Буданцев Сергей Фёдорович [08.12.1896-06.02.1940]
Буданцев Сергей Фёдорович
[28.11(8.12).1896, имение Глебково Зарайского у. Рязанской губ.— 6.2.1940, близ
Магадана]
— прозаик, поэт, драматург, литературный критик, публицист.
Родился в семье помещика. Учился в Рязани, сначала в реальном училище
(1907-09), затем в частной гимназии, которую окончил в 1915. Печататься начал в
1912: в газете «Рязанская жизнь» появился его очерк о французских аэронавтах.
Личность Буданцева формировалась под влиянием православных семейных традиций,
поэзии К.Д.Бальмонта и среднерусской природы. «Сейчас, в июльские прохладные
ночи, пишу... и часто — усталый — выхожу из комнаты, смотрю на бархатный уклон
неба, вижу звезды и припоминаю стихи Бальмонта: "Любите ваши сны безмерною
любовью"»,— говорил 16-летний Буданцев в статье «К.Д.Бальмонт» (Козловское
слово. 1913. 2 авг.). Статья о Бальмонте появилась в то время, когда многие
критики писали о «конце Бальмонта». Буданцев доказывал непреходящее значение
поэта, которому «дана «изысканность русской медлительной речи», который
утверждал любовь, сострадание и свободу (Козловское слово. 1913. 28 июля). Эти
три понятия как раз и лежат в основе духовной программы Буданцева.
Не завершив и одного курса историко-филологического факультета Московского
университета, Буданцев поступил в Земский союз, который занимался снабжением
русской армии, и в сент. 1916 с одним из отрядов отправился в Персию, где
пробыл до июля 1918 сотрудником хозяйственной части (из-за слабого зрения)
(Автобиография // Писательница. С. 13).
В Гражданской войне Буданцев занял сторону Красной Армии.
Летом 1918 Буданцев — публицист «Известий Бакинского совета». После падения
Бакинской коммуны — редактор, автор передовиц в астраханской газете «Красный
воин» (сент. 1918 — февр. 1919). Ее сотрудником был В.В.Хлебников. Буданцев
опубликовал его стихотворение «Воля всем» («О свободе») и рассказ «Октябрь на
Неве» (к первой годовщине революции).
Встреча с Хлебниковым, а позднее знакомство с Маяковским усилили интерес
Буданцева-поэта к футуризму, к поискам нового поэтического стиля, что было
свойственно и его дореволюционным стихам, написанным под влиянием автора поэмы
«Облако в штанах» («Расплавленная любовь» // Млечный путь. 1916. №1. С.2; «В
туда удалил дома...» // Млечный путь. №2. С.8).
В 1920 Буданцев издал свою первую и последнюю поэтическую книгу «Пароходы в
Вечности. Стихи 1916-1920». Критик И.А.Аксенов признал, что она «красочна и
сильна в своем лиризме», но отличается «техническим несовершенством»
(Художественное слово. 1920. №1. С.61). В том году Буданцев еще печатал свои
стихи. Они свидетельствовали о романтическом понимании революции и
приверженности идее свободы («воли»). В стих. «День» читаем: «Испытуй меня
заводами, горстями / Алых брызг — восстаньями, войной, / Пусть столетье пологом
растянет / Эту волю надо мной» (Художественное слово. 1920. №2. С.69).
В марте 1921 Буданцев прекратил писать стихи навсегда. Он активно работал над
первым романом «Мятеж», который был начат в 1919 по горячим следам астраханских
событий и завершен в 1922.
В изображении человека Буданцев продолжал традицию Ф.М.Достоевского, что было
подчеркнуто эпиграфом к роману. В.Ф.Переверзев верно отметил, что в центре
художественного внимания Б. «психология», «личность», что «в образе героя
романа левого эсера Калабухова автор изображает внутреннее бессилие и
трагическую обреченность индивидуального революционного героизма...» (Печать и
революция. 1923. №4. С.130). Но Буданцев не ограничился иллюстрацией этого
тезиса. Он показал противоречивую действительность 1918. Калабухов с «добрыми,
соболезнующими глазами», человек больших гуманитарных знаний, вкуса и такта,
стал жертвой своих политических страстей и гражданского спора, в котором
одержали верх сторонники Болтова, «неграмотного матроса» и чекиста. Буданцев
подчеркивал, что дело о мятеже «было разрешено не слепо карающим мечом
Чрезвычайной Комиссии», а «законным судебным разбирательством» (Буданцев С.
Мятеж. Л., 1925. С.228). После появления романа «Мятеж» Д.А.Фурманова писатели
бросили жребий, и Буданцев выпало переименовать свой роман: он стал называться
«Командарм».
Вслед за романом Буданцев написал произведения по впечатлениям от своего
пребывания в Персии. Характерен рассказ «Форпост Индии» (1922), В нем классовый
конфликт дан как столкновение борцов за свободу народа, у которых «есть сердце»
(большевик Ахметов), и людей, для которых насаждение рабства и «зверское
истребление» себе подобных стало нормой жизни (Мак-Дэрри, «великобританской
королевской службы капитан»).
В 1920-е Буданцев страстно увлечен романтической мечтой о мировой революции, об
этом — фантастический рассказ «Эскадрилья Всемирной Коммуны» (1923).
Романтической мечте в произведениях 27-летнего Буданцева противопоставлено
низкое существование мещанства — рассказы «Московские углы», «Тараканы»,
«Капля», повесть «Отчий дом». Особое место занимает рассказ «Японская дуэль»
(1926), написанный в традициях чеховской психологической новеллы. Григорий
Нилыч, сын владельца национализированного кожевенного завода, ему «около
тридцати», заведует губернской библиотекой и уже 10 лет составляет библиографию
переводов западноевропейских поэтов на русский язык. Как губительная сила этой
скромной подвижнической жизни выступает «товарищ Басов», «красный студент» и
«баловень власти».
