Голенищев-Кутузов Илья Николаевич [25.04.1904-26.04.1969]
Голенищев-Кутузов Илья Николаевич (псевдоним Андрей Прокшин)
[12(25).4.1904, с. Наталино Пензенской губ., позднее Саратовской обл.— 26.4.1969, Москва; похоронен в пос. Переделкино на писательском кладбище]
— поэт, прозаик, литературный критик, переводчик, историк литературы.
Из дворян, правнучатый племянник фельдмаршала М.И.Кутузова. Отец — полковник в отставке, в Гражданской войне не участвовал, эмигрировал с женой и сыном осенью 1920. Детские годы Голенищев-Кутузова прошли в Симферополе, где он учился в гимназии.
В 1921 окончил в Белграде 1-ю русско-сербскую гимназию, затем Белградский университет по специальности романская филология. Университетским учителем был Е.В.Аничков. Последователь сравнительно-исторического метода А.Н.Веселовского, он оказал решающее влияние на научные интересы Голенищев-Кутузов. В то же время, будучи сторонником «реалистического символизма», Аничков воздействовал и на формирование эстетических взглядов Голенищев-Кутузов.
Стихи и рассказы Голенищев-Кутузов начал писать в России. Первые публикации стихов появились в 1923, наиболее серьезные — в сб. «Гамаюн — птица вещая» (Белград, 1924).
В 1925 Голенищев-Кутузов стал членом Союза русских писателей и журналистов Югославии. Стихи студенческих лет обнаружили приверженность Голенищев-Кутузова символистской традиции. В них господствует метафорическое восприятие мира. Вслед за символистами Голенищев-Кутузов использовал латинские и французские заглавия стихов («Nox Sibillina»; «Jardin du Luxembourg»), брал эпиграфы из древних философских и религиозных текстов (стих. «Дубровник. Иезуитская церковь» предшествует эпиграф из И.Лойолы: «Perinde ас cadaver» («Подобно трупу; будь послушен, как труп»). Как и символисты, Голенищев-Кутузов использовал дольник, любил аллитерации.
Летом 1927 в Риме Голенищев-Кутузов познакомился с Вяч.Ивановым. Между ними завязалась переписка. Иванов требовал от Голенищев-Кутузова совершенства формы и протестовал против «недопустимых галлицизмов». Он способствовал тому, что стихи Голенищев-Кутузова появились в журнале «Современные записки». Первая публикация стихов в «Современных записках» (сент. 1929) вызвала интерес в литературных и философских кругах русского Парижа (в окт. Н.А.Бердяев прислал Голенищев-Кутузову приглашение выступить с докладом в Религиозно-философском обществе; в нояб. поэт получил письмо от 3.Н.Гиппиус с приглашением «на наши «воскресенья» и в «Зеленую лампу»). В том же году началась стажировка Голенищев-Кутузова в Высшей школе исторических и филологических наук при Сорбонне.
В 1933 он защитил диссертацию о ранних влияниях итальянской литературы Возрождения на французскую литературу XIV-XV вв. (была издана в Париже).
В 1934 Голенищев-Кутузов вернулся в Белград.
Парижский период был отмечен активной литературной деятельностью. Голенищев-Кутузов выступал с чтением своих стихов. Чаще всего — в литературном обществе «Кочевье», где участвовал и в обсуждении творчества современных писателей: А.М.Ремизова, М.И.Цветаевой, а также В.В.Маяковского — в апр. 1930. Нередко свои выступления Голенищев-Кутузов превращал в критические статьи, которые публиковал в газете «Возрождение». Наиболее охотно новые стихи он читал в группе молодых русских поэтов «Перекресток». В нее входили А.П.Дураков, Ю.Б.Софиев, Ю.К.Терапиано, Е.Л.Таубер. Побывал Голенищев-Кутузов и в «Зеленой лампе»: 15 апр. 1930 вместе с И.А.Буниным, Д.С.Мережковским, Б.К.Зайцевым обсуждал деятельность журнала «Современные записки» и «Числа». Но это был единственный визит, т.к. Голенищев-Кутузов увидел политическую агрессивность и нетерпимость руководителей «Зеленой лампы». Он был согласен со своим другом Дураковым, сказавшим о Гиппиус: «Она все ненавидит, а я все люблю...» («Заповедный круг...». С. 172).
