AZ-libr.ру

       [3(15).6.1867, поместье близ д. Гумнищи Владимирской губ.— 24.12.1942, Нуази-ле-Гран, близ Парижа]
       — поэт, прозаик, переводчик, критик.
       Ударение в фамилии (Бальмонт, Бальмонт) регламентации не подлежит (см.: Азадовский К. М. Бальмонт // Русские писатели: биобибл. словарь. М., 1990. Т. 1.С. 59).
       Вырос в небогатой дворянской семье. Отец — земский деятель, более всего увлекающийся природой и охотой, влияния на сына не имел. Мать выступала в местной печати, устраивала литературные вечера, любительские спектакли и т.д. Именно она ввела сына в мир музыки, поэзии, истории, научила понимать красоту, которой, как считал Бальмонт, будет насыщено все его творчество.
       Критики много писали о революционных настроениях Бальмонта. Скорее, это была дань моде. Так, в 1876-84 Бальмонт учился в классической гимназии г.Шуи и был исключен за принадлежность к «революционному» кружку. Связи родителей помогли ему закончить гимназический курс в г.Владимире (1886), а затем поступить на юридический факультет Московского университета, откуда Бальмонт вновь был исключен и выслан на родину под негласный надзор полиции за участие в студенческих волнениях.
       В 1888 вновь поступает в университет, но на этот раз бросает занятия сам. В следующем году пытается продолжить образование в Демидовском юридическом лицее г.Ярославля, но вновь отказывается от этой идеи, т.к. все более определяется в своем лит. призвании. Кроме того, печально заканчивается результат «напряженной жизни сердца» — первый брак.
       В 1890 Бальмонт пытается покончить жизнь самоубийством, выбросившись из окна (автобиографические рассказы «13 марта», «Воздушный путь» и др.), после чего следует длительное лечение. Но эта история в корне изменила мировоззрение Бальмонта. Он «научился великолепной сказке жизни, понял ее святую неприкосновенность. И когда, наконец, встал, его душа стала вольной, как ветер в поле, никто уже над ней не был властен, кроме творческой мечты, а творчество расцвело буйным цветом» (рассказ «Белая невеста») В этом же году в Ярославле выходит первая книга Бальмонт — «Сборник стихотворений». Первые произведения, вошедшие в книгу, были опубликованы еще в 1885 (журнал «Живописное обозрение». №48) и встретили, благодаря народническим настроениям, сочувственное отношение В.Г.Короленко. Но сама книга интереса у критики не вызвала, а близкие люди ее не приняли. Несмотря на это, Бальмонт начинает почти подвижнически заниматься литературной деятельностью. Настоящий успех вначале приносят ему многочисленные переводы (Байрон, Шелли, Брандес, Бьернсон, Ибсен, Кальдерон, Лопе де Вега, индийская литература и др.), о которых он пишет также статьи и рецензии. На этой почве происходит знакомство и сближение Бальмонта с высококультурным меценатом, знатоком западноевропейских литератур князем А.И.Урусовым, который во многом способствует расширению лит. кругозора молодого поэта, а главное — помогает ему «найти самого себя», задуматься о природе своего дарования. На средства Урусова Бальмонт выпустил две книги переводов Э.По («Баллады и фантазии», «Таинственные рассказы»).
       С середины 1890-х начинается все более возрастающая широкая и шумная популярность Б.В.Брюсов, ставший в эти годы, по словам Бальмонта, его «другом-братом», вспоминает, что в течение десятилетия Бальмонт «царил полновластно в нашей поэзии» (Перцов П.П. Литературные воспоминания. М.; Л., 1933. С.265 и др.). Это связано с наивысшим расцветом его художественного дарования и со своеобразным положением, которое Бальмонт занимает в русском символизме. С одной стороны, он становится одним из лидеров снискавших достаточно скандальную славу русских «старших символистов» (Бальмонт публикует не только популярнейшие сборники «Под северным небом», 1894; «В безбрежности», 1895; «Тишина», 1898, но и программное выступление «Элементарные слова о символической поэзии», 1900), а с другой — Бальмонт понятнее и ближе читающей публике: он менее шокирует ее, чем В.Брюсов, более «доступен», чем Д.Мережковский и В.Соловьев, даже в самых трагических его интонациях нет той роковой отъединяющей безнадежности, что у Ф.Сологуба, и т.д. В результате и критика, и читатели воспринимали его и как новатора, открывшего мн. возможности русского стиха, намного расширившего его изобразительность, пусть временами даже эпатирующего (А.Урусов назвал «Горящие здания» психиатрическим документом), но все-таки «своего», близкого, не разорвавшего с «привычным», имеющего определенные традиции, во мн. связанного с наследием А.Фета, Ф.Тютчева, Е.Баратынского. Кроме того, именно на эти годы пришелся наивысший «всплеск» революционной активности Бальмонта, что, в свою очередь, способствовало росту его популярности и в радикально настроенной среде.
