Пелевин Виктор Олегович [22.09.1962]
Пелевин Виктор Олегович
[22.9.1962, Москва]
— прозаик.
Родился в семье военного. Окончил школу, по собственному признанию, «почти с золотой медалью».
В 1989 окончил Московский энергетический институт, учился в аспирантуре и Литературном институте им. М.Горького на вечернем отделении. Посещал семинар известного в 1970-80-е критика М.Лобанова. Разочаровавшись в системе преподавания, Пелевин после 1-го курса перестал ходить на занятия. Работал инженером, журналистом. В жизни любит розыгрыши, мистификации, дает интервью, в которых путает даты (так, к примеру, дату своего рождения он избирательно обозначает то 1962, то 1967) и заставляет собеседника принимать участие в создании легенд и мифов о своей жизни и творчестве. Живет в Москве.
Самый известный писатель своего поколения, кумир молодежи 1990-х, Пелевин опубликовал свой первый рассказ в 1986 в журнале «Знание — сила». Рассказ «Водонапорная башня» был признан одним из лучших на IX Всесоюзном совещании молодых писателей и опубликован в альм. «Истоки» (1990). С конца 1980-х начинает активно печатать рассказы в журналах и сборниках, распространять их компьютерные версии. Первый сборник рассказов Пелевина «Синий фонарь» (1991) получает в 1992 премию Малый Букер.
Сначала критика прозу Пелевина обозначала как «фантастическую», потом, после выхода в свет повести «Омон Ра» (1992), стала относить творчество Пелевина к соц-арту, затем его причислили к постмодернистам, а потом охарактеризовали как «классического русского постмодерниста» (С.Корнев).
Споры о творчестве Пелевин не прекращаются до настоящего времени — они касаются и проблематики его произведений, оригинальной и допускающей многовариантную трактовку поэтики, нарушающей все горизонты ожидания читателя, и технологии его популярности, в поле которой оказываются представители разных возрастных, социальных и профессиональных групп.
Разброс критических трактовок феномена Пелевина поразительно разнообразен. Так, его творчество оценивали как «систему текстов-клипов», написанных писателем, «нетвердо знающим русский язык» (А.Слаповский), его прозу называли «турбо» реалистической, главным героем которой, по мнению критика, является «живой мертвец», а реальность конструируется «из кусков собственных, порой довольно смелых, чаще довольно вялых придумок» (П.Басинский). Творчество Пелевина — «очень интересный пример практически полного совмещения увеличительного стекла и зеркала, направленных в разные стороны» (Р.Арбитман). «Тексты Пелевина спокойно встраиваются в ряд великих, значительных и просто приметных произведений». (И.Роднянская). «В Пелевине вообще есть что-то варварски-свежее, как в рекламных роликах о жвачках и прокладках, где юноши и девицы с изумлением обнаруживают, какие они вкусные и тоненькие» (П.Басинский). Именно П.Басинский оценил прозу Пелевина в классических рамках литературы XIX в.: по его мнению, это смешение традиций Чернышевского и Булгарина, своеобразная «массовая культура», прикрытая некоторым слоем интеллектуального вещества. «Интеллектуальной попсой» называет эту прозу А.Архангельский. В том же духе классифицировал прозу Пелевина и А.Немзер, который представляет ее как коллаж популярных анекдотов с игрой в философичность, присущей инфантильному поколению подростков конца XX в. Роман «Generation "П"» Пелевина один из критиков расценивает как «смесь из банальностей, нехитрых ребусов и плагиата...» (М.Золотоносов). Другой критик сожалеет, что в прозе Пелевина отсутствует традиционный для русской литературы психологизм и этический пафос (Л.Пирогов).
Многие, писавшие о творчестве Пелевина, воспринимают его прозу как чисто постмодернистскую: хаотичную, насыщенную разными эстетическими и массовыми слоями, игрой с цитатами, с читателем, начиненную смысловой невнятицей, эпатажем, этическим плюрализмом, эзотерической абракадаброй, антихристианскими мотивами и т.д.