В стихах 1928-31 ключевыми стали метафоры памяти. Поэт слышал «вещие голоса» («Стенания сирого сирокко...») и утверждал: «Прошлое живет во мне» («Колизей»). В 1930 сложился первый (и единственный в жизни Голенищев-Кутузов) сборник стихов — «Память». Иванов в предисловии отметил «свободную многоотзывчивость» музы Голенищев-Кутузова, напевность его стихов и умение отличать память от воспоминаний: «Память укрепляет и растит душу, воспоминания сладкою грустью ее разнеживают...» (Лепта. 1992. № 4. С. 121). Иванов увидел, что особое место в поэзии Голенищев-Кутузова заняла память о России: «Его Россия, изъятая из его поля зрения, стала для него "внутренним опытом", предметом мистической веры и почти потусторонней надежды». Россия, ее «смутный берег» в стихах Голенищев-Кутузова предстали по детским впечатлениям: саратовский и пензенский простор, теплота родной усадьбы: «Древний помещичий сад, / Звук отдаленной свирели. / Тихий в душе аромат / Яблочной прели». Лирический герой Голенищев-Кутузова был убежден: «Торжественную, избранную скудость / Возлюбленных полей / Как позабыть? / К чему иная мудрость? / Иных земель елей!» Черты России он искал и в облике любимой. «Другие видят даль, зеленые моря...», а герой Голенищев-Кутузова — «Лишь мед и золото распущенных волос» («О как обширен мир и как жесток мой плен...», 1932). Другое стих, начиналось строкой «Вокруг волос твоих, янтар-ней меда...» (1932).
В середине 1930-х Голенищев-Кутузов пережил новую «неожиданную весну». И опять в портрете любимой запечатлевал традиционные черты: «Уж золотит невидимый июль / Твоих волос отягощенный колос» («У солнечной стены стоит сосна...», 1936). В письме к Иванову поэт счел нужным сообщить, что невеста «по матери из моих мест» («Заповедный круг...». С. 182).
Поэтическая память Голенищев-Кутузов включала не только «родное», но и «вселенское»: победить «томленье недостойное» ради того, чтобы слушать «спокойное течение светил» («За это одиночество...», 1932). В этом особенно ясно проявилась внутренняя связь эстетики Голенищев-Кутузова с символизмом Вяч.Иванова. Сборник стихов «Память» увидел свет только в 1935. В печати на него откликнулся В.Ф.Ходасевич, с которым Голенищев-Кутузов сблизился в первые парижские месяцы: Ходасевич опекал поэтов группы «Перекресток». Кроме взаимной симпатии, что подтверждает их переписка 1932-36, двух поэтов объединило уважение к культуре символизма и к классической традиции. В рецензии Ходасевич отметил, что поэзия Голенищев-Кутузова «тематически и эмоционально близка старой, преимущественно символистской поэзии...: это близость преемственного, а не эпигонского характера» (Ходасевич В. Книги и люди (Новые стихи) // Возрождение. 1935. 28 марта). Но автор «Европейской ночи» хотел видеть и освобождение «от символистской поэтики». Признаки этого («проще, строже, суше, скупее на слово, чем символисты») он заметил только в нескольких стихах («Заветная песнь», «Офорт», «Меланхолия»).
В авг. 1935 строгую оценку новых стихов (Голенищев-Кутузов готовил вторую книгу) дал Вяч.Иванов: в них «нечто острое, но не до конца пережитое, не могло — или не хотело — определи-тельно (то есть художественно-завершенно) сказаться... вижу более поэтического субстрата, нежели формы...» («Заповедный круг...». С. 179). Иванов советовал подождать с выпуском нового сб.
