему,— сначала после 1945 победного года, затем после 1956 «оттепельного») привела поэта к созданию своеобразного песенно-поэтического театра, в котором автор был и актером, и музыкантом, и режиссером. Более 100 песен создал Галич, изустно-фольклорное бытование которых сопровождалось авторским исполнением под гитару в узком кругу друзей и знакомых. Публичное исполнение песен Галича было запрещено, особенно после вызвавшего огромный резонанс выступления поэта в Новосибирском Академгородке в 1968.
       В первой песне «Леночка» (1959), написанной в купе ночного поезда Москва-Ленинград, рассказывается о счастливой судьбе современной Золушки-милиционерши, ставшей «шахиней Л.Потаповой». Галич нашел не только новую героиню, но главное — уличную бытовую интонацию, жанр песни-рассказа, разговора, песни-спектакля.
       По охвату разных сторон жизни, многообразию тем и героев, полифонии звучания голосов песни Галича могут быть названы поэтическим эпосом, как заметил один из современников, «малой советской энциклопедией» (Заклинание добра и зла. С.285), современный «Одиссеей». В них, как в зеркале, отразилось время с его трагическими катаклизмами, государственными победами и нищетой, униженностью обыкновенных маленьких людей, быт и бытие эпохи. Поэт взял на себя высокое право говорить от имени своего «поколения обреченных»: живых и мертвых солдат Великой Отечественной войны («Ошибка»), несправедливо арестованных и гонимых в эпоху культа личности («Левый марш», «Облака», «Баллада о Вечном огне» и др.), отвергнутых временем талантливых писателей и поэтов («Памяти Б.Л.Пастернака», «Баллада о табаке», «Возвращение на Итаку»). А также от имени самых простых людей — негероических кассирш, продавщиц, рабочих и других, обреченных на жалкое существование, искалеченных, но сохранивших человеческое достоинство, доброту («Веселый разговор», «Вальс-баллада про тещу из Иванова», «Баллада про генеральскую дочь» и др.). В «Черновике эпитафии» поэт признается: «Не моя это вроде боль, / Так чего ж я кидаюсь в бой?! / А вела меня в бой судьба, /Как солдата ведет труба!».
       При всей реалистической конкретности тем, сюжетов и деталей в песнях Галича является поэтом романтического плана. В основе его творчества лежит романтическая антитеза: частной жизни личности, душе, интересам и переживаниям противостоит вся мощь тоталитарной бесчеловечной гос. системы, все «автоматное столетие»; свободному творчеству — официозное искусство, правде — ложь, добру — зло во всех его проявлениях, палачам — их жертвы («Облака», «Заклинание», «Ночной дозор», «Мы не хуже Горация» и др.). Сатирически обличая зло, принимающее порой фантасмагорические очертания, Галич скорбит по погибшим, тоскует по идеалу и верит в добро и правду. Он говорил, что «стихи, песня могут обладать силой физической пощечины» (У микрофона А.Галич. С.29). Содержание и эмоциональный заряд своего творчества поэт определял с предельной образностью, отвечая на нападки со всех сторон: «Я не просто хулу, / А гражданские скорби сервирую к столу!» Не только судьей своего времени чувствовал себя Галич, но и совиновником творимого зла. Парадоксально звучит в конце песни «Плясовая» призыв: «Пожалейте, люди, палачей!» Рассказ о пенсионере, бывшем начальнике концлагеря, который перед смертью «намеч-тал спросонья мечту, / Будто Черное море под стражею / По этапу пригнали в Инту», сопровождается рефреном: «Помилуй мя, Господи / Помилуй мя!» («Заклинание»).
       Театральная сюжетность, сценичность большинства песен Галича служат раскрытию человеческого характера и судьбы («Больничная цыганочка», «О том, как Клим Петрович выступал на митинге в защиту мира» и др.).
