Климов Григорий Петрович [26.09.1918]
Климов Григорий Петрович (с 1948; настоящее имя Игорь Борисович
Калмыков)
[26.9.1918, Новочеркасск]
— прозаик.
Внук скончавшегося в 1916 казачьего генерала Н.Попова; сын известного
ростовского врача-гинеколога Б.В.Калмыкова, в годы Первой мировой войны бывшего
старшим врачом Донского полка. Оба брата отца были до революции военными
юристами; один эмигрировал в Болгарию, другой, оставшийся в СССР, был
репрессирован в 1926. «Так или иначе, но в моей крови гены и наследственность
двух царских следователей» (здесь и далее особо не оговоренные цитаты
принадлежат самому Климову). Мать — казачка. По сведениям А.П.Щербатова, отец
Климова происходил не из казаков, а из немецких колонистов (Щербатов А.П. -
С.340).
В 1921-26 семья Климова, спасаясь от голода, жила в Миллерово, где юный Климов
работал пастухом.
В 1926 семья Климов вернулась в Новочеркасск, где Климов прожил до 1941; многие
бытовые детали нашли отражение в романах Климова. После окончания в 1936
средней школы с золотой медалью Климов поступил в Новочеркасский индустриальный
институт, который окончил в 1941 с дипломом инженера-электрика.
В 1938 отец Климов был арестован и приговорен к 5 годам высылки в Сибирь;
больше Климов его не видел.
В 1941-42 Климов работал в г.Горьком инженером на судоремонтном заводе.
В 1942 Климов поступил в аспирантуру Горьковского индустриального института им.
Жданова, одновременно сдав экзамен за три курса Горьковского педагогического
института иностранных языков (с юности Климов свободно владел немецким). «Чтобы
не умереть с голоду, я работал грузчиком на ликеро-водочном заводе, где за
работу платили водкой».
В сент. 1943 Климов перевелся в аспирантуру Московского энергетического
института им. Молотова и поступил на 4-й курс Московского педагогического
института иностранных языков.
В нояб. 1943 Климов был призван рядовым в действующую армию; воевал на
Ленинградском фронте и при освобождении Новгорода был ранен. По выписке Климов
был направлен в 96 особый парк резерва офицерского состава.
В июне 1944 Климов отделом кадров Ленинградского фронта был направлен на учебу
в Военный институт иностранных языков, где был принят на 4-й курс немецкого
отделения.
В марте 1945 Климов был на боевой стажировке в качестве прикомандированного к
штабу 1-го Белорусского фронта; отозван в Москву в конце апреля из уличных боев
в Берлине.
В июле 1945 Климов окончил ВИИЯ и в звании младшего лейтенанта был направлен в
Главный штаб советской военной администрации в Германии, где сперва служил
переводчиком командующего экономическим управлением, а затем был ведущим
инженером Отдела электропромышленности СВАГ. Служебно-бытовой конфликт (парторг
правового управления СВАГ украл в Главном штабе СВАГ у единственного
беспартийного Климов мотоцикл, на что Климов подал жалобу и получил приказ об
откомандировании в СССР) побудил Климов «избрать свободу» — в нояб. 1947 он
перешел в американскую зону оккупации.
Американские контрразведчики полгода держали Климов под арестом в одиночке без
предъявления каких-либо обвинений, а затем отпустили его, украв все деньги и
документы.
В 1947-49 Климов жил в Штутгарте в совершенной нищете с документами на имя
Ральфа Вернера; единственным источником дохода Климов были очерки в «Посеве» о
нравах советской военной администрации в Германии — для их публикации был
избран псевдоним «Григорий Климов». Очерки К. обратили на себя внимание —
редактор «Посева» Е.Р.Романов писал Климов: «Скажите, Вы раньше где работали —
в "Правде" или в "Известиях?"» Наблюдения убедили Климова, что «в
полуразрушенной Германии жизнь была лучше, чем в коммунистической России»;
особо в жизни на Западе Климов привлекало то, что, по его мнению, он «мог дать
волю своим чувствам и писать то, что думает». «Мой лозунг такой; "Свободу и
Родину мало любить — за них нужно бороться!"».