В 1936 в Париже вышел поэтический альм. «Якорь». Сост. Г.В.Адамович включил 2 стихотворения Голенищев-Кутузова: «Пепел» и «Вокруг волос твоих, янтарней меда...».
В 1937 «Современные записки» (Т.65. С.164) напечатали: «От тебя, как от берега, медленно я отплываю...». На этом завершились публикации Голенищев-Кутузов в русских парижских изданиях. В Белграде он активно выступал как критик.
В 1937 вышла книга статей о русских писателях на сербскохорватском языке.
Вяч.Иванов понимал, что Голенищев-Кутузов переживает переходный этап в своей творческой и «сердечной жизни», и оказал духовную поддержку, посвятив ему стих. «Земля»: «Повсюду гость и чужанин...» (Иванов Вяч. СС. Брюссель, 1979. Т.3. С.508). Увидев стихи в «Современных записках», Голенищев-Кутузов написал Иванову 11 июля 1937: «...в них тема изгнания и тема родины, Ваши и мои, и общерусские» («Заповедный круг...». С.182). Одновременно он сообщал: «Вторую книгу стихов выпущу лишь через несколько лет и, вернее всего, в России, куда меня все сильнее тянет». Более ярко это чувство Голенищев-Кутузов выразил в стихах: «Я больше не в силах скрыться / От страшного зова России» (1938).
1937-38 — поворотные годы в развитии мировоззрения Голенищев-Кутузов; он испытал некоторое влияние евразийской идеологии: строки о заложнике «средь азийских кочевых племен» (1930); о душе, которая внимает звукам «древней песни степной» (1938). Свою роль в этом сыграл и его друг Н.Н.Алексеев, видный деятель евразийского движения (см.: Голенищев-Кутузов И. Русское чудо// Голос Родины. 1969. 1 янв. С.7).
В конце 1930-х в творчестве Голенищев-Кутузов на первый план выдвинулась гражданская тема: стихи о республиканской Испании как о стране, которой «нет нам роднее» («Испания», 1937-38) (РО ГЛМ). Он обращался с гневным словом к эмигрантам, которые «отреклись от родных глубин», он предупреждал их об опасности прожить «до роковых седин / С кличкой иностранца, иноверца» («Эмиграция», 1938). Герой этого стих, хотел «отверженности смыть печать» и был готов на «смерть идти и муку».
В 1938 номер югославского ж. «Смена» со статьей Голенищев-Кутузова о романах «Поднятая целина» и «Пётр Первый» был конфискован полицией. В мае того же года он был арестован «за советскую пропаганду», но ненадолго (Лихачев Д.С.- С.176, 179).
В 1940 Голенищев-Кутузов написал стихотворение «Чапаев». К этому же году относится его обращение в советское посольство в Болгарии с просьбой о гражданстве. Получить его помешала война.
В апр. 1941 г. началась фашистская оккупация. Голенищев-Кутузов вступил в Союз советских патриотов, который был создан в Белграде, и стал членом его ЦК (Тесемников В.А. Российская эмиграция в Югославии (1919-1945 гг.) // Вопросы истории. 1988. №10. С.137).
В 1941 Голенищев-Кутузов написал «Балладу о пяти повешенных»; осенью того же года был арестован за антифашистскую деятельность и заключен в концентрационный лагерь «Баница». Ноябрем 1941 датировано написанное в лагере стих.: «— Что завтра, друг,— расстрел, освобожденье? / А где-то там леса гудят, шумят, /Ив гуле том — борьба, свобода, мщенье». За недостаточностью улик Голенищев-Кутузов был отпущен на свободу, но уволен с работы.
К 1942 относится одно из лучших стих, военных лет «Когда в сердцах настанет тишина...». В нем выражена вера в то, что «отбушуют лживые плакаты», «вернется истинный Орфей / На землю, им покинутую ныне, / И ключ забьет в песках души твоей, / Ключ памяти в отверженной пустыне, / Тогда услышишь сердцем голоса / И музыку созвездий и растений...» (РО ГЛМ).
