Зощенко Михаил Михайлович [09.08.1894-22.07.1958]
Зощенко Михаил Михайлович
[28.7(9.8).1894, Петербург - 22.7.1958, Ленинград; похоронен в Сестрорецке]
— прозаик, драматург.
Родился в семье художника.
В 1913 после окончания гимназии поступил в Петербургский университет на юридический факультет. Не окончив курса, он отправился на фронт начавшейся Первой мировой войны добровольцем; участвовал в боях, отличаясь храбростью и отвагой, за что удостоен пяти орденов; командовал батальоном; был трижды ранен, отравлен газами, окончил войну в чине штабс-капитана. Впоследствии опыт военных лет, знание солдатской и офицерской среды так или иначе отражались в его произведениях, в т.ч. в первой книге «Рассказы Назара Ильича, господина Синебрюхова». После Февральской революции служил в Петрограде в должности коменданта Главного почтамта и телеграфа, а с июля 1918 — в пограничной охране в Стрельне и Кронштадте, но вскоре перевелся в действующую армию и воевал против белых под Нарвой и Ямбургом. Последствия ранений, однако, давали себя чувствовать. Кроме того, приходилось постоянно искать заработок. Зощенко переменил несколько должностей, перепробовав разные профессии, что так и не дало какой-либо бытовой устроенности и покоя, но зато обогатило массой знаний и жизненных наблюдений. Он был свидетелем крутого переворота, свершившегося после революции в сфере общественной морали, его болезненно поражала и уязвляла живучесть мещанства, способного мимикрировать и самовозрождаться; в то же время Зощенко не мог не видеть и подлинных страданий т.н. «маленького человека».
С 1920 Зощенко занялся литературной работой. Именно в литературе он видел свое настоящее призвание.
Среди множества существовавших в те годы литературных групп Зощенко привлекла группа-студия «Серапионовы братья», образовавшаяся в начале 1921. В группу входили К.Федин, Вс.Иванов, М.Слонимский, В.Каверин, Л.Лунц, Н.Никитин, И.Груздев, Е.Полонская. В своих декларациях, как правило, расходившихся с их художественной практикой, эти начинающие писатели делали упор на том, что литература должна прежде всего быть искусством и не подчинять свои искания и формы общественно-политическим интересам. Отшельник Серапион, герой одной из новелл Т.Гофмана, ушедший от мира, чтобы познать тайны духовной жизни личности, в этом отношении был им близок, и они демонстративно подчеркивали свою аполитичность. Кроме того, Т.Гофман привлекал антимещанской направленностью своего творчества, «серапионы» ценили в нем непримиримого врага филистерства и обывательщины.
Зощенко пришел в эту группу, прежде всего потому, что она была студией, где учились друг у друга литературному мастерству. Антимещанская направленность молодых энтузиастов также была ему, в скором будущем сатирику и обличителю обывательщины, близка и понятна. У Зощенко к тому времени уже сложились достаточно определенные и твердые взгляды на литературу. Он был приверженцем реалистических литературных традиций. Об этом свидетельствует замысел Зощенко написать своего рода монографию о литературе конца XIX — начала XX вв. Судя по обнаруженному в архиве писателя плану книги, Зощенко смотрел на литературу эпохи, названной впоследствии Серебряным веком или русским Ренессансом, хмуро и раздраженно — как на некое буржуазное разложение с элементами «реставрации дворянской литературы». В своих оценках он был односторонен и даже явно грешил вульгарным социологизмом. Руководитель студии К.Чуковский тактично указывал на эти «крайности», внимательно читая все его первые сочинения. Зощенко делал исключение в своих негативных оценках едва ли не всей литературы первых двух десятилетий XX в. лишь для М.Горького, А.Блока и Вл.Маяковского. Он стоял за жизнеутверждающее искусство, показывающее гармоничного, сильного и красивого человека, пронизанного светлым мироощущением. Его обращение к сатире, к юмористическим рассказам было продиктовано необходимостью борьбы за такого человека. Разоблачение мещанства, пошлости, скудоумия, духовной нищеты стало главной целью его творчества. Идеология новой эпохи, которой противостояло новоявленное мещанство и обывательский быт, очень импонировала ему именно требованием оптимизма, повышенной жизнедеятельности во имя осуществления светлых идеалов.
Зощенко — художник глубокий, со сложными философско-эстетическими исканиями, человек с драматической судьбой. Драматизм писателя заключался в том, что его «личная эстетика», сложившаяся в ранней молодости, почти «без зазора вписывалась» в эстетику (в т.ч. официальную) новой советской литературы и в общих, основных своих чертах совпадала с тем, что было затем названо социалистическим реализмом. В этом смысле Зощенко можно назвать писателем вполне ортодоксальным. Драма Зощенко началась тогда, когда сатира была объявлена явлением чуждым и ненужным в советском искусстве. Однако основной массив новеллистического творчества, относящийся к 1920-м, вызывал исключительно благоприятную реакцию со стороны поистине миллионного читателя, по праву считавшего его классиком юмористической литературы.
