Моравская Мария Людвиговна [12.01.1890-26.06.1947]
Моравская Мария Людвиговна
[31.12.1889 (12.1.1890), Варшава — 26.6.1947, Майами, США]
— поэтесса.
Биографические сведения о Моравской почти не сохранились. Первые стихи
Моравской появились в Петербурге в начале 1910-х (журналы «Гиперборей»,
«Заветы»). А.Ахматова, с чьими стихами нередко сравнивали поэзию Моравской,
признавала ее «товарищем по цеху» и с добрым чувством дарила ей свои первые
книги. Так же уважительно к творчеству Моравской относились М.Волошин,
В.Ходасевич, И.Северянин, Саша Черный и многие другие современники.
В стихах Моравской привлекала самостоятельность в выборе тем и в их исполнении.
Весьма распространенная среди поэтов начала XX в. тоска по экзотике у Моравской
была связана с запахом бананов в петербургских лавках, с плакатами пароходных
компаний, картинками на чайных упаковках и почтовыми марками Судана. Поэтесса
мечтала о солнце и ветре, о дальних странствиях, переживала «жизненную
несправедливость» обыденного существования. Для выражения этих чувств она
находила свободный стих с неровными рифмами, немудреные фразы с вкраплением
экзотических слов. Действительность в стихах Моравской присутствовала лишь как
декорация, как второстепенные подробности. Для Моравская движения собственной
души были важнее самых великих событий, она отражала в стихах не то, что
видела, а то, что ей подсказывало биение собственного сердца.
И.Эренбург, одним из первых обративший внимание на поэзию Моравской, писал в
статье «Новые поэтессы» (1913): «Моравская своими первыми стихами волнует нас
как настоящий поэт, и мы ждем ее верных достижений».
К одной из первых книг Моравской «На пристани» (1914) В.Брюсов по просьбе
Р.Иванова-Разумника написал предисловие, оставшееся, впрочем, не
опубликованным. Моравская его не приняла, ответив Брюсову подробной
мотивировкой. «Очень благодарю Вас за то,— писала она Брюсову,— что Вы написали
о моих стихах, но в самом существенном я, к моему большому огорчению, не могу с
Вами согласиться. Жизненная конкретность — это я страстнее всего люблю.
Стремлюсь уйти не от действительности вообще, а лишь от окружающей меня вялой и
блеклой действительности. Книги для меня только паллиатив иной, более
насыщенной жизни. "Выдумывать" себе душу я считаю для поэта преступным.
"События" ставлю, разумеется, выше моих мимолетных чувствований. Таким образом,
Ваше мнение, что я — поэт узколичный, с моей точки зрения — обвинительный
приговор для книжки, а потому мне с крайним сожалением приходится отказаться от
Вашего в общем чрезвычайно ценного для меня предисловия» (цит. по: Богомолов Н.
// Брюсов В. Среди стихов. М., 1990. С.698). Тем не менее после выхода книги
Брюсов в статье «Год русской поэзии» довольно высоко оценил книгу Моравской:
«Подобно г-же Ахматовой г-жа Моравская — поэт резко субъективный, поэт не
внешнего мира, а своей души... Сборник стихотворений г-жи Моравской — как бы
интимный дневник, в котором отдельные поэмы и отдельные строки часто не имеют
художественного значения, но необходимы, как части целого». В том же 1914 вышли
и стихи для детей «Апельсиновые корки» (самая известная книга Моравской), и сб.
«Стихи о войне». Поэтические книги Моравской выходили ив 1915, и в 1916.
Стихи Моравской зачастую оставались образцами прозаического рассказа.