       «Звездное» десятилетие представляет два этапа развития Бальмонта-символиста, как бы воплотившего в себе одном две разные линии старшего поколения. Вначале — неясное томление, тоска «о чем-то неземном», вплоть до интереса к потустороннему, «запредельному» миру, неприятие реальности и противопоставление ей мечтаний, фантазий, сновидений (при этом свойственная ряду старших символистов вполне реальная убежденность в своей гениальности), а также повышенный интерес к филигранной музыкальности стиха, звукопись. Затем, начиная со сборника «Горящие здания: Лирика современной души» (1900) и далее в сборнике «Будем как солнце. Книга символов», «Только любовь. Семицветник» (обе — 1903) — превращение «элегического» героя Бальмонта в свою противоположность. Он становится активной личностью, почти с оргиастической страстью утверждающий именно в этом мире устремленность к Солнцу, Огню, Свету (созвучные общественным настроениям излюбленные символы Бальмонта). Бесчисленное количество полутонов и «размытых» оттенков сменяется в его стихах половодьем контрастных, ослепительно ярких красок. Но их блеск оказывается недолговечным.
       Уже в 1905 в творчестве Бальмонта начинает ощущаться, по словам А.Блока, «перелом» (А.Блок. СС. М.; Л., 1962. Т.5. С.547. В. Брюсов усматривает это еще раньше), о чем свидетельствуют сборник «Литургия красоты. Стихийные гимны» (1905) и в особенности сборники «Птицы в воздухе. Строки напевные» (1908) и «Хоровод времен. Всегласность» (1909). Немногим отличаются и сб. «Зарево зорь» (1912), «Ясень. Видение древа» (1916) и «Сонеты Солнца, Неба и Луны» (1917).
       В 1915 Бальмонт публикует теоретический этюд «Поэзия как волшебство» — своеобразное продолжение декларации 1900 «Элементарные слова о символической поэзии». Становится все более очевидным, что Бальмонт остановился в своем развитии, что он повторяется, что созданная им художественная система в новых условиях начинает ощущаться как автопародия. «Мы далеко ушли вперед, он остался на одном месте»,— констатировал В.Брюсов (Перцов П.П.- С. 265).
       Былая власть Бальмонта над умами и сердцами современников кончилась, но активная творческая работа продолжалась. Особую роль в писательской судьбе Бальмонта сыграли многочисленные путешествия. Современники говорили, что он путешествовал более, чем все русские писатели вместе взятые.
       В 1896-97 он побывал во Франции, Англии, Бельгии, Швейцарии, Испании, в 1905 — в Мексике и Калифорнии.
       Живя в 1906-13 в Париже (на положении политического эмигранта), он посещает Балеарские острова (1907), Египет (1910), Канарские острова, Африку, Австралию, Новую Зеландию, Полинезию, Цейлон, Индию, Новую Гвинею (1912).
       В 1916 уже из России едет в Японию. Все это так или иначе отразилось в его творчестве. Очерки о Мексике и «переложения» индейских мифов составили книгу «Змеиные цветы» (1910), очерки о Египте — книгу «Край Озириса» (1914), впечатления от Океании — поэтический сборник «Белый зодчий. Таинство четырех светильников» (1914), поездка в Индию увенчалась «пересказами» древнеиндийских памятников и т.д. Многочисленные переводы, бывшие результатом путешествий Бальмонта, в большинстве случаев делались с подлинников (Бальмонт считал, что изучил почти полтора десятка яз.). Правда некоторые из них подвергались критике за неточность (М.Волошин, К.Чуковский и др.), но Бальмонт и не стремился к точности — ему важно было передать «дух» подлинника, как он его ощущал.
       Много путешествовал Бальмонт и на родине — средняя Россия, Волга, Урал, Сибирь, национальные регионы... В апр. 1914 он впервые побывал в Грузии. Очарованный ею, он изучает грузинский язык и создает один из самых замечательных переводов поэмы Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре», которую считает лучшей поэмой о любви, когда-либо созданной в Европе («огневой мост, связующий небо и землю»).
       Интерес к родине «предков» и дружба с русско-литовским поэтом-символистом Ю.Балтрушайтисом еще в 1908 увенчались переводами литовских дайн. Проблема же русских национальных истоков поэзии Бальмонта остается остро дискуссионной. Впрочем, здесь Бальмонт разделяет судьбу практически почти всех представителей русского модернизма, за исключением неонароднической его линии. Русская, а точнее — славянская идея, безусловно, присутствует в творчестве Бальмонта, на протяжении всей жизни он отстаивает мысль о духовном единстве славянских народов («К славянам» и др. стих.). В ряде его произведений встречаются русские фольклорные сюжеты, экзотическая былинная старина (сб. «Злые чары. Книга заклятий», 1906; «Жар-птица. Свирель славянина», 1907; «Зеленый вертоград. Слова поцелуйные», 1909, и др.). Бальмонт, без сомнения, патриот, но признать его истинно национальным поэтом вряд ли возможно. По словам Вяч.Иванова, Бальмонт «не обнаруживает связи с Русской землей, поскольку земля — вообще чуждая поэту стихия. Его душа родственна морю, ветру, огню». Так же сложно обстоит дело с проблемой революционности Бальмонта. Гуманистические взгляды, демократизм, проявившиеся уже в юности, приводят в мае 1901 к тому, что за публичное чтение не оговоренного в программе стихотворения «Маленький султан» (отклик на разгон студенческой демонстрации, содержащий прямые угрозы в адрес властей) Бальмонт лишается права проживания в столичных университетских городах сроком на 2 года.
