Шкловский Виктор Борисович [24.01.1893-05.12.1984]
Шкловский Виктор Борисович
[12(24).1.1893, Петербург — 5.12.1984, Москва]
— прозаик, литературовед, критик.
Родился в семье учителя математики. С детства много читал, но был исключен из
школы за плохую успеваемость, поступил в снисходительную гимназию, которую
окончил блестяще. В годы учебы на историко-филологическом факультете
Петроградского университета, где Шкловский слушал лекции академика Бодуэна де
Куртенэ, увлекся поэзией, познакомился с О.Мандельштамом, С.Городецким, позже —
с В.Маяковским. Одновременно занимался скульптурой в художественной школе
Л.Шервуда.
Шкловский работал в лаборатории легких двигателей политехнического института в
Санкт-Петербурге, в качестве автомобилиста на заводе. Служил в царской армии
инструктором в автомобильной роте, после Февральской революции 1917 стал
эмиссаром Временного правительства на Румынском фронте, был ранен. За участие в
бою под д.Лодзяны (июнь 1917) получил из рук генерала Корнилова Георгиевский
крест 4-й степени. После выздоровления был послан в Персию, где узнал об
Октябрьской революции. В начале 1919 вернулся в Петроград, стал членом
Московского лингвистического кружка (МЛК). В рядах Красной Армии служил
помощником начальника подрывного отряда, был связан с эсерами. В начале 1920-х
стал профессором Института истории искусств. Весной 1922, чтобы не быть
свидетелем на процессе по делу правых эсеров, ушел по льду Финского залива в
Финляндию, затем с помощью дяди, жившего в Англии (художник И.Пуни), получил
визу в Германию, где познакомился с Эренбургом, встретился с Мейерхольдом и
Маяковским. В 1923, получив прощение, Шкловский возвратился в СССР.
Первый рассказ Шкловского «Право скорби» (1908), написанный под влиянием
О.Уайльда, опубликован в журнале «Весна». В 1914 Шкловский выпустил
теоретическую книгу «Воскрешение слова», которая стала первым историческим
документом формальной школы. Здесь впервые речь шла об остранении, ставшем
предметом дальнейшего анализа в статьях «О поэзии и заумном языке» (1916),
«Искусство как прием» (1917): «Целью искусства является дать ощущение вещи как
видение, а не как узнавание; приемом искусства является прием "остранения"
вещей и прием затрудненной формы, увеличивающей трудность и долготу восприятия,
так как воспринимательный процесс в искусстве самоцелей и должен быть продлен;
искусство есть способ пережить деланье вещи, а сделанное в искусстве неважно».
С 1916 Шкловский вместе с О.Бриком, Л.Якубинским и Е.Поливановым участвует в
организации «Общества изучения теории поэтического языка» (ОПОЯЗ), с которого
начиналась формальная школа, одним из теоретиков которой становится Шкловский.
Главной проблемой в рамках формальной школы стала лингвистическая проблема.
Изучая язык в его эстетической функции, формалисты признавали единство формы и
содержания, но исходным считали анализ формы. Причем их интересовали
преимущественно те тексты, в которых отклонение от языковой нормы проявлялось в
максимальной степени (произведения футуристов). Понимая искусство как
«имманентный ряд», развивающийся по своим законам, формалисты изучали текст,
оставляя без внимания внелитературную реальность.
В 1910-20-е Шкловский сотрудничал в редколлегии газеты «Жизнь искусства», в
журнале «Петербург», поддерживал группы «Серапионовы братья» и ЛЕФ, руководил
кружком «Молодая гвардия». Со временем журналистика и публицистика стала
интересовать Шкловского в качестве литературных жанров, в книге «Гамбургский
счет» (1928) он говорит о своеобразном «приеме журнала». Этот интерес восходит
к футуристической теории контрастного монтажа, прообразом которого послужило
расположение на газетной полосе идеологически и стилистически разнородных
сообщений.
Самым важным в своем творчестве Шкловский считал сочетание работы беллетриста и
литературоведа (см.: Чудаков А.). Оге Ханзен-Леве выделял в творчестве
Шкловский три смешанных жанра, образовавшихся в результате взаимного
воздействия беллетристики и литературоведческой науки друг на друга. Это
«беллетристические» тексты («Сентиментальное путешествие», «Zoo», «Поиски
оптимизма» и др.), в которые вмонтирован теоретический материал; произведения,
в которых теория и беллетристика находятся в состоянии равновесия («Третья
фабрика», «Ход коня», «Гамбургский счет» и др.) и произведения, представляющие
собой жанры научной литературы, в композиции и стиле которых реализуются
приемы, рассмотренные в самом тексте (например, «Теория прозы»).
