Фрейденштейн Николай Бернардович [22.10.1894-__.__.1943] {ум.1943г.}
Фельзен Юрий (настоящее имя Николай Бернардович Фрейденштейн)
[10(22).10.1894, Петербург — 1943, немецкий концлагерь (?)]
— прозаик, критик.
Сын известного врача Бернгарда Абрамовича Фридрихштейна (1864-1943).
В 1916 окончил юридический факультет Петербургского университета. С окт. 1918 по 1923 вместе с семьей жил в Риге, где отец продолжал врачебную практику, затем — в Берлине, в 1924 обосновался в Париже, где работал банковским служащим. Вошел в ближайшее окружение Д.С.Мережковского и 3.Н.Гиппиус; в патронировавшемся ими парижском журнале «Новый корабль» (1927. №1) появилась статья Фельзена (подписанная его настоящей фамилией) «Французская эмиграция и литература». Настоящим именем либо инициалами (Н.Ф.) подписаны его многочисленные рецензии, напечатанные в 1928 в парижском журнале «Звено». В литературных кругах русского Парижа Фельзен считался «общепризнанным арбитром в случае идеологических или личных споров» благодаря своей линии поведения и характеру, в котором преобладали «прямота, откровенность и верность» (Терапиано Ю. Встречи. Нью-Йорк, 1953. С.130,131). В 1935 был избран председателем парижского Объединения писателей и поэтов.
Первые рассказы Фельзен стали появляться в эмигрантской периодике в конце 1920-х: «Жертва» (Звено. 1927. №5), «Две судьбы» (Новый корабль. 1928. №4), «Неравенство» (Числа. 1930. Кн.1). Хотя сюжетным фоном в них могли выступать недавние события Гражданской войны («Жертва»), основное их содержание сводилось к пристальному аналитическому рассмотрению внутреннего мира героев. Г.В.Адамович отмечал, что в рассказах Фельзена «чрезвычайно прихотливый язык» и «почти отсутствует внешнее действие», однако читатель, который преодолеет «некоторые препятствия к чтению», будет вознагражден, поскольку у Фельзена «каждое слово оправдано, каждое слово что-то вскрывает, в каждой фразе есть внутреннее содержание» (Литературные беседы // Звено. 1928. №5. С.248). Адамович указал на отражение в рассказах писательской манеры М.Пруста, который служил для Фельзена эталоном современного литературного мастерства (в «Разрозненных мыслях» он отметил: «Кто-то из французов когда-то сказал: теперь нельзя так писать, словно не было Толстого и Достоевского. В наше время эти слова надо повторить о Марселе Прусте» // Круг: альм. Берлин, [1937]. Кн.2. С.129; см. также его статью «О Прусте и Джойсе» // Числа. 1932. Кн.6). Параллели с этим французским писателем стали общим местом в критических статьях о произведениях Фельзена, начиная с отзывов о его первом романе «Обман» (Париж, 1930).
Подобно Прусту, строившему лирическую эпопею «В поисках утраченного времени» как цикл относительно самостоятельных романов, объединенных персонажами и сквозными сюжетными линиями, Фельзен романом «Обман» начал серию своих произведений, рассказывающих о любви героя к героине, Лёле, связанной с ним непрочными, постоянно меняющимися отношениями, чаще всего пренебрегающей его чувством и причиняющей ему множество мучительных переживаний. Вслед за Прустом, уделявшим первостепенное внимание восприятиям и чувствам героя и изображавшим внешний мир сквозь призму субъективного опыта рассказчика, Фельзен строит свое повествование как внутренний монолог; событийный ряд в романе — исходный материал для кропотливого психологического самоанализа и попутных развернутых размышлений, зачастую лишь опосредованно связанных с сюжетной канвой. Худож. мир романа Фельзен, отличающегося аналитическим мастерством и «портретной ясностью» персонажей, П.М.Пильский уподобил «пробковой камере»: «Всё — в себе. Наблюдение направлено внутрь. В центре тихое "я" — размышление, самораскопки, человек с ланцетом и микроскопом. <...> Больше всего повесть дорожит плавностью. <...> Тут, в этих сторожких наблюдениях за каждым своим движением, неуловимыми изменениями души, таится горькая отрада, но и странность. <...> Волнуют не чувства, а их отражения, не факты и случаи, а их словесное выражение. Все необычно — и в этом интерес книги» (Числа. 1930-1931. Кн.4. С.267-269. Подпись: П.П-ий). Другой критик, Г.Д.Хохлов, сочтя в целом «прустианский» эксперимент Фельзена неудачным («В плане литературных исканий может быть интересной попытка Фельзена "преодолеть" конкретность всякого человеческого чувства разложением его на психологические атомы, но соединение этих атомов не дает ощущения живой жизни»), тем не менее заключал: «...недостатки искусственной вещи Фельзена — ее холодность, умозрительность, ее повествовательная математика, неприкрытость ее заданного глубокомыслия — собираясь в отвлеченный от книги метод, вдруг голосуют за автора. Книга оказывается неодушевленной, но сумма ее лабораторных приемов и поисков говорит о "писательской душе" автора» (Воля России. Прага. 1931. №1/2. С.199. Подпись: Г.Х.).