Литературное дарование Климов и его активная жизненная позиция обратили на него
внимание ЦРУ, и в янв. 1950 Климов переехал в Мюнхен, бывший центром русской
эмиграции в Германии, где принял участие в т.н. Гарвардском проекте —
предпринятом по заданию Госдепартамента США американскими психологами
комплексном исследовании, в том числе изучении феномена советского человека для
ведения психологической войны (подробнее см.: Кодин Е.В. Гарвардский проект.
М., 2003). Работа под руководством Н.Лейтеса познакомила Климова с основами
психоанализа, воспринятого им весьма своеобразно — полученные знания он начал
использовать для изучения своего окружения.
В 1949-50 Климов работал в Институте по изучению СССР; в 1949-55 Климов
принимал участие в передачах радиостанций «Освобождение», «Свобода», «Свободная
Европа», а также в деятельности Национально-трудового союза (НТС); в 1951-55
Климов был председателем Центрального объединения послевоенных эмигрантов из
СССР (ЦОПЭ), а также главным редактором журнала «Свобода» и «Антикоммунист» (на
немецком языке) и входил в редколлегию журнала «Сатирикон».
В 1953 во Франкфурте-на-Майне в издательстве «Посев» был опубликовал роман
Климов «Берлинский Кремль». Сюжетом романа явилась жизнь самого Климова,
изложенная от первого лица; несмотря на перенасыщенность публицистическими
отступлениями, роман имел успех благодаря реалистическому описанию жизни в
советской зоне оккупации Германии, на фоне которой разворачивается основной
сюжет — жизнь самого Климова. Сам выбор темы — сравнение жизни в СССР и на
Западе глазами образованного советского перебежчика — обеспечили роману Климова
необычайно теплое и доброжелательное отношение читателей и зрителей. Роман
Климова был издан в переводе на немецкий и английский языки, а также
экранизирован Голливудом. Фильм «Путь без возврата» на Международном Берлинском
кинофестивале 1953 получил первый приз как «лучший немецкий фильм года».
Производственный конфликт (Климов сообщил руководству ЦРУ о гомосексуализме —
что в то время считалось предосудительным — своего непосредственного начальника
А.М.Мильруда, но в результате сам был уволен) побудил Климов в 1955 расторгнуть
свои отношения с ЦРУ и всецело посвятить себя литературному труду.
В 1955 Климов переехал в Нью-Йорк, получив американское гражданство и взяв в
качестве имени свой литературный псевдоним. «Если в Германии я чувствовал себя
как рыба в воде, то в Америке я почувствовал себя как рыба, выброшенная на
песок».
В 1955-58 Климов приступил к работе над романом-исследованием из советской
жизни, в основу которого были положены знания, которые Климов приобрел во время
участия в Гарвардском проекте. Одновременно Климов занимался самообразованием,
находя в чтении трудов Ч.Ломброзо, М.Нордау, Р.Крафт-Эбинга, 3.Фрейда,
О.Вейнингера, А.Кинзи ключ к пониманию событий истории России XX в. Познания о
событиях в России Климов почерпнул по преимуществу из книг Б.Башилова и
А.Дикого. Совокупность полученных сведений дала Климову «отравленные ключи» к
познанию окружающего мира, которые на протяжении полувека он старается изложить
в беллетристической форме.
В 1958-59 Климов был консультантом т.н. Корнелльского проекта, посвященного
изучению психологической составляющей Венгерского восстания 1956.
С 1958 по 1970 Климов работал инженером-электриком — «это была жизнь типичного
среднего американца, так что и писать-то не о чем»; наиболее ярким
воспоминанием Климова было строительство американской военной базы во Вьетнаме.
