Карташёва Нина Васильевна [01.01.1953]
Карташёва Нина Васильевна
[1.1.1953, пос. спецпереселенцев (ныне вошел в черту г.Верхотурья)
Верхотурского р-на Свердловской обл.]
— поэт.
Отец — из рода князей Оболенских, мать — из крестьян. Предки Карташёвой
подверглись репрессиям: бабушка-дворянка, княгиня Н.И.Оболенская-Кейкунатова,
вернувшись из Харбина с репатриантами, провела 8 лет в лагерях, др. бабушка,
крестьянка с Псковщины, была раскулачена и выслана на Урал в 1929; дед
расстрелян красными, другой — умер в ссылке. Отец — фронтовик, удостоен двух
орденов Славы. Мать рано умерла, и Карташёва воспитывалась бабушками, которые
открыто исповедовали православие, с детства приобщили Карташёву к вере,
церковному певческому искусству, поэзии акафистов.
В 1967 переехала в Ленинград, где окончила музыкально-педагогическое училище; в
1971 поселилась в Подмосковье, работала преподавателем в детской музыкальной
школе, пианисткой в Московском камерном оркестре. Живет в г.Менделеев
Московской обл.
Стихи пишет с 6 лет. Толчком к публикации произведений послужили перемены в
стране: «Когда началась перестройка, переменилось отношение к Церкви, я
загорелась верой, что уцелевшая Святая Русь, верующие русские православные
люди, священники, иерархи вернут народ в лоно Церкви. Но, увы... лукавство и
подмена еще более усилились» (Автобиография // Архив Отдела новейшей лит-ры
ИРЛИ). Карташёву, убежденную в том, что «православие — не тема, а состояние
души», не удовлетворяли появлявшиеся тогда произведения «на церковную тему», и
по благословению духовного отца она начала печататься.
Первая публикация — стихи в журнале «Наш современник» (1990. №9).
В 1991 попечением поэтессы А.Ф.Кузьминской (1898-1992) в Мельбурне вышла первая
книга «Стихи из России». Затем в течение 10 лет вышли еще 6 поэтических
сборников Карташёвой, среди которых «Чистый образ» (1993), «Имперские розы»
(1996), «Порфира и виссон» (2000; включает около 700 стих.), «Слава России!»
(2001).
Член СП России с 1993. Инициатор и ведущая литературно-музыкальных вечеров
русской духовной культуры «Слово во славу» в Международном Славянском центре (с
1993), музее К.Васильева (с 1999). Карташёва определяет себя как поэта
православно-патриотической и монархической направленности. Следствием такой
открытой самоидентификации Карташёвой стала полярность критических оценок: если
Ст.Рассадин определил ее творчество как «черносотенный лом, прикрытый
хоругвью», то М.Лобанов, Ст.Куняев, Вл.Солоухин, В.Крупин дали высокие оценки
ее стихам, а «Русский вестник» назвал Карташёву «выдающейся русской поэтессой
современности» (2000. №39-40).
В предисловии к книге «Чистый образ» Ст.Куняев так определил место Карташёва в
современной поэзии: «Нина Карташёва принесла, как драгоценную влагу в
ладонях... истовую веру в Россию... чистую любовь к измученному, оболганному,
но живому народу своему... В эпоху распада жизни и поэзии, ядовитой рефлексии,
разрушающей поэтическое слово... встретишься с душой, исполненной цельной,
звенящей силы самопожертвования, милосердия и духовного героизма» (С.8).
Гражданская поэзия Карташёва — обличение неправды, призыв к противодействию
силам зла. Стихотворения Карташёвой, которые звучат как набат во время
бедствия, свойственны определенность позиции, отсутствие полутонов,
плакатность. Публицистичность и лапидарность некоторых формул превращают их в
лозунги: «Воюй. Мечом, крестом и словом» (Порфира и виссон. М., 2000. С.97.
Далее, если не оговорено специально, цитируется это издание). В стихах
проступает миросознание воина — участника ожесточенной вселенской битвы зла и
добра. Базовые нравственные ценности поэзии Карташёва — честь, доблесть,
верность: «Сколько горя вокруг! Век двадцатый добил / Честь и Доблесть
по-подлому в спину» (С.80). По убеждению поэтессы, «самое нужное сейчас в
России — благородство», необходимы «рыцарство духа, своя русская элита,
аристократия <...>. Не будет этого, все распродадут: и совесть, и Родину, и
нацию» (Православная Русь. 2002. №9. С.12).
