Слуцкий Борис Абрамович [07.05.1919-23.02.1986]
Слуцкий Борис Абрамович
[7.5.1919, Славянск, Донецкой губ.— 23.2.1986, Тула]
— поэт, переводчик.
В 1941 окончил Литературный институт им. М.Горького, тогда же опубликовал
первые стихи. Участник Великой Отечественной войны. Вновь стал печататься в
1953, а в 1957 вышла первая книга стихов Слуцкого «Память», за которой
последовали «Время» (1939), «Сегодня и вчера» (1961), «Работа» (1964),
«Современные истории» (1969), «Годовая стрелка» (1971), «Доброта дня» (1973),
«Продленный полдень» (1975), «Неоконченные споры» (1978) и «Сроки» (1984).
Сквозной для всего творчества поэта является тема великой войны, которая со
временем все больше дополняется стихами о прошлой и современной советской
истории.
Слуцкий — поэт подчеркнуто реалистического, гражданского стиля, его суровый
реализм сродни реализму тургеневского Базарова: он основан на эмпирическом
опыте и обнаженных фактах действительности, чужд какого-либо эстетизма,
любования прекрасным, в нем отсутствует интимная тема (тема любви к женщине) и
практически нет пейзажной лирики. Лиризм Слуцкого имеет глубоко демократический
характер, его истоки — в любви и чуткости поэта к простому человеку.
Поэзия Слуцкого испытывает определенное стилистическое родство с произведениями
Маяковского. Своеобразие творческой индивидуальности и поэтики Слуцкий
достаточно полно и цельно раскрылось уже в первой и программной книге его
стихов «Память», особенно в стихах о буднях фронтовой жизни. В стихотворении.
«Последнею усталостью устав...» Слуцкий на первый взгляд дает простую
документальную фотографию убитого солдата, но страстный и художественно
выразительный комментарий поэта придает запечатленной картине монументальный и
трагический характер: «Лежит солдат. / Он мог лежать иначе, / Он мог лежать с
женой в своей постели, / Он мог не рвать намокший кровью мох, / Он мог... / Да
мог ли? Будто? Неужели? / Нет, он не мог. / Ему военкомат повестки слал. / С
ним рядом офицеры шли, шагали. / В тылу стучал машинкой трибунал. / А если б не
стучал, он мог? / Едва ли. / Он без повесток, он бы сам пошел. / И не за страх
— за совесть и за почесть. / Лежит солдат — в крови лежит, в большой, / А
жаловаться ни на что не хочет». Убитый солдат, как и сам поэт,— человек долга и
чести, он воевал «не за страх — за совесть и за почесть», но Слуцкий не
скрывает, что исполнить до конца свой долг солдату по-своему «помогали» и
военкомат, и офицеры, и трибунал. Сцена смерти солдата имеет трагический и
монументальный характер.
Автобиографический мотив присутствует в стихах «Я говорил от имени России...»:
«Я был политработником. Три года — / Сорок второй и два еще потом»;
«Политработа — трудная работа. / Работали ее таким путем: / Стою перед
шеренгами неплотными, / Рассеянными час назад в бою, / Перед голодными, перед
холодными, / Голодный и холодный. Так! Стою. / Им хлеб не выдан, им патрон
недодано. / Который день поспать им не дают. / И я напоминаю им про родину. /
Молчат. Поют. И в новый бой идут. / Все то, что в письмах им писали из дому, /
Все то, что в песнях с их судьбой сплелось, / Все это снова, заново и сызнова,
/ Коротким словом — родина — звалось». Именно глубоко личное, самоотверженное,
выстраданное отношение к своему общественному, патриотическому долгу рождало в
душе поэта и тех, с кем он вел политработу, высокую патетику, сдержанную и
мужественную.
В стихотворении «Баня» оживает послевоенная — вся в ранах и рубцах —
действительность; здесь ничего не сказано о культе личности Сталина, но все,
запечатленное в стихотворных строках, красноречиво говорит об анти-культовской
направленности произведения, о его принадлежности времени «оттепели»: «Там
ордена сдают вахтерам, / Зато приносят в мыльный зал / Рубцы и шрамы — те,
которым / Я лично больше б доверял... / Там тело всякого мужчины / Исчеркали
война и труд». В бане царит настоящая демократия, при которой каждый человек
может гордиться своими трудовыми и боевыми заслугами: «Там рассуждают о
футболе. / Там с поднятою головой / Несет портной свои мозоли, / Свои ожоги —
горновой». Они с честью вынесли на себе все тяготы и испытания жестокого века:
«Но бедствий и сражений годы / Согнуть и сгорбить не смогли / Ширококостную
породу / Сынов моей большой земли».