Первая книга Зощенко «Рассказы Назара Ильича, господина Синебрюхова» (1922) представляла собою сборник юмористических новелл, где все персонажи — мещане, пытающиеся приспособиться к новым условиям существования. Комическая несообразность их претензий, духовная нищета выступают в смешных, уродливых и курьезных ситуациях. Важнейшей фигурой во всех юмористических и сатирических новеллах, составивших эту книгу и все последующие, является рассказчик, сама речь которого, косноязычная, переполненная уличным жаргоном, канцеляризмами и грамматическими нелепостями, разоблачает и его самого, и тех, о ком он рассказывает. Эта маска простодушного, невежественного рассказчика была создана Зощенко поистине с великим искусством. Юмор Зощенко заключал, однако, в своей глубине сострадание к т.н. «маленькому человеку», растерявшемуся в годы великой ломки социальных и человеческих отношений. Этой внутренней боли обычно у Зощенко не видели, отдавая должную восхищенную дань блеску юмористических ситуаций, выразительности речевых характеристик — словом, в основном юмору положений. В таком непонимании тоже состояла драма Зощенко.
В воспоминаниях современников сохранились свидетельства о том, что публику нередко озадачивало несовпадение читательского образа «веселого Зощенко» с его реальным обликом: зрители и слушатели, видя знаменитого юмориста на эстраде, нередко бывали поражены его странной безулыбчивостью и «неуместной» грустью даже тогда, когда он читал самые смешные из своих рассказов. Порою и Зощенко удивлялся смеху своих слушателей. По воспоминаниям М.Слонимского, Дм.Молдавского и др., Зощенко порою был свойствен настоящий ужас при созерцании трагикомических и иных сторон нэповской действительности. Внутренняя драматичность рассказов писателя, не почувствованная в 1920-е ни читателями, ни критикой, более выпукло и едва ли не обнаженно проявлялась в его повестях. В первый большой сборник писателя «Веселая жизнь» (1924) наряду с рассказами включены повести «Коза», «Аполлон и Тамара», «Мудрость», «Люди», в книгу «О чем пел соловей» (1927) вошли повести «Страшная ночь», «О чем пел соловей», они же потом появились в сб. «Нервные люди» (1928). Эти произведения вошли в историю литературы под общим названием «Сентиментальные повести». В них те же проблемы, что и в рассказах, в т.ч. и главнейшая для Зощенко проблема маленького, простого человека, но в повестях он изображал не социальные низы, а, по его словам, «средний интеллигентский тип».
В повестях на первом плане было, по признанию самого писателя, «больше литературных традиций». Из «литературных традиций» критика неизменно выделяла гоголевскую, но при этом имелся в виду Гоголь «Вечеров на хуторе близ Диканьки» и др. произведений, где видна смеховая избыточность и еще нет намека на знаменитый «смех сквозь слезы». Говорилось также, в связи с Гоголем, что Зощенко, безусловно, использовал сказовую манеру великого писателя. Это справедливо, но односторонне, ибо, как уже сказано, «веселый Зощенко» порою испытывал настоящий ужас перед окружающей его действительностью. В повестях Зощенко, особенно в знаменитой «Козе», да и в других, при внимательном прочтении весьма заметен этот «ужас». И чем дальше к концу 1920-х, тем быстрее начинает исчезать из произведений Зощенко «смеховая избыточность» и вместо смеющегося Гоголя вдруг проявляется лик Гоголя страдающего, сомневающегося в необходимости своего искусства и в достижении идеала. Есть основания сравнивать Зощенко конца 1920-х и, в особенности, 1930-х с Гоголем больным, мятущимся, зашедшим в смертный тупик второго тома «Мертвых душ». Этому способствовали и мучившие Зощенко нервные расстройства, которыми он страдал с давних лет.
В известной степени можно сказать, что подобно своему великому предшественнику Зощенко вступил на драматичный и безысходный в тогдашних условиях путь поисков и обретений «живых душ». К этому его понудили участившиеся обвинения в очернении действительности, а также возобладавшая тогда в критике официальная точка зрения о ненужности сатиры и колкого юмора в социалистическом обществе, что необходимо даже в сатире показывать положительные явления. Сатира должна быть «положительной», а герой непременно оптимистичным. Зощенко внутренне готов был согласиться с подобными требованиями, ведь он всегда стоял за жизнеутверждающее искусство и его «личная идеология» никогда заметно не расходилась с официальной доктриной «социалистического реализма».
В 1935 он закончил «Голубую книгу», представляющую цикл рассказов, распадающийся на 5 частей: «Деньги», «Любовь», «Коварство», «Неудачи», «Удивительные события». В книге наряду с рассказами о современности есть и новеллы исторического характера, которые, по замыслу Зощенко, должны были показать, как деньги, корыстолюбие и др. пороки, свойственные людям «старого мира», калечили человеческие души. Замысел был подсказан Горьким, и Зощенко, следуя его советам, старался показать, что социалистическая эпоха представляет собою торжество светлых идеалов и конец старых предрассудков, победу добра над вековечным злом.