Следующий роман Фельзен «Счастье» (Берлин, 1932) построен в форме полуписьма-полудневника, обращенного к той же героине; для него характерно, по словам М.О.Цетлина, то же «стремление приблизиться к реальной правде душевной жизни человека, <...> где воспоминания, отрывки разговоров, переживания, размышления слиты и перемешаны в одно неразрывное целое» (Современные записки. 1933. Кн.51. С.460). В.Ф.Ходасевич, полагавший, что Фельзен сумел возродить жанр сентиментального романа XVIII в. с характерным для него утверждением самоценности чувства, указал на парадоксальное своеобразие главного героя романа, преобразующего свои любовные несчастья в предмет творческого вдохновения и удовлетворения: «Человек совершенно безвольный, лишенный способности к какому бы то ни было действию, герой этот как бы загнан в любовно-лирическое подполье, в котором, как Плюшкин (а может быть, как скупой рыцарь), не устает он копить наблюдения, чувства, мысли, даже тени чувств, наблюдений, мыслей, которые посылаются ему судьбой. Он не ропщет на злобу этой судьбы, ибо чем она беспощаднее, тем обильней к нему стекаются его богатства. Он их рассматривает, расценивает, взвешивает, сортирует — и именно в этом обретает неотъемлемое свое "Счастье", которое, вероятно, другому показалось бы истинным несчастием <...> в свою любовь, в любовь к этой любви вкладывает он столько энергии и эмоциональной изобретательности, сколько другому, пожалуй, с избытком хватило бы на подлинное творчество в любой области» (Возрождение. 1933. №2781. 12 янв. С.3). П.М.Пильский писал М.С.Мильруду после выхода «Счастья» (июнь 1932): «Ф<ель-зен> — темен, тягуч, сух, утомителен. <...> Фельзен может не нравиться (даже огромному большинству) <...> но это — писатель, хотя и не великий. Для читателя он неинтересен, но для критика он — предмет анализа и определений» (Абызов Ю., Равдин Б., Флейшман Л. Русская печать в Риге: из истории газеты «Сегодня» 1930-х годов. Stanford, 1997. Кн.2. С.415 (Stanford Slavic Studies. Vol.14).
Ю.К.Терапиано видел в интроспекциях Фельзена следование русской литературной традиции — прежде всего прозе Лермонтова: «...в главном — это русское влеченье к сути вещей, углубленье в себя, но с тем, чтоб в конечном счете за пределы себя выйти» (Числа. 1933. Кн.7/8. С.268). В любви к Лермонтову признавался сам Фельзен, сделавший ее одним из тематических лейтмотивов своего третьего романа «Лёлиного» цикла «Письма о Лермонтове» (Париж, 1935). Лермонтов для Фельзена — «арбитр авторских дум и чувств» (Адамович Г. Письма о Лермонтове // Последние новости. 1936. №5411. 16 янв. С.2), родоначальник русского психологического романа и воплощение подлинной России; его «мужественности, язвительности, напору» восхищенно завидует герой Фельзен, находящийся во власти «меланхолического смирения» (С.51). «Письма о Лермонтове» позволили говорить о сложившейся индивидуальной поэтике Фельзена, отличающейся стремлением «найти синтез субъективного и объективного, созерцания и действия, <...> любви и творчества» (Л.Кельберин // Круг: альм. [I]. Berlin, [1936]. С.184), умением «рассказать о любви абсолютно неподвижной, лишенной всякой внутренней динамичности», но побуждающей к творческому воплощению душевного пафоса: «Подлинные страдания герой Фельзена испытывает не от реальных потерь, а от мучительного стремления потери эти облечь в достойные, разъясняющие слова» (С.Савельев // Современные записки. 1936. Кн.62. С.444).
К тому же сюжетному циклу, что и романы Фельзена, относятся его рассказы «Вечеринка» (Круг: альм. [I]. Berlin, 1936), «Повторение пройденного» (Круг: альм. Париж, 1938. Кн.Ill), «Перемены» (Литературный смотр: Свободный сб. Париж, 1939). В конце 1930-х Фельзен пытается выйти за пределы своей постоянной темы; в рассказе «Композиция» (Современные записки. 1939. Кн.68), действие которого начинается в предреволюционные годы, с обычной для Фельзена аналитической зоркостью повествуется о гимназической влюбленности героя и последующем перерождении этого чувства. Избранный им тип камерного творчества, уделяющего исключительное внимание внутреннему миру человека, Фельзен осмыслял в 1930-е как конкретное воплощение глубоко осознанной и принципиальной позиции перед лицом надвигающегося тоталитаризма; в ответе на анкету «Личность и общество» он писал: «...личность надо отстаивать против любых на нее посягательств — государства, толпы, корпораций и "вождей" — и верю в конечную ее победу <...> Быть может, упрямое творчество "вопреки" — единственный достойный отпор сопротивляющейся личности роботам и рабам» (Встречи. 1934. №3. С.133),— а в статье «Прописи» (1939) выступал против «левых» и «правых грехов» ряда писателей — их безответственного увлечения «теми смутными утопиями, которые подрывают любой свободный режим» (Литературный смотр. Свободный сб. 2-е изд. Holyoke, 1983 С.112)
Немецкая оккупация застала Фельзена в Париже. Сообщалось, что в 1942 он был арестован немецким патрулем при попытке перехода швейцарской границы, отправлен в Париж, а в начале 1943 вывезен в Германию; дата и место его гибели в заключении неизвестны По другой версии, Фельзен погиб при попытке бежать из Франции в Швейцарию
Соч.:
Обман Париж, 1930,
Счастье Берлин, 1932,
Письма о Лермонтове Париж, 1935
Лит.:
Яновский В.С. Поля Елисейские Книга памяти Нью-Йорк, 1983 С.33-52,
Адамович Г. Одиночество и свобода СПб, 2002 С.282-286,
Леонидов В. Трудный писатель // Литературное обозрение 1996 №.2 С.38-41,
Соливетти К. «Письма о Лермонтове» Юрия Фельзена к выбору коммуникативной стратегии // Russian Literature 2000 Т.46 С.509-528
А.В.Лавров
Оглавление | Все источники