С.Корнев писал о двойственности писателя. На первый взгляд он — писатель-постмодернист, работает на «грани стеба», «когда не ясно, говорят ли это всерьез или это издевательство, пародия или даже пародия на пародию». Читатель должен сам сделать выбор, включить свои интеллектуальные способности и эмоциональные силы. Корнев говорил о своеобразном «шизоидном сознании», расщепляющем любые идеи, обломки которых могут спокойно существовать и перетекать из одного состояния в другое. Но постмодернистское сознание, являясь лоскутным и хаотичным, не составляет приметы художественного мира Пелевина. Он заменяет это разорванное сознание той «Пустотой», из которой формируется собственный «Другой» (хороший человек), противостоящий пошлой жизни социума. Корнев называет Пелевина «пострефлективным постмодернистом», объявляя его предшественниками писателя Вен.Ерофеева и музыканта С.Курехина.
Однако мнение критиков мало интересует писателя. В 1997 на виртуальной конференции в Интернете Пелевин сказал: «Мнение критиков... От них сложно ожидать каких-то искренних чувств. Они похожи на египетских плакальщиц, чьи слезы оплачены. И плачут вполсилы как-то».
В 1996 вышли в свет две вещи писателя — «Бубен верхнего мира» и «Бубен нижнего мира», в которых рассматривается версия «воскрешения мертвых», которые, соединяясь с живыми, могут осуществлять свои невыполнимые в другой жизни желания. Старая шаманка стирает границу миров, позволяет вырваться человеческому сознанию из обжитого и знакомого, но иллюзорного пространства в иные трансцендентные дали.
В романе «Жизнь насекомых» (1997) эта идея легкого перехода из одного мира в другой воплощается через особую трансформацию человека, который незаметно для себя и окружающих превращается в жуков, комаров, светлячков и других насекомых. Виртуозно описываемый писателем момент перехода из одного состояния в другое, когда читатель не совсем понимает, о ком идет речь в данном фрагменте текста, окрашен беспощадным сатирическим тоном.
Роман «Чапаев и Пустота» (1996), вышедший отдельным изданием, как и все др. произведения Пелевин в издательстве «Вагриус», принес популярность писателю и сделал его имя культовым. Герои советских анекдотов о Чапаеве-командире, Анке-пулеметчице и адъютанте Чапаева — Петьке, иллюзорные, мифические персонажи, приобретают в этом романе новые, но также иллюзорные и мифические облики. Чапаев становится аристократом, мистиком, рассуждающем о философии буддизма, Анка — женщиной-вамп из Серебряного века, а Петька представляет собой чекиста с замашками аристократа и наркомана. Но эти персонажи, как и многие другие, являются шизоидным и наркотическим бредом тех, которые находятся в психиатрической лечебнице. Из романа исчезает герой с индивидуальной характеристикой и определенным физическим обликом, он постоянно преображается и бежит от самого себя. (Символом этого бегущего персонажа является поезд в повести «Желтая стрела», 1993, а его вагоны олицетворяют взрывоопасные тайники сознания.) А бежит герой, как подметил А.Закурен ко, по разным идеям, темам, известным философским цитатам (вот один характерный пример: «Что меня всегда поражало... так это звездное небо под ногами и Иммануил Кант внутри нас»), произведениям, песням, анекдотам, сериалам, знакам и меткам массовой культуры, в которую преображаются все признаки реальности. «Я в себе давно изжил классификатора реальности», — говорил сам автор при разговоре с читателями. Целью бегства персонажа является Внутренняя Монголия, что обозначает «место, откуда приходит помощь». И «место внутри того, кто видит пустоту». По этому поводу сам Пелевин заявлял: «Это очень хороший процесс — потеря координат. Потому что, в конце концов, человек приходит к тому, что единственная система координат — это он сам. Потому что, если он движется в другой системе координат, он сможет встретиться сам с собой».
Критики отмечали в романе буддистскую символику (А.Закуренко), воспитательное начало (К.Степанян), «суверенную внутреннюю территорию», которой нет у постмодернистов (С.Корнев), «попытку выявления особенностей трансформации национального архетипа, осуществляемую посредством шизоанализа и сопутствующего ему "рассеивания" субъекта». (И.Скоропанова). Обзор критических материалов об этом романе дан в объективной статье Н.И.Шелковой (Русская словесность. 2002. №3. С.43-51.)