В будничном, каждодневном и преходящем Слуцкий умеет видеть исторически
значительное. Эта способность поэта отражена в заглавии его книги стихов
«Современные истории». В его поэзии предстала в лирическом освещении вся
советская история в ее повседневных проявлениях. Это позволило Ю.Л.Болдыреву,
исследователю, комментатору и публикатору творческого наследия Слуцкого,
составить, воспользовавшись идеей, содержащейся в стихотворении «Я учитель
школы для взрослых...», интересную книгу поэта «Я историю излагаю» (1990), в
которой стих, расположены не по хронологии их написания, а по хронологии
отраженных в них событий. Получился своеобразный лирический эпос Слуцкого, без
которого трудно познать настоящую, правдивую историю советского общества.
Поздний Слуцкий, начиная примерно с книги стихов «Продленный полдень», немало
размышляет о жизни и смерти, дает «обоснование элегии», но при этом испытывает
«непривычку к созерцанию», ставит перед собой задачу «пробиться сквозь
обыденность» к идеальному и вечному. Поэт говорит, пусть подчас грубовато и
иронически, о душе, о «ладе мировом», о Платоне, боге (конечно, с маленькой
буквы) и родственниках Христа, о золотых куполах Юона, о Боттичелли с его
утонченной и божественной Венерой (см. стихотворение. «Рай»), но остается
реалистом и атеистом. Романтические атрибуты всех этих мотивов
свидетельствовали не об отступлении С. от своего подчеркнуто реалистического
мировосприятия, а только обозначили его границы. С. до конца оставался самим
собой. Следуя своему суровому реализму, он не желал испытывать никакой
восторженности даже перед красотой и величием мира. Он был готов бросить вызов
этому величию. Потому и были так беспощадны строки, выражавшие философскую
позицию поэта: «Вогнутый выпуклого не поймет. / Сытый голодного не оценит. /
Что их рассудит? Один пулемет. / Кто их помирит? Тот, кто их сменит. / Нету
надежд внутри жизни, внутри / века, внутри настоящего времени. / Сможешь —
засни, заморозься, замри / способом зернышка, малого семени».
Значителен труд Слуцкого-переводчика. Он переводил П.Неруду, Н.Хикмета,
Э.Межелайтиса и многих других поэтов, стремясь содействовать сближению разных
народов и стран: «Работаю с неслыханной охотою / Я только потому над
переводами, / Что переводы кажутся пехотою, / Взрывающей валы между народами...
/ Пучины розни разделяют страны. / Дорога нелегка и далека. / Перевожу, как
через океаны, / Поэзию в язык из языка».
Соч.:
Память: стихи. 1944-68 / вступ. статья Л.Лазарева. М., 1968;
Избранное. 1944-77 / предисл. К.Симонова. М., 1980,
Стихотворения / вступ. статья Е.Евтушенко. М., 1989;
Стихи разных лет. Из неизданного. М., 1988;
О других и о себе. М., 1991;
СС: в 3 т. / вступ. статья [Т.1], сост., подгот. текста и комм Ю.Болдырева. М.;
1991.
Лит.:
Аннинский Л. Тридцатые — семидесятые М., 1977. С.157-169;
Чупринин С. Борис Слуцкий. Школа долга // Чупринин С. Крупным планом. М., 1983,
Урбан А. На пределе риска: Борис Слуцкий // Урбан А. В настоящем времени. Л.,
1984;
Лазарев Л. «Покуда над стихами плачут...»: О Борисе Слуцком // Вопросы
литературы. 1988. №7;
Лавлинский Л. Без уступок: Уроки Бориса Слуцкого // Литературное обозрение
1989. №7;
Мацкин А. О Борисе Слуцком и не только о нем // Литературное обозрение. 1990.
№5;
Самойлов Д. Друг и соперник // Знамя. 1992. №9;
Елисеев Н. Путь Бориса Слуцкого // Звезда. 1995. №5.
М.Ф.Пьяных
Оглавление | Все источники