В 1970 оставил работу и всецело посвятил себя литературному труду, существуя на
пенсию и доходы от ценных бумаг. Незавершенный в 1958 роман перерабатывался им
еще дважды и в итоге увидел свет в виде дилогии «Князь мира сего» (Нью-Йорк,
1970) и «Имя мое легион» (Нью-Йорк, 1975). Сюжет романа как таковой
отсутствует: на всем протяжении повествования «красный кардинал — главный
маршал госбезопасности Максим Руднев» излагает в катехизической форме своему
младшему брату Борису суть происходящих в человеческом обществе процессов,
обусловленных «законами высшей социологии», иллюстрируя последние примерами
остальных героев романа, а также реальных исторических лиц. Суть концепции
Климова в изложении «советского Фауста» М.Руднева сводится к выявлению
закономерности между гомосексуализмом и агрессивностью; стремление же к власти
является следствием подавления противоестественного полового влечения; все
душевные и телесные изъяны человека, как правило, обусловленные наследственным
предрасположением, легко могут выявляться как по внешним симптомам, так и по
анкетным признакам. С данных позиций Климов рассматривает историю России первой
половины XX в., в частности революционного движения начала века и репрессий
1935-38. Одним из стимулов революционного движения, по мнению Климова, явились
гомосексуальные связи Ленина с Зиновьевым, Сталина с Микояном и Троцкого с
Иоффе. М.Руднев приходит к выводу о необходимости создания советского аналога
инквизиции для предупреждения вырождения советского общества — эти выводы
положены им в основу успешно защищенной секретной докторской диссертации,
представленной Сталину. Получив от Сталина всю полноту реальной власти,
М.Руднев осуществляет Великую Чистку 1935-38, в ходе которой уничтожается или
высылается в Сибирь всё потенциально опасное по признакам вырождения население.
После начала войны по спецпроекту М.Руднева из мест заключения выжившие
вырожденцы забрасываются в тыл противника для его разложения, существенно
помогая партизанам в диверсионной работе. Карьера М.Руднева стремительна — за
несколько лет он становится засекреченным Главным маршалом госбезопасности,
трижды Героем Советского Союза и дважды Героем Социалистического Труда, а также
духовным наставником Сталина, обучая его «диалектическому христианству». Тем не
менее, когда М.Руднев заметил в своем ученике черты старческого вырождения, он
без колебаний умертвил Сталина, а затем и организовал свержение доверившегося
ему Берии.
Вторую часть дилогии Климов посвятил изображению жизни младшего брата Бориса
Руднева, назначенного руководить т.н. Домом чудес — таким способом К. изобразил
свою деятельность в ЦОПЭ.
В 1990 Климов сопроводил роман примечаниями, где указывал прототипов всех
персонажей. Легко узнаваемые в реальной жизни действующие лица романа
способствовали остракизму Климова, который не считал, что совершил что-либо
предосудительное с точки зрения литературной этики: «Ничего особенного в этом
нет. Ведь когда Достоевский писал свой роман "Бесы", то посписывал всех этих
бесов из жизни. Ну вот и Климов списал всю свою нечисть ... тоже из жизни».
К середине 1970-х Климов также осуществил переиздание «Берлинского Кремля» под
новым названием «Крылья холопа» (Нью-Йорк, 1972), сопроводив его дополнением
«Цена свободы» (отд. изд. London (Canada), 1972), где обстоятельно рассказал о
своих злоключениях после «избрания свободы» в 1947. Небывалый в истории
эмиграции скандал вызвал вышедший в 1974 сб. статей «Дело №69» (Woodridge,
1974), имевший подзаголовок «О психологической войне, дурдомах, 3-й евмиграции
и нечистых силах: Публицистика и сатанистика», где были даны отталкивающие
портреты наиболее выдающихся деятелей т.н. диссидентского движения,
эмигрировавших на Запад - А.Амальрика, А.Кузнецова., В.Тарсиса, А.Солженицына,
А.Синявского. Вся третья волна эмиграции трактуется Климовым как спецпроект
КГБ, преследующий двоякую цель — удалить из пределов СССР наиболее политически
активных вырожденцев и ими разложить эмиграцию изнутри, а также под видом
диссидентов заслать на Запад советских агентов. Изобилующие выразительными
подробностями тексты Климова внесли существенный разлад в эмигрантскую среду.
