Андреев Василий Михайлович [28.12.1889-01.10.1942]
Андреев Василий Михайлович
[16(28).12.1889, Петербург — 1.10.1942, Мариинск Новосибирской обл.]
— прозаик, журналист, драматург.
Родился в семье банковского кассира, окончил 4-классное городское училище, в молодые годы участвовал в революционном движении, примкнул к Беспартийному союзу террористов и с 1910 по 1913 находился в ссылке в Туруханском крае. Амнистирован в связи с 300-летием Дома Романовых. По некоторым сведениям помог устроить побег Сталину. Позднее об этих местах написана повесть «Глушь» (1935). С ними связана и книга «Товарищ Иннокентий» (1934) — о большевике И.Ф.Дубровинском, близком к Ленину. Письма Н.К.Крупской к Андрееву по поводу этого издания напечатаны в «Коммунисте» (1979. №3).
По возвращении из ссылки жил большей частью в Лигово. Печататься Андреев начал в 1916 в петроградских газетах под псевдонимами Андрей Солнечный, Васька-газетчик, Васька Редактор и т.п.
В 1918-22 служил в Красной Армии рядовым, культработником при клубах, в 1919-21 состоял кандидатом в члены ВКП(б).
В 1927 был арестован, но выпущен без предъявления обвинений. В конце 1920-х привлек внимание М.Горького как автор, «не поддающийся американизации» литературы. Таким он и был, что не всегда ставилось ему в заслугу. Андреев уличался в тяготении к «языковому орнаменту», в «стремлении к банальности, к ходкому товару» (Голубь Л.— С.245). Уже по этим претензиям можно понять смысл литературной работы Андреева, не желавшего отказываться в угоду новым веяниям от лучшего в себе: от безупречного владения разговорной речью, без которой проза заметно мертвеет, от умения в диалоге раскрыть человеческие характеры, от свободного владения не только литературы, но и простонародным языком, от приоритета наблюдения и цепкого жизненного опыта перед умозрением и сюжетной априорностью замысла. Андреев рассказывал в своих многочисленных книгах 1920-х о жизни петроградских окраин, о злой бесприютности рабочего люда, о детях, занятых своим самоутверждением в перманентных потасовках и стычках, о геройстве, неотличимом порой от преступления. Он на самом деле изображает «банальные», любому жителю окраин знакомые сцены, на самом деле интересуется криминальной историей города («ходкий товар»). В прозе Андреева воссоздается колоритная жизнь трущоб, ночлежек, трактиров. Его основные персонажи — ведущие уличную жизнь подростки, мастеровые, обыватели, уголовный элемент... Произведения Андреева насыщены множеством городских реалий, и в целом можно говорить о специфически андреевском образе города, образе Петрограда-Ленинграда, даже на фоне его великих предшественников в создании «петербургского мифа» — Пушкина, Гоголя (особенно любимого им автора), Достоевского, Блока...
«Сокровенным человеком» эпохи становится у Андреева то ресторанный гармонист («Гармонист Суворов», 1927), то мечтательный парикмахер («Серый костюм», 1929). Все это личности неустроенные, не нашедшие себя в жизни, люди, живущие какими-то фантасмагориями. Внимание к ним особенно интересно для прозаика с таким изначальным жизненным опытом, как у Андреева,— писателя, знающего и героя с яростным, нетерпеливым жестом, стоическим поведением и железной волей. Например, в повести «Расколдованный круг» (1924) Андреев острейшим образом ставит вопрос о путях, ведущих революционера к общей «мировой» правде. Подчиняющая себе частную жизнь, надличностная идея этого произведения состоит в том, что даже лучшие чувства в человеке могут быть попраны — и не тяжелым чувством ненависти к «страшному миру», но «чистым» стремлением все к той же грядущей гармонии. В дни «русской смуты» герой повести приговаривает к смерти брата любимой девушки. Та, возненавидев все на свете, проклинает саму любовь и кончает с собой. Тогда герой, хотя в этом никакой практической надобности нет, сам вызывается осуществить приговор. За все случившееся в мире он готов брать ответственность на себя. Горячая устремленность в будущее, в неведомое приводит его к иллюзорному ощущению «знания о неведомом», к своего рода религиозности. «Святость» подобных героев прямо переходит поэтому в жестокость. Так развивается революционная тема у Андреева.