Роман «Generation "П"» вышел в свет в 1999. Автор посвятил это произведение отсутствующему в русской жизни явлению — «памяти среднего класса». Сюжет связан с авантюрными приключениями некоего Вавилена Татарского, окончившего Литературный институт и делающего карьеру в рекламном бизнесе. Этот рекламный бизнес «демонизирован» в книге Пелевина, он творит собственную виртуальную реальность (политическую, социальную, эстетическую, этическую), которую простой человек и принимает за настоящее бытие. Эта виртуальная реальность создается программистами, которые являются членами какой-то тайной коррумпированной и криминализированной организации, главой которой на какое-то время становится Вавилен.
Согласно концепции Пелевин вся российская жизнь виртуальна, придумана, воссоздана путем компьютерной анимации подобно тому, как это воплотил Оруэлл в романе «1984» (об этом писал М.Золотоносов). Как отмечал др. критик, «роман Пелевина как бы сканирует историю поколения, которое делало девяностые и делалось ими, переведя его из реального измерения в режим виртуального симулирования» (Д.Голынко-Вольфсон). Среди многочисленных интерпретаций названия этого поколения (и произведения), предпринятых критиками, читателями и поклонниками Пелевина, преобладают два — «поколение Пепси» и «поколение Пелевина». Сам Пелевин говорит о том, что в языке «идет переназначение понятий с целью придать им иной психологический и социальный статус».
Придуманное Пелевиным название поколения 30-летних, по мнению Д.Голынко-Вольфсона, является перифразом двух известных вещей — романа Д.Коупленда «Generation "X"» и фильма Г.Аракки «DOOM Generation». Тайна этого поколения обнаруживается у Пелевина «в клиповом монтаже постсоветской реальности, в ее рекламно-дезинформационной ауре».
Мнения рецензентов и этого романа оказались диаметрально противоположными. Как уверенно утверждает М.Золотоносов, Пелевин «давно и не без успеха дурит читателя, поскольку писателя Пелевина нет, а то, что есть, является генератором блефа, плагиатором, подбирателем чужих идей». Д.Голынко-Вольфсон считает, что «новый роман Пелевина — блистательный жест социальной диагностики в столь же блистательной оболочке медиально романной матрицы. Пелевин с точностью до миллиметра шагает в ногу со временем...». И.Скоропанова, пытаясь объективно оценить произведение, говорит о том, что роман Пелевина «выявляет роль телеимперии в создании симулякров-подделок, отменяющих реальность, и апофатической антропологии, отменяющей человека». Нельзя не отметить, что произведения Пелевина вызваны к жизни общественно-политическими, экономическими и социальными событиями, происходящими в постсоветской России: развенчиванием мифов тоталитарного государства, увлечением массового сознания эзотерическими религиозными течениями, дискуссиями о роли СМИ и рекламы в общественном сознании.
Размышляя о роли и значении творчества Пелевина в современном общественно-культурном сознании, С.Корнев отмечал: «Западников не устраивает его скептическое отношение к ценностям Запада, к идеалу сытого буржуа. Патриоты-почвенники не приемлют его "мистический индивидуализм" и иронично отстраненное отношение к социальной реальности. "Творческая интеллигенция" не может простить ему внезапный успех и популярность. "Постмодернистам" и циникам не нравится его вполне серьезное, искреннее отношение к трансцендентым ценностям и экзистенциальным вопросам. Приверженцев православия возмущают его эксперименты с экзотическими религиозными доктринами. Защитники отечественного культурного наследия не могут смириться с тем, что он относится к нему свободно и творчески, пытаясь его оживить и встроить в контекст эпохи» (Блюстители дихотомий. 1999. Электронная версия журнала «MNA4E».) Однако популярность писателя заметна не только в среде интеллектуального «виртуального класса», но и среди молодежи и др. слоев населения России.
Произведения Пелевина переведены на английский, французский, норвежский, немецкий, голландский, японский, корейский и другие языки. В 1998 журнал «New Yorker» назвал его в числе 6 лучших молодых писателей Европы. Книга Пелевина «ДПП (NN)» («Диалектика Переходного Периода из Ниоткуда в Никуда») (2003) была выдвинута на премию «Национальный бестселлер» и получила большинство голосов членов жюри. Но на церемонию вручения премии Пелевин не явился (Литературная газета. 2004. №23. С.6).