Проанализированные в теоретических рассуждениях Шкловского приемы, как правило,
воплощены им в его произведениях.
Шкловский работал почти во всех литературных жанрах. В качестве поэта он
выступил в книге «Свинцовый жребий» (1914) и в альм. «Взял» (1915). Но
поэтическое творчество было потеснено прозой. В Берлине в 1923 вышли два первых
художественных произведения Шкловского — романы «Сентиментальное путешествие»
(ироническое использование названия книги Л.Стерна) и «ZOO. Письма не о любви,
или Третья Элоиза» (первая полная публикация в России — в 1990 в издательстве
«Москва»). Берлинская редакция «Сентиментального путешествия» — монтаж из трех
уже ранее публиковавшихся книг: «Революция и фронт» (1919), «Эпилог» (1921),
«Письменный стол» (1922). В «Сентиментальном путешествии» Шкловский писал о
революции 1917, о своей борьбе против большевиков, о Первой мировой войне, об
эмиграции: «Я не хочу быть критиком событий, я хочу дать только немного
материала для критика». «Письма не о любви» первоначально были задуманы как
книга очерков о русском эмигрантском Берлине, «...потом показалось интересным
связать эти очерки какой-нибудь общей темой. Такой темой я взял "Зверинец"
("Zoo"), заглавие книги уже родилось, но оно не связало кусков. Пришла мысль
сделать из них что-то вроде романа в письмах». Письма пишутся любимой женщине
(книга посвящена Эльзе Триоле), которая запрещает писать о любви, таким
образом, получаются «Письма не о любви». Стараясь не писать о любви, автор
пишет об очень многом (о Ремизове, Гржебине, Белом, Пуни, Пастернаке,
Эренбурге, об эмигрантском Берлине, о литературе и т.д.), но все время
срывается: «Прости, Аля, что слово "любовь" опять голым вылезло в моем письме.
Я устал писать не о любви». В книге чувствуется боль и отчаяние, которые
происходят не только от несчастной любви: «Аля — это реализация метафоры. Я
придумал женщину и любовь для книги о непонимании, о чужих людях, о чужой
земле. Я хочу в Россию». Роман заканчивается письмом, адресованным во ВЦИК: «Я
не могу жить в Берлине. <...> Всем бытом, всеми навыками я связан с сегодняшней
Россией. Умею работать только для нее... Революция переродила меня, без нее мне
нечем дышать. Здесь можно только задыхаться... <...> Я поднимаю руку и
сдаюсь...». Создавая образ иностранца, чужака, Шкловский разработал в «Zoo»
теорию и практику «наблюдателя со стороны». Шкловский называл эту книгу
«попыткой уйти из рамок обыкновенного романа».
Наряду с подобными автобиографиями к «внесюжетным жанрам», в которых работал
Шкловский, относятся также путевые репортажи (например, «60 дней без службы»),
эссе, фельетоны. Кроме того, элементы очерков встречаются во всех прозаических
произведениях Шкловского.
В 1920-30-е Шкловский работал в жанре короткого рассказа («Свидание», «О
часах», «О жизни и смерти», «О трамвайном фольклоре», «Еще о любви», «ЗАГС» и
др.). «Малая проза» Шкловского часто бессюжетна, бытовые детали выписаны очень
подробно. Современники сближали рассказы Шкловского по стилистике с прозой
М.Зощенко: «Быть может, еще ближе, чем Зощенко, к старинной новелле Виктор
Шкловский в своих маленьких рассказиках. Основа тут та же — трагический или
комический анекдот, действительное происшествие, удачная реплика. Шкловский
тоже старается максимально облегчить структуру, выбросив психологию, пейзаж...
упростив до предела сюжетное развитие...» (Лежнев А. - С.173).
Начиная с этого времени материалом для Шкловского становится литературная и
культурная цитата. «Цитатность» как остраняющий прием обнажает конструктивный
характер используемых произведении и одновременно демонстрирует функциональное
преобразование этих цитат в новом контексте.