       В 1905-07 он сотрудничает с М.Горьким, пишет ряд стихотворений (впрочем, в художественном отношении очень слабых), прославляющих «сознательных смелых рабочих» и обличающих их угнетателей («Стихотворения», 1906 — этот выпуск издательства «Знание» был запрещен и конфискован полицией; позднее был запрещен ввоз в Россию изданного в 1907 в Париже сб. «Песни мстителя»).
       Февральскую и даже Октябрьскую революцию 1917 Бальмонт в начале тоже прославляет в своих стихах («Предвозвещение» и др.), но «хаос» и «ураган сумасшествия» Гражданской войны категорически не приемлет. Он держится по отношению к власти достаточно лояльно — выступает в печати, работает в Наркомпросе, готовит к изданию стихи и переводы, читает лекции. Но в опубликованной в 1918 брошюре «Революционер я или нет?» совершенно откровенно заявляет о том, что большевики — носители разрушительного начала, подавляющего личность. Бальмонт убежден, что поэт должен быть вне партий, что у поэта свои пути, своя судьба — он скорее комета, чем планета (т.е. движется не по определенной орбите). Друзья опасаются, что при его вольнолюбии и страстности он может и надерзить какой-нибудь революционной «особе». Ю.Балтрушайтис, исполнявший в те годы обязанности литовского посла в России, через А.Луначарского сумел организовать для Бальмонта командировку за границу.
       25 июня 1920 Бальмонт покинул Россию — навсегда.
       Во Франции, где Бальмонт прожил большую часть оставшейся жизни, он вначале активно сотрудничает в газете «Парижские новости», журнале «Современные записки» и других периодических изданий, регулярно публикует в разных городах и странах книги стихов: «Дар земле», «Светлый час», «Гамаюн» (все — 1921), «Марево», «Песни рабочего молота» (обе - 1922), «Мое - Ей: России» (1923), «В раздвинутой дали. Поэма о России» (1929), «Северное сияние» (1933), «Голубая подкова. Стихи о Сибири», «Светослужение» (обе - 1937). В 1923 выходят 2 книги его автобиографической прозы: «Под новым серпом» и «Воздушный путь», в 1924 — книга очерков «Где мой дом?» Активно работает Бальмонт и как переводчик литовских, польских, чешских и болгарских поэтов.
       В 1930 публикует перевод «Слова о полку Игореве». Несмотря на то, что в творчестве Бальмонт 1920-30-х встречаются негативные оценки революционных событий, он очень тоскует по Родине и оставшейся в России дочери — ей посвящен сборник «Фейные сказки» (1905).
       Ностальгические настроения, свойственные литературе Русского зарубежья, пронизывают и многие произведения Бальмонта: «И все пройдя пути морские, / И все земные царства дней, / Я слова не найду нежней, / Чем имя звучное: Россия» («Она» и др.). Г.Адамович написал в статье к 70-летию Бальмонта: «Бальмонт не писал стихов, Бальмонт пел песни, и его слушала вся Россия». «История лишила его этой аудитории, а он продолжал петь о том же самом...» (Избранное / вступ. статья Е. Ивановой. М., 1989. С.43). Почти за 100 лет до Бальмонта возник термин «легкая поэзия», который критика отнесла к стихам его тезки К.Батюшкова. Судьба дала Бальмонту столь же легкую для своего времени изящную, изысканную, музыкальную поэзию и столь же тяжелое психическое заболевание, так же осложненное трудными условиями быта. Последние годы жизни Бальмонт практически не писал. Современные исследователи, усматривающие в его творчестве соединение символизма, импрессионизма и веры в «идеальное» будущее человечества, склонны считать его художником «неоромантического» направления в искусстве конца XIX - начала XX вв. (Азадовский К.М.— С.60). Как бы то ни было, Серебряный век немыслим без произведений Бальмонта — классика старшего поколения русских символистов. «За 19 лет общения с Бальмонтом я к нему не привыкла,— писала М.Цветаева.— В присутствии Бальмонта всегда чувствуешь себя как в присутствии высшего» (Цветаева М. Соч.: в 2 т. Минск, 1988. Т. 2. С. 282).

Литература и другие источники информации