С лета 1920 до середины 1921 Буданцев был помощником В.Я.Брюсова,
возглавлявшего Всероссийский Союз поэтов, и тогда же стал заведующим
издательством этого Союза.
В июле 1926 Буданцев посетил с.Константиново в составе делегации Всероссийского
СП, который принял шефство над родным селом С.А.Есенина. В это время Буданцев
руководил редакцией Госиздата и способствовал изданию СС С.А.Есенина и
А.Н.Толстого.
В 1931 познакомился с П.А.Флоренским.
В начале 1930-х Буданцев было трудно. «Все мои сомнения заключаются в том,—
читаем в его дневнике,— а куда я денусь с моей культурой, с моим дарованием».
Но он не хотел отставать от жизни: появились очерки Буданцев о Днепрострое,
метростроителях, Запорож-стали («Рассказ о труде», 1932). Выполняя «социальный
заказ» своего времени, Буданцев стремился сохранить творческую
самостоятельность. Так, например, в документальном очерке «Инженер Вяземский»
(написан в результате коллективной писательской поездки в 1933 по
Беломорско-Балтийскому каналу) вопреки классовым, пролетарским приоритетам
писатель нарисовал образ незаурядного русского человека. 28-летний
О.В.Вяземский был осужден в 1930 за «вредительство» и отправлен на «перековку»
под присмотром чекистов. Буданцев показал, что Вяземский сохранил свою
внутреннюю свободу и одержал свою нравственную победу над случившимся с ним не
в результате перековки его личности, а благодаря тому, что «Орест Валерьянович
с детства знал, что их семья одного корня с князьями Вяземскими, что он
Рюрикович», что он «в третьем поколении инженер-путеец» — «дед в чине тайного
советника имел все русские ордена и даже китайский и японский» (Избранное. М.,
1936. С.338-339). Не отвергая методов социально-классовой переделки человека,
Буданцев все же остался верен идее свободы личности, ее самоценности и
самоусовершенствования.
В 1934 Буданцев включился в литератрную борьбу накануне I Всесоюзного съезда
писателей на стороне Н.Н.Зарудина, И.И.Катаева, Б.Л.Пастернака, Б.А.Пильняка
(см.: Письмо в редакцию // Литературная газета. 1934. 20 мая).
29 мая 1934 Буданцев был принят в Союз советских писателей. В это время он
написал пьесы «Коллекция медных монет» и «Утро мира», которые не привлекли
внимания театров, и работал над романом «Писательница» (завершен в окт. 1936;
опубликован в 1959).
Верный традиции Достоевского, Буданцев построил роман как единство
самостоятельно звучащих голосов — власти, большевика Павлушина (в прошлом —
красного командира, теперь — начальника цеха), писательницы и автора. Уважая
власть (но не угождая ей), сочувствуя борьбе героини против подмены семьи
коллективом, разделяя мечту Павлушина о «чистом здании социализма по всей суше
планеты», Буданцев заявил о своем особом понимании русской действительности и
искусства.
В начале 1930-х Буданцев выступил против подчинения литературы «общественной
норме, которая называется партийностью»,— «настоящий одаренный писатель» должен
ориентироваться на «безграничный ум» читателя (Писательница. С.273),
руководствоваться «внутренним требованием правды» (Там же. С. 297). От этого
отказывается героиня — писательница с дореволюционным стажем; ее руки «опутаны
заданиями главного управления в Москве» (Там же. С.273). В ее сознание
проникают штампы политической пропаганды: на любовь и сочувствие к людям она
начинает смотреть как на ненужную «сердобольную отзывчивость» (Там же. С.356).
Роман показывает, что Буданцев расстался с идеалистическими представлениями об
окружающей жизни.
Скрытые настроения писателя были замечены.
16 дек. 1936 на собрании писателей В.П.Ставский сказал, что рассказы Буданцева
«обидно произведениями литературы называть» (РГАЛИ. Ф.631. Оп.15. Ед.хр. 109.
Л.10).
26 апр. 1938 Буданцев был арестован и приговорен к 8 годам
исправительно-трудовых лагерей по обвинению в контрреволюционной пропаганде
(Бирюков А.М. — С.10).
6 июня 1939 доставлен на Колыму, работал забойщиком на одном из золотых
приисков, заболел, умер в лагерном пункте «Инвалидный». Последнее письмо с
Колымы его жена, поэтесса и переводчица В.В.Ильина, получилав 1939.
Соч.:
Любовь к жизни: рассказы, пьесы. 1930-1934. М., 1935;
Писательница: романы, рассказы. М., 1988;
Саранча: рассказы. М.; 1992.
Лит.:
Сергей Буданцев // Гусман Б. 100 поэтов. Тверь, 1923. С.46-47;
Денстервиль. Британский империализм в Баку и Персии. 1917-1918. Воспоминания.
Тифлис, 1925. С.169-171;
Шаумян С. Бакинская коммуна. Баку, 1927. С.112-116;
Калантарова М.М. Из литературной жизни 1920-1930-х годов (по архивным
материалам С.Ф.Буданцева) // Русская литература. 1978. №3. с.155-163;
Парнис А.В.Хлебников — сотрудник«Красного воина» // Литературное обозрение.
1980. №2. С.105-110;
Полосина Л.И. литература сделалась профессией... // Буданцев С. Писательница.
С.3-11;
Бирюков А.М. Даже если очень ждать (по материалам следственного дела) //
Вечерний Магадан. 1995. 17 февр. С.10.
В.В.Перхин
Оглавление | Все источники