В 1925 выходит приключенческий роман «Иперит», написанный Шкловским в
соавторстве с В.Ивановым с целью возродить жанр: «Мне кажется, что кризис жанра
может быть изжит только привлечением нового материала. Жанр авантюрного романа
сейчас берется нами, как стилизация. Происходит игра штампами и подделка
перевода» («Иперит»). Таким образом Шкловский остраняет жанр.
В 1925 также выходит «Теория прозы» Шкловского (2-е изд. 1929). В нее вошли
теоретические статьи Шкловского «Искусство как прием», «Как сделан Дон Кихот»,
«Новелла тайны», «Литература "вне сюжета"». В «Теории прозы» Шкловский выводит
формулу: «Содержание литературного произведения равно сумме его стилистических
приемов». Шкловский рассматривал литературную критику как непосредственное
вторжение в литературный процесс, поэтому критические работы Шкловский больше
были ориентированы на порождение, чем на восприятие текста: в них Шкловский
давал ряд практических советов писателям.
В 1920-30-е Шкловский было опубликовано около 40 книг — «Удачи и поражения
Максима Горького» (1926), «Третья фабрика» (1926), «Пять человек знакомых»
(1927) и др. Книги Шкловского наполнены подробностями из частной жизни
писателя. В произведениях Шкловского герой и автор неразрывно связаны: «В своих
беллетристических произведениях я всегда писал о себе и был героем своих книг.
Писатели обычно делят себя на героев, говорят через героя... это сильно
изменяет произведение... Герой оживляет себя... Он становится вне писателя,
разгружает его ответственность» («Гамбургский счет»).
Иронически-сентиментальный авторский тон в прозе Шкловского выполняет
организующую, конструктивную функцию, объединяя разнородные мотивы, анекдоты,
описания, воспоминания и обосновывая это бессюжетное объединение.
Шкловский также занимался историей литературы и искусства: в 1928 написал книгу
«Материал и стиль в романе Льва Толстого "Война и мир"», а затем ряд книг,
связанных с историей русской национальной культуры: «Матвей Комаров, житель
города Москвы» (1929), «Краткая, но достоверная повесть о дворянине Болотове»
(1930), «Чулков и Левшин» (1933), «Жизнь художника Федотова» (1936), «Марко
Поло» (1936).
Наряду с литературой Шкловский увлекался кинематографом, создавая работы по
теории кино, с 1920-х выступал в качестве автора и соавтора киносценариев
(работа с Л.Кулешовым над фильмом «По закону», с А.Ромом над «Третьей
мещанской», сценарий одного из первых советских звуковых фильмов «Мертвый дом»
по мотивам Достоевского, включающий эпизоды жизни Шкловского, документальный
фильм «Турксиб»). В 1930 выходит книга статей Шкловского о кино «Поденщина».
Стиль Шкловского во многом сложился под влиянием кинематографа. Ассоциация
строится по принципу монтажа: фразы, как будто бы не связанные, подобны кадрам
киноленты, имеющим один тематический, сюжетный стержень. Особенно очевидна
связь с техникой кино в описанной Шкловским истории возникновения «Zoo»:
«...когда я положил куски уже готовой книги на пол и сел сам на паркет и начал
склеивать книгу, то получилась другая, не та книга, которую я делал...»
(«Гамбургский счет»).
В 1927 Шкловский выступает с докладом в защиту социологического метода, вскоре
после этого пишет статью «Памятник научной ошибке» (1930), в которой отрекается
от формализма.
В 1930-40-е Шкловский выступает с критическими статьями, пишет о современной
литературе: о М.Шолохове, Н.Островском, М.Горьком, В.Маяковском. Интерес к
истории отразился в его произведениях «Минин и Пожарский» (1940), «Повесть о
художнике Федотове» (1955) и др.
В годы Великой Отечественной войны Шкловский жил в Алма-Ате (книга «Встречи»,
1944).
В 1963 выходит фундаментальная биография «Лев Толстой»: «Почти всю жизнь я
занимаюсь Толстым, и Толстой у меня изменяется, как будто молодеет. Он для меня
все время впереди» («Слова освобождают душу от тесноты»). Шкловский создает
литературные портреты С.Эйзенштейна (за книгу «Эйзенштейн» (1976) получил
Государственнную премию СССР), Л.Кулешова, Дзиги Вертова и др.
В 1960-70-е Шкловский читал лекции в Литературном институте им. М.Горького и на
Высших литературных курсах при СП СССР.