«Статьи Климова, при всех ошеломляющих основных положениях (мировой заговор
сионистов), однако не были статьями сумасшедшего — в них была своя,
сюрреальная, но логика» (Лимонов Э.— С.171). Тезисы Климова об
агрессивно-расистской сущности сионизма и о Солженицыне как марионетке ЦРУ
сближали его с советской пропагандой того времени, однако аргументация была
совершенно иной. Если для советской пропаганды антисоветизм был одной из
составляющих идеологии империализма, то для Климова вся советская и
антисоветская идеологическая продукция в значительной степени являлась плодами
творчества дегенератов; на конкретных примерах Климов показывал, что процесс
вырождения, которому подвержены большинство «творческих личностей», имел
первоосновой не декларируемые идейные искания, а конкретные половые извращения.
«Вся суть концепции Климов сводится к дегенерации и вырождению: она была, есть
и будет!» (Могутин Я.— С.194).
Свою миссию в мире Климов склонен рассматривать как дидактическую: «Моя
основная задача — дать молодым людям науку, чтобы они не повторили те
болезненные ошибки, которые у меня в жизни были». Этой цели посвящены также
наговариваемые Климовым в 1988—90 на видеокассеты (35 кассет по 2 часа) «Лекции
по высшей социологии»: «Протоколы советских мудрецов» (San-Francisco, 1981),
«Красная каббала» и «Божий народ» (Краснодар, 1995-99), где ранее высказанные
положения обобщены и систематизированы.
Мнения критиков по поводу книг Климова противоположны. «Климовские книги и
концепции можно было бы рассмотреть в качестве типичного постмодернистского
стеба, если бы они не были написаны на полном серьезе»,— полагает Я.Могутин
(С.183). Прямо противоположную точку зрения высказывает С.Дудаков: творчество
Климов он рассматривает как «трагически-веселую и откровенно издевательскую
пародию по отношению к социологии о "малом народе"». (Дудаков С- С.223-224).
Подавляющее большинство читателей Климов не склонны видеть в книгах Климова
элементов постмодернизма и пародийного начала и активно его покупают. По
тиражам из писателей Русского Зарубежья Климов сопоставим лишь с Солженицыным и
«Лолитой» Набокова; суммарный тираж изданных в РФ за 15 лет книг Климова
приближается к 2 млн. «Гипертрофированный антисемитизм и гомофобия Климов вкупе
с его желанием уложить всю мировую историю в схему некоего заговора сделали
этого мало известного в эмиграции маргинала-автора героем толпы и объектом
настоящего культа» (Могутин Я,— С.193). «Мистика, демонстрируемая на фактах
нашей суровой действительности» (Бондаренко В.— С.717) постоянно допечатывается
в Краснодаре, где с середины 1990-х издается 7-томное СС Климова (нумерация
томов отсутствует).
«Один из самых экстравагантных, противоречивых и спорных писателей, которых
знала русская литература», был принят в СП России — по рекомендации
В.Бондаренко, отметившего: «Можно соглашаться или не соглашаться с авторской
трактовкой исторических событий и поступков тех или иных героев, манерой письма
Климова, методикой его подхода к оценке жизненных явлений, но я уверен в одном:
каждый из нас, прочитав книгу, узнает что-то новое». (Бондаренко В.- С.717).
Тексты Климов вошли одной из составных частей в весьма эклектичное
мировоззрение образованного читателя постсоветской эпохи. Выражение «климовский
тип» стало нарицательным наименованием человека, несущего на себе печать
вырождения.
Соч.:
СС: в 6 т. Краснодар, 1994-99;
Мои книги делают доброе дело // День литературы. 2003. № 5(81). С.7.
Лит:
Дудаков С.Ю. История одного мифа. М., 1993. С.223-228;
Могутин Я. 30 интервью. СПб., 2001. С.183-225;
Лимонов Э. Первое интервью // Лимонов Э.В. Великая мать любви. СПб., 2002.
С.170-181;
Бондаренко В.Г. Пламенные реакционеры. М., 2003. С.708-719;
Щербатов А.П. Право на прошлое. М., 2005. С.340.
М.Л.Лепехин
Оглавление | Все источники