Герои Андреев, каждый на свой лад, хотят разомкнуть кольцо частного существования, но вопрос о путях, ведущих к «правде святой», оборачивается у прозаика трезвым вопросом о навеянных ею «снах», вопросом о том, что насильственное водительство к «благу» приводит на деле лишь к поиску житейских «благ». Андреев заостряет эту ситуацию до парадокса, когда в пьесе «Фокстрот» (1926) заставляет старого рецидивиста-домушника Гусарова читать «новым людям» почти толстовскую проповедь: «Нельзя резать людей ни за какие червонцы. Нельзя давить веревками, рубить младенцев, как телят». И читает персонаж эту мораль не из ханжества и лицемерия, а «по совести». Революционный идеализм и максимализм оборачиваются обесцениванием обычной человеческой морали и даже потребностью в самоистреблении, как в наиболее известной вещи Андреев «Преступления Аквилонова» (отдельной книгой издана первоначально в Берлине, 1927). Характерно, что при всей революционно-максималистской установке «комиссарских» сюжетов «Расколдованного круга» или последней напечатанной повести «Комроты шестнадцать» (1937) Андреев дальше других идет и в снисхождении к людям из стана противников, в полном смысле слова отщепенцам, уголовникам, проституткам. В 1935 в повести «Глушь» он даже решается на вполне человеческое изображение краевого пристава Адриана Антоновича, не могущего не быть противником ссыльных революционеров.
В Ленинграде в 1920-е Андреев общался со многими литераторами, в частности на «субботах» у писателя В.Я.Ленского встречался с Александром Грином, Константином Олимповым, Алексеем Чапыгиным. В 1930-е в квартире Андреева на Надеждинской (Маяковского, 7) бывали Ольга Берггольц, Михаил Зощенко, Вениамин Каверин, Борис Корнилов, Елизавета Полонская, Александр Прокофьев, Ольга Форш, Михаил Чумандрин... Особенно дружил Андреев с Корниловым.
В 1937 за буйный нрав и идеологическую невоздержанность Андреев исключен из СП (но оставлен в писательском Групкоме).
В 1940 Андреев работает над повестью «О пребывании в Туруханском крае И.В.Сталина и событиях, связанных с организацией его побега из ссылки в 1911 г.». Написанный от руки текст Андреев послал в Кремль. Ответ через 3 недели пришел телеграфом: «Уважаемый Василий Михайлович! Этим хвастаться не надо. Рукопись оставляю. Сталин». Участь писателя была решена, но не одним этим. О его резких отзывах по поводу существующих в стране порядков в НКВД были осведомлены давно.
27 авг. 1941 Андреев арестовали (статья 58-10, часть 1) за «антисоветскую деятельность» в период с 1930 по 1941. Андреев был этапирован из Ленинграда в Мариинск Новосибирской обл., где умер от «остановки сердечной деятельности на почве авитаминоза».
19 нояб. 1942 дело было прекращено за смертью обвиняемого.
Реабилитирован Андреев только 23 янв. 2001.
Соч.:
Канун. Л., 1924; Расколдованный круг. Л., 1926;
Рассказы. Л., 1926;
Славнов двор. Л., 1927;
Волки. Л., 1927;
Гармонист Суворов. Л., 1928;
Преступления Аквилонова. Л., 1929;
Серый костюм. Л., 1930;
Повести. Л., 1936;
Комроты шестнадцать. Л., 1937;
Канун. Л., 1989;
Расколдованный круг: Василий Андреев. Николай Баршев. Леонид Добычин. П., 1990.
Лит.:
Голубь Л. Канун: [рец.] // Русский современник. 1924. №4;
Полетика Ю. О Василии Андрееве и его ворах // Жизнь искусства. 1926. №13;
Соловьев Б. Василий Андреев: Расколдованный круг // Звезда. 1926. №3;
Штейнман 3. О Василии Андрееве // Звезда. 1932. №12;
Тимина С. К творческой биографии Василия Андреева // Андреев В. Канун. Л., 1989;
Арьев А. Возвращение к людям// Расколдованный круг. П., 1990;
Черняк М. «Провинциальный» Петроград Василия Андреева // Вторая проза: сб. Таллин, 2004.
А.Ю.Арьев
Оглавление | Все источники