Поэтический идеал Карташёва — православное рыцарство, в ее поэзии присутствует
культ воина, готового к смертной битве, или юноши, сражающегося крестом и
мечом, дарящего «имперские розы» своей воинственной вдохновительнице: «И отроку
вручить старинный меч, / И научить быть русским до кончины» («От гнева
задыхаться и дрожать...». С.35). Лирическая героиня Карташёвой ждет от мужчины
подвига и самопожертвования: «Слагаю гимны: побеждай! / Умри и доблестно и
смело!» (С.21); обращается к защитнику: «Сняла кольцо, чтоб ты купил оружье»
(С.13); «...Последний цел патрон? / Так отомсти! Хоть одному, как воин» (Сб.
«Слава России!». С.83). Переклички с блоковским циклом «На поле Куликовом»
особенно явственны в стих. «Рассвет»: «Очнись, опомнись! Перед кем ты пал? / И
на кого ты Родину оставил? / Рассвет. Час просветления настал. / Молись теперь,
чтоб Бог твой меч прославил» (С.14). Исполненные «горечи и злости» обращения к
противнику (например, в стихотворении «От Бога за убийство отлученные...».
С.77) восходят к традициям гражданской лирики А.Пушкина («Клеветникам России»),
М.Лермонтова («Опять, народные витии...»), Н.Языкова («К ненашим»).
Идеально-романтические образы воинов существуют в книгах Карташёвой лишь как
надежда, совр. реальность порождает разочарование: «Я каюсь за народ, что он не
поднял меч!» («Не победить врага в бою земном...»). Карташёва не прощает
безволия и расслабленности, предательства своего рода, своей крови. В
окружающей действительности с горечью наблюдает мелкий, изверившийся, циничный
люд: «Мальчишка! Лгун! авантюрист, артист...» (Слава России! С.107).
Размышления о всеобщей продажности, проникшей и в людские души, и в искусство,
и даже в церковь («На рынке все, стихи и красота, / И храм с торговлей Божьей
благодатью. / Смеются над святынею Креста, / Прильнув устами скверными к
распятью». С.684), сопрягаются с темой лукавого оборотничества: «Подмена. Имя
Бога всуе. / Без веры праздничный тропарь» (С. 103).
Народ в поэзии Карташёва предстает не только покорным, но и покорившимся, не
только униженным, но и охотно устремляющимся к низменным грехам. Одно из самых
горьких стихотворений Карташёвой — «Побежденные»: «Мы давно безнадежны / и
столь же равно бесполезны, / пустота в наших душах заблудших зияет... Мы не
Русью Святою, / а даже Россией не стали» (С.125). Сострадание соплеменникам
(«Все предали тебя — и власть, и армия...») сменяется хлестким обличением в
трусости и безвольности: «Трус выжидает, выживает. / Смиренный вид, лукавый
вздох. / Молчит. А Божий глас взывает: / Молчаньем предается Бог!» («Лбы
расшибаются о стены...». С.683).
Надежда на воскрешение страны еще не оставляет поэта, но во многих стихах
актуализирована ситуация смерти России («После смерти Родины власть чужая в
силе»). Лирическая героиня, униженная и бесправная в нынешнем отечестве,
ощущает себя гражданкой «Родины небесной — Вечной России» («После смерти...»).
Одно из самых сильных стихотворений Карташёвой открывается трагической
метафорой: «Моя могила — Родина моя». Замученный, убитый, исчезнувший с лица
земли, некогда великий народ существует уже в какой-то иной, метафизической
реальности: «Мы после смерти стали крепче стали...» (С.109).
Личный комфорт, душевный покой, чувственные удовольствия приносятся лирической
героиней в жертву высшим идеалам. Карташёва утверждает святость венчанного
брака, принимая супруга как «единственного, данного на век» и оглядываясь на
пройденный вместе путь, когда «все пережито — радости, невзгоды... / Все так же
чист венчальный мой покров» («Не каждая на век за мужа выйдет...»). Тем не
менее стремление хранить заповеди христианской веры сопрягается с живыми
движениями человеческой души, иногда страстными и греховными, которым героиня
Карташёвой то противостоит («Четки тихонько возьму / Нет, я не выйду к нему» —
«Ветер с твоей стороны...». С.587), то готова безвольно подчиниться. Многие
стихи овеяны грустью и тоской по несбывшемуся, Карташёва вспоминает тайные
влюбленности, несостоявшиеся «романы», перешедшие в «романсы». Порой лирическая
героиня Карташёвой признается: «Золотое кольцо ношу, / Хоть я счастлива не по
любви» (С. 663), и сквозь внешнюю бесстрастность прорывается сдержанный стон:
«Пусти меня! Забыть наш мертвый брак... Святая скука и могильный мрак /
Домашний быт, незначащие речи» (С.515). Иногда она предстает лукаво-остроумной,
гордой девушкой — кавалер покинул фигуристку ради хоккея и тут же слышит
приговор: «Я это все тебе зачту / Моих коньков дамасской сталью: / Я подвожу по
льду черту / И подпись с росчерками ставлю!» (С.668).