       Фольклорное начало, черты уличной городской песни и романса, особенности рассказов бывалых людей, разговорная стихия очередей, лестничных и дворовых встреч и посиделок органически сливаются в творчестве Галича с высокой литературной традицией, библейскими лейтмотивами, заклинаниями. Строчки, образы, ритмы стихов Б.Пастернака, А.Ахматовой, О.Мандельштама, Д.Хармса и других органично входят в структуру авторской песни Галича, углубляя поэтический контекст, связывая разные эпохи, судьбы, приобщая автора и его слушателей к трагическому пути русской и мировой литературы. В «Гусарской песне» (об Александре Полежаеве) Галич как бы «примеривает» чужой и в то же время близкий ему выбор поэта: «Началось все дело с песенки, / А потом — пошла писать! / И по мукам, как по лезвию...» (Возвращение. С.25). Тема выбора — одна из главных в творчестве и судьбе Г.: «Я выбираю Свободу, / Но не из боя, а в бой, / Я выбираю свободу / Быть просто самим собой» (Петербургский романс. С.199). Подобный выбор делают и его герои: «кассирша в продмаге», которая предпочла нищего, но любимого «техника по счетным машинам» богатому, сильному, но нелюбимому завмагу («Веселый разговор»). Поэт пишет и о другом выборе, позорном для человека: «Промолчи — попадешь в палачи! / Промолчи, промолчи, промолчи!» (Возвращение. С.34). В «Петербургском романсе», напоминая о «мудром» выборе, о предательстве одного из руководителей-декабристов (в решающий момент «себя объявить в отъезде»), Галич обращается к современникам: «И все так же, не проще / Век наш пробует нас — / Можешь выйти на площадь, / Смеешь выйти на площадь / В тот назначенный час?! / Где стоят по квадрату / В ожиданье полки — / От Синода к Сенату, / Как четыре строки?!» (Возвращение. С.19). Свой выбор делает и «бессмертный Кузьмин»: в трагические моменты российской истории, когда Отечество в опасности, он пишет доносы на ненадежных, с его точки зрения, людей, «извещая всех, кому положено».
       Важна для поэзии Галича и тема памяти о погибших, убитых, о трагических судьбах миллионов людей. Герой песни «Облака», бывший заключенный, радуясь пенсии, не может забыть о двадцати лагерных годах, память о них навеки осталась в спокойных облаках, плывущих в Абакан. В «Балладе о Вечном огне» поэт, говоря об официально-казенной памяти о Неизвестном солдате, просит людей вспомнить и о миллионах неизвестных, погибших в лагерях: «Над сибирской тайгою; над Камой, над Обью / Ни знамен, ни венков не положат к надгробью! / Лишь, как вечный огонь, как нетленная слава, / Штабеля! Штабеля! Штабеля лесосплава!» (Возвращение. С.49).
       В лирических стихах Галича с ярко выраженным «я» постоянно звучит тема возвращения к себе самому, романтическому детству, где «на детской матроске / Эллады певучая пыль», где вечно звучит «звук пленительный и негромкий» и появляется «мальчик с дудочкой тростниковой» (Возвращение. С. 158-159). Наконец, возвращение к гармонии и идеалу. После вынужденной эмиграции Галича в 1974 и лишения его гражданства в творчестве, песнях и выступлениях (Галич 3 года работал на радиостанции «Свобода») постоянно звучит мотив возвращения домой, на родину, в русскую литературу: «Я уезжаю из Советского Союза, но не из России, моя Россия остается со мной» (Возвращение. С.284). Исключенный еще в 1971 из официальных союзов и организаций, Галич и в эмиграции ощущал себя не изгнанником, а посланником русской культуры. Он мечтал поскорее вернуться: «Когда я вернусь... Послушай, послушай, не смейся, / Когда я вернусь, / И прямо с вокзала — в кромешный, ничтожный, раешный — / Ворвусь в этот город, которым казнюсь и клянусь, / Когда я вернусь. / О, когда я вернусь!..» (Возвращение. С.141). Желание

Литература и другие источники информации