Для творческой манеры Шкловского очень важен спор. Он спорит с М.Бахтиным,
В.Проппом, Р.Якобсоном, с самим собой, то и дело возвращаясь к сказанному. В
1983 выходит книга Шкловского «О теории прозы», в которой литературовед
полемизирует со своей более ранней работой: «То, что было написано в 1925 году,
изменилось — как изменилась жизнь». И далее: «Я говорил, что искусство
внеэмоционально, что там нет любви, что это чистая форма. Это было неправдой.
Есть такая фраза: "Отрицание — это дело революционера, отречение — это дело
христианина". <...>Не надо отрекаться от прошлого, его надо отрицать и
превращать». Новые книги Шкловского строились на анализе «старого» лит.
материала, но они были новы и неожиданны по смыслу и форме (книга Шкловского
«Тетива. О несходстве сходного» (1970); «Энергия заблуждения» (1981).
Языковая организация прозы Шкловский близка строю стихотворного произведения.
Речь его афористична («Писатель правит парусом стиля» — «Шинель»), метафорична
(«Герои в произведениях являются людьми разных времен... Это блины, положенные
по-разному. А их режут и пережевывают вместе»), отрывиста, уснащена
поэтическими сравнениями, столкновением неравноправных членов предложения.
Стилистика фразы меняется на коротком отрезке текста. То и дело происходит
неожиданное переключение от одного времени к другому, от одной темы к другой.
Техника абзаца Шкловского, напоминает технику поэтической «лесенки»
Маяковского. Зощенко в автобиографии «О себе, о критиках и о своей работе»
писал о Шкловском: «Он первый порвал старую форму литературного языка. Он
укоротил фразу. Он "ввел воздух" в свои статьи. Стало удобно и легко читать».
Работы Шкловского часто подвергались резкой критике в отечественной печати,
направленной как против «формального метода», так и против самой личности
Шкловского как писателя (Л.Троцкий, М.Бахтин, П.Медведев, В.Вересаев, Р.Шор).
Эйхенбаум в книге «Мой временник» писал: «Каждый день Шкловского "ругают". Дело
доходит до того, что у Шкловского учатся для того, чтобы научиться его же
ругать. Он существует не только как автор, а скорее как литературный персонаж и
особая фигура писателя. Он, написав замечательные работы по теории прозы,
оказался не менее замечательным практиком. Это особенно раздражает
"беллетристов". Шкловский профессионален до мозга костей. Шкловский — человек,
воплотивший в себе дух своего поколения».
Шкловский стал легендой еще при жизни. Он был героем знаменитого в конце 1920-х
романа В.Каверина «Скандалист, или Вечера на Васильевском острове».
Многие произведения Шкловский переведены на инострынные языки: английский,
немецкий, итальянский, испанский, японский, польский, сербскохорватский,
чешский, шведский, голландский и др.
Соч.:
СС: в 3 т. М., 1973-74;
Избранное: в 2 т. М., 1983;
О теории прозы. М, 1983;
Сентиментальное путешествие. М., 1990;
Гамбургский счет: Статьи, воспоминания, эссе (1914-33). М., 1990.
Лит.:
Гриц Г. Творчество Шкловского: О «Третьей фабрике». Баку, 1927;
Гуковский Г. Шкловский как историк литературы // Звезда. 1930. №1;
Лежнев А. Об искусстве. М., 1936;
Аннинский Л. Накопление истины // Москва. 1961. №1;
Алексеев Л. Натянутая тетива // Вопросы литературы. 1971. №7;
Чудакова М. Поиски оптимизма // Советская культура. 1983. 22 янв.;
Песков А. Право на непохожесть // Литературное обозрение. 1984. №9;
Рубинштейн Н. Памяти скандалиста с Васильевского острова // Синтаксис. 1985.
№14;
Чудаков А. Спрашиваю Шкловского // Литературное обозрение. 1990. №6;
Лари Н. Переделкинские встречи // Учительская газета. 1991. №42. 15-22 окт.;
Парамонов Б. Моцарт в роли Сальери // Парамонов Б. Конец стиля. СПб.; М., 1997;
Панченко О. Виктор Шкловский: Текст — миф — реальность: (К проблеме
литературной и языковой личности). Szczecin, 1997;
Шамшин Л. Стиль и смысл культурной деятельности В.Шкловского и его современники
10-20-х годов. М., 1998;
Ханзен-Леве Оге А. Русский формализм. М., 2001.
М.В.Смирнова
Оглавление | Все источники