Чхартишвили Григорий Шалвович [20.05.1956]
Акунин Борис (Б.Акунин; настоящее имя Григорий Шалвович Чхартишвили)
[20.5.1956, г. Зестафони (Грузия)]
— беллетрист, драматург, эссеист, переводчик.
С 1958 живет в Москве. Окончил историческое отделение института стран Азии и Африки при МГУ по специальности «японистика», стажировался и преподавал в Японии. По окончании университета работает в издательстве «Русский язык», а затем с 1986 по 2000 в журнале «Иностранная литература»; переводит Юкио Мисима, Кобо Абэ и др. японских, английских и американских авторов; является главным редактором многотомной «Антологии японской литературы».
С 1979 публикует в различных издательствах литературно-критические статьи и эссе, а в 1990-е активно печатается в японских литературных журналах. Прекрасное знание японского языка и культуры повлияло не только на тематику романов Акунина, но и на выбор псевдонима, который в переводе с японского означает «злой человек».
В 1997-99 Акунин работает над монографией «Писатель и самоубийство» (М., 1999), которая, по словам автора в предисловии, не является «научным трактатом, но эссе» (С. 10).
В 2000 Акунин оставляет место заместителя главного редактора «Иностранной литературы», чтобы целиком посвятить себя беллетристике.
В литературном процессе последних лет XX — начале XXI в. А. занял долго пустовавшую нишу создателя «качественной» развлекательной литературы: «легкой, но изящной и побуждающей к размышлению» (Смирнова Д. Борис Акунин. Особые поручения // Афиша. 1999. № 40) — и, обращаясь к традиции мировых классиков детектива, реабилитировал и обновил этот жанр на русской почве.
Роман Акунина «Азазель» (1998) с подзаголовком «конспирологический детектив» стал первым в ретродетективной серии «Новый детективы Приключения Эраста Фандорина», задуманной, согласно аннотации, как «литературный проект» и обещающей «все жанры классического криминального романа в одной серии».
С 1998 по 2001 в издательстве «Захаров», имеющем исключительные права на издание романов Акунина о сыщике Эрасте Фандорине, вышло еще 8 книг, заранее проанонсированных издателем как «шпионский детектив» (Турецкий гамбит. М., 1998), «герметичный детектив» (Левиафан. М., 1998), «детектив о наемном убийце» (Смерть Ахиллеса. М., 1998), «повесть о мошенниках и повесть о маньяке» (Особые поручения. М., 1999), «политический детектив» (Статский советник. М., 1999), «великосветский детектив» (Коронация. М., 2000), «декадентский детектив» (Любовница смерти. М., 2001) и «диккенсианский детектив» (Любовник смерти. М., 2001). Время действия романов — последняя четверть XIX в., когда «литература была великой, вера в прогресс безграничной, а преступления совершались и раскрывались с изяществом и вкусом» (из аннотации серии). Столь идиллическое представление Акунин о российской истории, элемент стилизации под классическую литературу, «ювелирный сюжет», литературная игра, а также изысканное издательское оформление и своевременный выход каждого нового романа, не позволявший остыть читательскому интересу,— все эти факторы обеспечили исключительный успех «проекта Б.Акунин» как у самой репрезентативной части публики, так и у критики. «Литературный проект», таким образом, стал концептуально новой и коммерчески продуктивной формой существования писателя на книжном рынке.
Причиной такой популярности «фандоринского цикла» у читателя явилась отчасти притягательность образа сыщика, который, подобно Шерлоку Холмсу, обладает рядом особых примет: седые виски в 21 год, благородство, исключительное везение в азартных играх и невезение в любви. Но в отличие от Холмса Фандорин из романа в роман развивается и меняется: вся его биография определяется личной драмой, случившейся в начале жизни. И несмотря на схожесть с классическим авантюрным героем и череду авантюрных ситуаций, в которые он попадает, его поведение детерминировано внутренним кодексом чести. Кроме того, чиновник особых поручений, он «спасает Россию от заговоров и иностранных козней, но не дает ей превратиться в восточнославянскую диктатуру. Фандорин — мечта нынешнего либерала: человек светский, способный к действию, безусловно нравственный, при этом чудак, то есть человек, имеющий представление о ценности приватности, privacy» (Данилкин Л. Убит по собственному желанию // Акунин Б. Особые поручения. С.316). При этом тонкая ирония автора над безупречным героем практически неуловима для «наивного» читателя.