В «огнеопальной» поэзии Карташёва есть и стихи, наполненные чистой радостью
бытия («Морозный скрип походки быстрой...», С.124) и тихие, умиротворенные
картины природы («Радость лета. Сладость меда. / Зной цветы раззолотил»). В них
нередко оживают лермонтовские образы и настроения: «Когда моей душе дано
прозренье, / Когда светло струится благодать...» (С.578), «Полуночи окно.
Звезда. Печаль» (С.243) и др. Миро-сознание поэтессы отчетливо теоцентрично:
просветленные душевные состояния связаны, как правило, с переживанием
православных праздников, созерцанием святынь, а красота тварного бытия
побуждает героиню к благодарной молитве Творцу.
Свое творчество Карташёва определяет как служение — «нести людям простое
православное слово», «открывать мир Божьего чуда, молитвы и радости
православной веры» (Православная Русь. 2002. №9. С.11), суть его выражена
Карташёва в поэтических строках: «Я так жалею бедных и безгласных, / Я так
жалею темных и скупых. / Дай силы, Господи, в словах Твоих прекрасных / Согреть
замученные души их» («Когда моей душе дано прозренье...»). Мощная экспрессия
стихов Карташёвой сочетается с песенным началом («русская певунья с негромким,
но чистым голосом» — Тростников В. Н.— С.6). Многие стихотворения Карташёвой
переложены на музыку: романсы Ю. и Е.Клепаловых, песни В.Филатовой,
Ю.Звездного, В.Захарченко, А.Дудника.
Карташёва перевела с немецкого стихи баронессы Матильды фон Визендок
(возлюбленной Р.Вагнера); автор нескольких рассказов и эссе («Родное», «Смелей,
Алеша, смелей!», «Не забывай: мы — русские!» и др.), главной темой которых
является бытие православного человека в совр. мире.
Карташёва — член правления Международного фонда славянской письменности и
культуры, Православной Русской академии, центрального совета движения «Россия
Православная», член бюро московского отделения СП России. Лауреат премий
журнала «Наш современник» (1991), «Москва» (1996), удостоена Пушкинской медали
(1999), медалей Государя Императора Николая II Александровича (2002) и «За
гражданское мужество».
Соч.:
Чистый образ: Книга стихотворений. М., 1992;
Имперские розы: стихотворения. М., 1996;
Вместо собственного некролога: Почти святочный рассказ // Литературный
Зеленоград. М., 1997;
Великая княжна Мария // Русский паломник. 1997. №15;
Любовь к Родине — она природна // Сельская жизнь. 1998. №45. 18 апр;
День чудесный! Русский дом в Малинниках // Сельская жизнь. 1999. №36. 14 мая;
Порфира и Виссон: Лирика. М., 2000;
Отцы // Русский вестник. 2001. №29-30;
Слава России!: Стихи. М., 2001.
Лит.:
Хочется пастырей видеть героями: Интервью с поэтессой // Встреча. М., 1997. №2;
Нина Карташева: «Злу всегда дам сдачи» / беседовал с поэтессой Е.Прошин //
Сельская жизнь. 2002. №16. 7-13 марта;
Хомицкий П. Моя поэзия — судьба // Соборная весть. СПб. 2001. №22. Нояб.;
Душа не может быть атеисткой... / беседовала с поэтессой А.Рохлина // Община
XXI век. 2003. №5(30);
Тростников В.И. Русская певунья // Карташева Н. Слава России! М., 2001. С.3-8;
Беседа с православной поэтессой Ниной Карташевой // Православная Русь.
Джорданвилль. 2002. №9. 1/14 мая. С.10-13.
А.М.Любомудров
Оглавление | Все источники