В 1944 в партизанском отряде, который действовал в Воеводине, Голенищев-Кутузов написал «Вторую хотинскую оду».
В 1945 на американскую атомную бомбардировку японских городов откликнулся стих. «Атомные демоны». Это было философское размышление об ответственности человека при встрече с «демонами в одежде из свинца», смеющимися «над гармонией светил». Голенищев-Кутузов был привержен идеям антропософии, которые вошли в его сознание еще в 1920-е. Утверждение чувства единства человека с духовной основой Вселенной характеризует поэзию Голенищев-Кутузов в целом так же, как утверждение чувства родины.
В 1951, когда резко ухудшились отношения между югославскими и советскими властями, Голенищев-Кутузов за свою гражданскую позицию был брошен в тюремные казематы — на 2 года. И вновь рождались стихи: «Вам кажется — Россия далеко. / А здесь она, моя Россия» (1951).
Возвращение на родину состоялось в 1955.
В Москве Голенищев-Кутузов развернул обширную научную деятельность как сотрудник ИМЛИ АН СССР. Много переводил на русский: произведения «Поэтов Далмации эпохи Возрождения XV-XVI вв.» (М., 1959), былины в сборнике «Эпос сербского народа» (М., 1963), стихи итальянских поэтов, «Новую жизнь» Данте (М., 1968).
В 1967 в серии «ЖЗЛ» вышла его книга «Данте», в которой проявился не только талант ученого, но и дар отличного повествователя (рассказы Голенищев-Кутузов, начал публиковать в конце 1920-х).
В конце 1950-х критик Н.И.Замошкин попытался опубликовать подборку стихов Голенищев-Кутузова. Но безуспешно — она осталась лежать в его архиве. Только однажды увидели свет стихи Голенищев-Кутузов — в сборнике «В краях чужих» (М.; Берлин, 1962).
В 1965 Голенищев-Кутузов был принят в СП СССР. Последнее стих, написал в 1968. Голенищев-Кутузов остался до конца приверженцем поэзии, мысли и культуры символизма. Прочитав в рукописи «Поэму без героя» А.А.Ахматовой, с радостью отмечал черты, роднящие ее с символизмом. Отечественный читатель стал знакомиться с поэзией Голенищев-Кутузова только в 1990-е.
Соч.:
Память/ предисл. Вяч.Иванова. Париж, 1935;
Четыре стихотворения // Новый мир. 1991. №8. С.158-159;
Стихотворения / вступ. и прим. И.Голенищевой-Кутузовой // Лепта. 1992. №4. С.122-130;
Заповедный круг римских воспоминаний...: Переписка И.Н.Голенищева-Кутузова и Вяч.Иванова (1928—1938) / вступ. и комм. И.Голенищевой-Кутузовой // Октябрь. 1993. №3. С.169-184;
Стихотворения // Мы жили тогда на планете другой...: Антология поэзии Русского зарубежья / сост. Е.Витковский. М., 1994. Кн.3. С.89-100;
Николай Гумилев: [статья 1936];
Евгений Замятин. Очерк творчества // Русская словесность. 1994. №4. С.15-23; №6. С.15-24;
Зощенко и ирония. Статья 1933 г. / предисл. и прим. В.Перхина // Нева. №8. С.305-307;
[Стихотворения] / предисл. и комм. В.Крейда // Вернуться в Россию стихами... М., С. 168-170.
Лит.:
Лихачев Д.С. Илья Николаевич Голенищев-Кутузов // Русская литература. 1969. №4. С.175-179;
Бурил О. Руска литерарна CepSnja. 1920-1941 (писци, кружоци и издания). Београд, 1991. С.64-65, 92-98, 102-106;
Голенищева-Кутузова И. Я больше не в силах скрыться от страшного зова России... К 90-летию со дня рождения И.Н.Голенищева-Кутузова // Российский литературоведческий журнал. 1994. №4. С.278-297;
Лики времени. Парижские эссе. М., 2004.
В.В.Перхин
Оглавление | Все источники