Еще одну причину массового интереса публики к сочинениям Акунин критика усматривает в их «многоуровневости» (Там же). Самый верхний, фабульный слой, построенный на собственно детективной интриге, держит в напряжении и доставляет радость смутного узнавания в коллизиях и героях Акунина их прообразов из классического детектива, в особенности викторианского: от Э. По до А.Кристи, Г.К.Честертона и др. Следующий уровень — стилизации. Акунин тонко стилизует не только внутреннюю речь героев, от лица которых ведется повествование («Смысл приема — усиление позиции персонажа за счет замещения им позиции автора».— Там же), но и целую историческую эпоху, хотя и не без анахронизмов и неточностей. Несмотря на попытки скрупулезной предметной детализации и явную узнаваемость отдельных исторических фигур и реалий (так, генерал Соболев в «Смерти Ахиллеса» — конечно, Скобелев, а московский генерал-губернатор Симеон Александрович — великий князь Сергей Александрович), повествование в историческом времени заведомо условно. «Акунин выдумывает притягательную и общепонятную» лубочную Россию (Дьякова Е. Борис Акунин как успешная отрасль российской промышленности // Новая газета. 2001. №45), освежая в памяти читателя старые мифы и привнося новые. Части критиков все же удается найти в творчестве Акунин историософские концепции преимущественного либерального или, наоборот, охранительного толка: «...романтизация Третьего отделения как единственной надежи любезного отечества превращается в лейтмотив акунинских сочинений» (Арбитман Р. Бумажный оплот пряничной державы // Знамя. 1999. №7. С.217-219); «любимый и главный акунинский вопрос, которым задаются герой и автор на протяжении всего фан-доринского цикла: отчего порядочные люди всегда оппозиционеры, а подонки всегда государственники?» (Быков Д. Последний русский классик // Быков Д. Блуд труда. М., 2002. С. 84). Однако подобные идеи всегда остаются на периферии сюжета, а основное действие неукоснительно подчинено детективной интриге. И реальные исторические факты, из которых вырастает роман, выбираются Акуниным с учетом их детективного потенциала. Так, неудача под Плевной в 1877 объясняется происками турецкого шпиона, а давка на Ходынском поле якобы спровоцирована воплощением абсолютного зла, «русским профессором Мориарти», доктором Линдтом, который таким образом избавляется от своих сообщников.
Далее следует цитатно-литературный уровень текста: «романы о Фандорине представляют собой фактически сплошной центон из мотивов, сцен, реплик, характеров классической русской (и не только!) литературы» (Данилкин Л. Убит по собственному желанию. С.314). Это тоже хотя и более тонкая, но именно детективная линия: читателю надлежит узнать и разгадать аллюзии на классиков мирового детектива (Стивенсона, Конан Дойла, У.Эко др.), а также стилистические и сюжетные переклички с произведениями Гоголя, Лермонтова, Лескова и особенно Достоевского как первого русского автора «полицейских» романов. «То, что для нас, читателей, воспитанных на классических текстах, драматургический прием, для сыщика — улика. Для нас — психологическая деталь, для него — вещественные доказательства» (Данилкин Л. Там же). Следовательно, в текстах Акунин налицо такие постмодернистские приемы, как смена дискурсов и интертекстуальная игра, скрывающаяся за захватывающим сюжетом, что обеспечило писателю славу «русского У. Эко».
Несмотря на заявленную Акунин в интервью установку на развлечение читателя критика приписывает ему некую просветительскую и культуртрегерскую миссию: «...такой писатель должен был появиться, и именно из филологической среды,— просто потому, что пресловутая русская классика, главное наше наследие, по-настоящему у нас не освоена» (Быков Д. Последний русский классик. С. 81). «Сочинитель — законспирированный просветитель, <...> костюмированный моралист-затейник» (Дьякова Е. Борис Акунин как успешная отрасль российской промышленности).