В «Голубой книге» он собрал, помимо новых, рассказы 1920-х, но только те из них, что выглядели как можно безобиднее и «водевильнее», во всяком случае, светло и весело — без всяких «заплаканных глаз» и смеха «сквозь слезы». В тех случаях, когда какой-либо рассказ, предназначенный для «Голубой книги», был ему дорог, но не обладал достаточной степенью оптимизма, Зощенко его соответствующим образом редактировал — убирал отдельные, «компрометирующие» концовки и т.п. Рассказам 1920-х, включенным в книгу, в т.ч. и самым знаменитым, которые вся страна знала чуть ли не наизусть, особенно в этом отношении не повезло. «Голубую книгу» он считал своей победой (примерно так же отнеслась к ней и критика), но на самом деле это можно было считать поражением.
Одновременно с «Голубой книгой» Зощенко писал повести: «История одной жизни», «Черный принц», «Керенский», «Шестая повесть Белкина», «Возмездие», «Тарас Шевченко». Это была хорошая, добротная беллетристика, свидетельствующая о новых гранях таланта писателя, но большого читательского успеха они Зощенко не принесли. Параллельно с «Голубой книгой» и названными произведениями писатель работал над повестями «Возвращенная молодость» и «Перед восходом солнца». Они внутренне тесно связаны с «Голубой книгой». Писатель, страдавший издавна, едва ли не с юности, душевным разладом, приводившим к длительным депрессиям, меланхолии и отчаянию, решил сублимировать свою боль в исповедально-отстраненное слово и таким образом освободиться от нее. Он внимательно прослеживает истоки своего недуга, спускаясь постепенно к началу жизни, к душевным травмам в младенчестве. Здесь он опирался на учение И.П.Павлова, который, кстати, высоко оценил «Возвращенную молодость», а также на 3.Фрейда. Как показывают дневниковые записи, Зощенко с юности интересовался сочинениями Фр.Ницше, особенно учением о «сильном человеке», о примате воли, его ожесточенной борьбой с собственной болезнью; именно последнее обстоятельство было, по-видимому, наиболее близким и привлекательным для Зощенко.
Повесть «Перед восходом солнца» он опубликовал во время Великой Отечественной войны, полагая, что культ разума и человечности, пронизывающий произведение, особенно необходим воюющему народу. Однако партийная печать резко осудила повесть, увидев в ней мелочное самокопание в тайниках души и отстраненность от современности. Повесть была опубликована под названием «Повесть о разуме» много лет спустя (1972), уже после смерти писателя. Резкая критика повести была лишь началом яростной травли художника.
В 1946 в известном постановлении ЦК ВКП(б) «О журналах "Звезда" и "Ленинград"» он был назван пошляком и врагом советской литературы.
Зощенко писал не только прозу, он — автор около двух десятков пьес: «Уважаемый товарищ» (1930), «Преступление и наказание» (1933), «Опавшие листья» (1941), «Под липами Берлина» (совместно с Е.Шварцем, 1941), «Солдатское счастье» (1942), «Пусть неудачник плачет» (1943), «Парусиновый портфель» (1944), «Очень приятно» (1945). Ему принадлежат также переводы: «За спичками» и «Воскресший из мертвых» М.Лассилы, «От Карелии до Карпат» А.Тимонена, «Повесть о колхозном плотнике Саж» М.Цагарева.
Лучшая часть обширного наследия Зощенко, в особенности его юмористическая и сатирическая новеллистика, принадлежит к литературной классике.
Соч.:
СС: Т. 1-6. М., 1929-31;
Письма к писателю. Л., 1929;
Рассказы, фельетоны, повести. М., 1958;
Рассказы, фельетоны, комедии: Неизданные произведения. Л., 1963;
Сочинения в 3 т. Л., 1986-87;
Лицо и маска Михаила Зощенко / сост. и публ. Ю.В.Томашевского. М., 1994;
Избранное. М.; 1998;
СС: в 4 т. М., 2002.
Лит.:
Михаил Зощенко: Статьи и материалы. Л., 1928;
Ершов Л. Из истории советской сатиры: М. Зощенко и сатирическая проза 20-40-х гг. Л., 1973;
Молдавский Дм. Михаил Зощенко: Очерк творчества. Л., 1977;
Старков А. Юмор Зощенко. М., 1974;
Чудакова М. Поэтика Михаила Зощенко. М., 1979;
Сарнов Б. Пришествие капитана Лебядкина (Случай Зощенко). М., 1993;
Михаил Зощенко: Материалы к творческой биографии. Кн. 1-3. СПб., 1997-2002.
А.И.Павловский
Оглавление | Все источники