В 2004 появляется в печати роман «Священная книга оборотня».
Соч.:
СС: в 3 т. М., 1999;
Синий фонарь: сб. рассказов. М., 1991;
Омон Ра // Знамя. 1992. №5;
Бубен верхнего мира // Октябрь. 1993. №2;
Желтая стрела // Новый мир. 1993. №7;
Жизнь насекомых // Новый мир. 1993. №4;
Чапаев и Пустота // Знамя. 1996. № 4, 5;
Жизнь насекомых: романы / предисл. В.Курицына. М., 1998;
Чапаев и Пустота: роман. М., 1998;
Желтая стрела: повести. М., 1998;
«Generation "П"». М., 1999;
Икстлан-Петушки [Сравнительный анализ произведений К.Кастанеды «Путешествие в Икстлан» и Вен.Ерофеева «Москва-Петушки»] // Независимая газета. 1993. 20 янв.;
Джон Фаулз и трагедия русского либерализма // Независимая газета. 1993. 20 янв.;
Имена олигархов на карте родины // Новая газета. 1998. №41. 19 окт.
Лит.:
Арбитман Р. Предводитель серебристых шариков: альтернативы Виктора Пелевина // Литературная газета. 1993. №28. 14 июля;
Золотоносов М. Ленивые вареники // Московские новости. 1993. №46;
Басинский П. Убогие таланты // Литературная газета. 1993. 21 июля;
Ермолин Б. Зона премиабельности // Континент. №79. (1994. №1);
Генис А. Виктор Пелевин: границы и метаморфозы // Знамя. 1995. №12;
Быков Д. Вот придет Букер // Октябрь. 1995. №1;
Арбитман Р. В.Пелевин. «Чапаев и Пустота» // Урал. 1996. № 5, 6;
Кузнецов С. Самый модный писатель // Огонек. 1996. №35;
Бавильский Д. Сон во сне // Октябрь. 1996. №12;
Курицын В. Великие мифы и скромные деконструкции // Октябрь. 1996. №8;
Курицын В. Текст пулемета // Независимая газета. 1996. 20 июня;
Роднянская И. «И к ней безумная любовь...» // Новый мир. 1996. №9;
Иванова Н. Поэт, гражданин и пустота // Знамя. 1997. №5;
Басинский Л. Новейшие беллетристы. Виктор Пелевин и Алексей Варламов: не правда ли, крайности сходятся? // Литературная газета. 1997. 4 июня;
Генис А. Беседа десятая: поле чудес. Виктор Пелевин // Звезда. 1997. №12;
Корнев С. Столкновение пустот: может ли постмодернизм быть русским и классическим? (Об одной авантюре Виктора Пелевина) // Новое литературное обозрение. 1997. №28;
Закуренко А. Искомая пустота // Литературное обозрение. 1998. №3;
Немзер А. В каком году — рассчитывай // Знамя. 1998. №5;
Золотоносов М. Виктор Пелевин.«Generation "П"» // Новая русская книга. 1999. №1;
Голынко-Вольфсон Д. Виктор Пелевин. «Generation "П"» // Новая русская книга. 1999. №1;
Быков Д. Шестипалый затворник. Как Виктор Пелевин сделал целое поколение // 24 часа. 1999. №35;
Роднянская И. Этот мирпридуман не нами // Новый мир. 1999. №8;
Генис А.Машина вычитания: Виктор Пелевин составил новый роман // Общая газета. 1999. №16;
Басинский П. Синдром Пелевина: «Новый писатель» — старый, как мир // Литературная газета. 1999. №45;
Пирогов Л. Синдром Пелевина - 2 // Литературная газета. 1999. №48;
Немзер А. «Generation "П"» какзеркало отечественного инфантилизма // Время МН. 1999. 26 марта;
Шкловский Б. ПП, или Победитель Пелевин // Новое литературное обозрение. 2000. №41;
Шелкова Н.В. Пелевин. «Чапаев и Пустота». Обзор критических материалов // Русская словесность. 2002. №3;
Переяслов Н. «Новый Пелевин» // Литературная газета. 2005. №5. 9-15 февр.;
Казначеев С. Старая, старая сказка // Литературная газета. 2005. №5. 9-15 февр..
Т.М.Вахитова
Оглавление | Все источники