Впечатление прозаичности усугубляла и сама форма стиха, его ритм обыденной
разговорной речи. Но, несмотря ни на что, трудно объяснимое обаяние всегда
исходило от поэтических строк Моравской «Стихи Моравской еще не поднялись к той
грани, за которой начинается поэтическое творчество, но значение их в их
человечности, в житейском содержании, в тех фактах, чувствах и настроениях, о
которых они говорят читателю. Их можно причислить к категории "человеческих
документов". Эти документы не поражают яркостью событий и психологической
сложностью их, они очень ограничены узкими рамками одного сюжета, их
отличительная черта — однообразие,— писал критик Д.Тальников о книге Моравская
«Золушка думает» (1915).— Иногда Моравская доходит до причитаний каких-то, до
унизительной откровенности. Этот мотив приниженности, с которой женщина смотрит
в глаза мужчине, можно найти и в творчестве Анны Ахматовой» (Современный мир.
1916. №1. С.95-97). Выпустив за неполные 3 года 6 оригинальных сборников
стихов, поэтесса умолкла. Созданное ею читалось, переиздавалось, лучшее
неоднократно включалось в различные антологии наряду со стихами А.Ахматовой,
В.Брюсова, А.Блока, К.Бальмонта, Н.Гумилева, О.Мандельштама, М.Цветаевой. Это
были поэтические сборники «Цветы» (1915), «Сад поэтов» (1916), «Весенний салон
поэтов» (1918), но ничего нового из-под пера Моравской читатели не получали.
Последней антологией со стихами Моравской стал вышедший в 1920 в Симферополе
сборник избранных стих, поэтов «Страницы лирики», куда составители включили 3
произведения Моравской.
Последней книгой поэтессы стали переизданные в 1921 Русским издательством в
Берлине ее «Апельсиновые корки».
Книга была прислана для отзыва в журнале «Новая русская книга», в котором
написано о ней: «Одна из лучших книг для детей. Издана тщательно, с рисунками
С.Чехонина» (Новая русская книга. 1922. №2. С.25). Этот же сборник, правда,
существенно сокращенный, был еще раз напечатан при советской власти. В 1928 его
выпустил Госиздат.
Моравская, подобно многим писателям, оказалась в эмиграции.
В 1921 в Берлине начал выходить журнал «Русская книга», одной из основных задач
которого было выяснение судеб русских писателей-эмигрантов. В первом же номере
журнала сообщалось: «Мария Людвиговна Моравская принимает участие в
нью-йоркском "Новом русском слове" и читает в Америке публичные лекции».
А.Дроздов в те же дни писал в статье «Птица, которая бессмертна» (Русская
книга. Берлин, 1921. №2): «Ныне с отрадою отмечаю я воскресение книги здесь, за
границею. Я с отрадой встречаю весть о том, что вот и Юшкевич выбрался из
голодной Одессы, и Моравская объявилась где-то там, в Америке, и Чириков
приехал в Константинополь в трюме какого-то транспорта». Затем о Моравской
забыли, а сама она исчезла с поэтического горизонта.
Конец жизни Моравская провела в Соединенных Штатах. В 1946 она из американского
г.Майами написала И.Эренбургу, которого помнила как молодого поэта,
посвятившего ей в 1915 стихотворение «Слышишь, как воет волчиха...»: «Я, Мария
Моравская, была поэтом в России, а теперь почти разучилась говорить по-русски.
Пишу исключительно по-английски». К письму Моравская приложила свои «старые
листочки»: «Пойми же, хоть жизнь стегает, / Хоть в горле ком, / Что мир шагает,
шагает / Чрез Рубикон. / Блуждая, ища дорогу / Сквозь кровь и мрак. / Должны мы
идти с ним в ногу / За шагом шаг» (РГАЛИ. Ф. 1204).
Через год Моравская не стало.
Соч.:
Апельсиновые корки. СПб., 1914;
На пристани. Пг., 1914;
Стихи о войне. Пг., 1914;
Золушка думает. Пг., 1915;
Прекрасная Польша. Пг., 1915;
Мои стихи. Ревель, 1916.
Лит.:
Эренбург И. Новые поэтессы // Гелиос. Париж. 1913. №2. С.45-46;
Брюсов В. Год русской поэзии // Русская мысль. 1914. №5-7;
Брюсов В. Среди стихов. М., 1990.
В.В.Попов
Оглавление | Все источники