В 2000 на волне успеха «фандоринского цикла» Акунин открыл 2 новые серии детективов.
В «Приключениях магистра» одновременно действуют предки блестящего Фандорина, Корнелиус фон Дорн и Данила Фондорин, живущие соответственно в эпоху Алексея Михайловича и екатерининскую эпоху, и его потомок Николас Фандорин, историк России XIX в., выросший в Америке и вдруг открывший для себя современную Россию, о которой не подозревал. Коллизии в этой серии детективов развиваются более динамично, литературности в ней меньше, но больше идеологии: Россия в ней предстает исключительно притягательным, несмотря на свою дикость, пространством, «ловчей ямой, в которую падают добровольно, а найдя путь выбраться, предпочитают остаться».
С 2000 по 2003 Акунин был осуществлен «литературный проект» под названием «Провинциальный детективъ, или Приключения сестры Пелагии», заявленный как женский детектив. Главная героиня — рыжая непоседливая монашка со способностями сыщицы, напоминающая патера Брауна из романов Честертона. Сюжет стилизованных под Лескова романов разворачивается неспешно, рассказ о расследовании перемежается философскими беседами Пелагии с ее духовным отцом владыкой Мит-рофанием и описаниями идиллических пейзажей дореволюционного Заволжска. Заключительный роман серии «Пелагия и красный петух. Евангелие от Пелагии» (М., 2003) резко выделяется на фоне остальных тем, что далеко выходит за рамки жанра и приближает этот текст к религиозно-философскому трактату, заново интерпретирующему Новый Завет и изображающему Второе пришествие: «Бывает божественная комедия, но не бывает божественного детектива» (Данилкин Л. Борис Акунин. «Пелагия и красный петух» // Афиша. 2003. № 5. С. 133-134).
В 2001 Акунин обратился к драматургии, написав продолжение чеховской «Чайки», в котором гибель Треплева расследуется как убийство. В 2002 А. предложил свою версию «Гамлета». В 2004 издал книгу «Кладбищенские истории». Эссе о шести кладбищах мира в ней подписаны настоящим именем писателя, а рассказы после них — псевдонимом. В 2005 начал очередной «литературный проект» «Жанры», включающий «Детскую книгу», «Шпионский роман», «Фантастику» и др. Все эти художественные миры А. населил героями — родственниками Эраста Фандорина.
В 2000 на XIV Московской международной книжной ярмарке Акунин был удостоен звания «Писатель года», а в 2002 получил приз «ТЭФИ» за сценарий фильма по роману «Азазель» и премию французской критики «Prix Mystere de la Critique» за лучший детективный роман. Книги Акунин переведены на итальянский, французский и японский яз.
Соч.:
Алтын-Толобас. М., 2000;
Пелагия и белый бульдог. М., 2001;
Пелагия и черный монах. М., 2001;
Сказки для идиотов. М., 2001;
Чайка. М., 2001;
Внеклассное чтение: в 2 т. М., 2002;
Трагедия. Комедия. М., 2002;
Table-talk 1882 // Современная русская проза. М., 2003.
Лит.:
Спавникова О. Партия любителей П. // Октябрь. 2000. №9;
Дубин С. Детектив, который не боится быть чтивом // Новое литературное обозрение. 2000. №41;
Лурье Л. Борис Акунин как учитель истории // Искусство кино. 2000. №8;
Циплаков Г. Зло, возникающее в дороге, и дао Эраста Фандорина // Новый мир. 2001. №11;
Клименко А., Эрлихман В. Полемика // Родина. 2001. №10;
Немзер А. Во всех ты, душенька, нарядах хороша // Немзер А. Замечательное десятилетие русской литературы. М., 2003;
Богуславская О.В. Римейки как «зеркало» литературного процесса // Вестник Московского университета. 2003. №5. (Серия 9. Филология).
М.Д.Ковалевская
Оглавление | Все источники