Городецкий Сергей Митрофанович [17.01.1884-07.06.1967]
Городецкий Сергей Митрофанович (псевдоним Петербуржец)
[5(18).1.1884, Петербург — 8.6.1967, Обнинск]
— поэт, прозаик, критик.
Семья была «расколота антагонизмом» («Автобиография»): мать, «отрезав косы»,
увлекалась идеями шестидесятников, отец (чиновник, автор десятка книг и более
100 статей по истории, этнографии, археологии) дружил с Н.С.Лесковым,
переписывался с С.Соловьевым. Он умер, оставив пятерых детей, когда Городецкому
было 9 лет. Городецкому с 6-го класса пришлось подрабатывать уроками. Учился в
Петербургской и Орловской (5-й и 6-й классы) гимназиях, уже тогда ощутил
влечение к литературе: «Стихи бормотал с детства, записывать стал после смерти
отца» («Автобиография»). Поступил на историко-филологический факультет
Петербургского университета, но не окончил; с 1902 по 1912 слушал лекции по
биологии, физике, юриспруденции, занимался русской литературой, античностью,
славяноведением, философией, историей искусства. Подобное многообразие
интересов на грани с разбросанностью будет присуще Городецкому всю жизнь:
«Погнался за тремя зайцами: наукой, живописью и поэзией...» («Автобиография»).
К этому добавятся «три зайца» и в самой литературе — символизм, акмеизм,
крестьянская поэзия.
В университете Городецкий сближается с А.Блоком (1903), который очень высоко
оценил его ранние стихи, дебютирует в кругу символистов (1906), но выделяется
среди них своеобразным поиском народности. Еще в 1904, приехав на лето давать
уроки в усадьбе на Псковщине, он увлекся фольклором: «жадно впитывал язык...
синтаксис, мелодии народных песен и т.д.» («Автобиография»). Этот интерес к
реальному народному слову определил содержание и поэтику первой и наиболее
известной книги стихов Городецкого — «Ярь» (титульный лист - СПб., 1907, тираж
- дек. 1906). Воспринимаемые в русле всеобщего интереса начала века к русской
старине (Н.Рерих, В.Васнецов, М.Нестеров, И.Билибин и другие — в
изобразительном искусстве, И.Стравинский, А.Гречанинов и др.— в музыке),
декоративно-яркие стилизации Городецкого под древнерусское язычество отнюдь не
всегда соотносилисьс подлинной правдой народных преданий (И.Бунин прямо писал о
«выдуманности» славянского пантеона Городецкого // ЛН. Т.84. Кн.1. с.341). Но
«Ярь» привлекала задором молодости, созвучным эпохе роста
национальногосамосознания, и неподдельным патриотизмом, который (не всегда
проявляясь с должным вкусом) будет присущ Городецкому на всех этапахего
творчества.
Кроме того, книга Городецкого содержала и иную, также соотносимую с эпохой
проблематику — перекликающиеся с некрасовскими трагические картины народной
жизни в городе и деревне (раздел «Темь»). Сборник принес большой успех (высокие
оценки А.Блока и В.Брюсова, В.Иванова и М.Волошина, К.Чуковского и другие,
интерес к Городецкий художников и музыкантов и т.д.). Очень быстро возникает
популярность, складывается имидж этакого «добра молодца» от литературы (позднее
Н.Гумилев уточнит — «кудрявого певца из русских песен»), близкого героям самой
«Яри»... Но одних только стилизаций, пусть даже очень искусных, для поддержания
длительного и прочного успеха оказалось недостаточно. Вышедшие в 1907 сборники
«Перун» и «Дикая воля» уже воспринимаются как вторичные и вдобавок сделанные
наспех — в первую очередь это замечают сами символисты, столь чуткие к
поэтическому слову. Процесс расхождения с прежними друзьями особенно
усиливается после появления сборники «Русь» (1909) и «Ива» (1912). Отзывы
приобретают убийственный характер — фальшь, самохвальство, псевдонароднические
выкрики и т.д. Городецкий отвечает не менее чувствительными ударами — в статье
«Поэт и национальность» (Утро. 1908.17 нояб.) упрекает символистов в том, что
их «излишняя изысканность» привела к оторванности от своего народа, к
отсутствию национального начала в поэзии.
В 1912-13 Городецкий посетил Италию. Результатом стал цикл стихов, в которых не
было ничего, кроме итальянских декораций и «русской тоски по Родине»
(«Автобиография»).
Стремление преодолеть мистический анархизм и чрезмерную метафорическую
усложненность поэзии приводит Городецкий к акмеизму, который становится для
него возвращением «к земле», к почве. Уже имеющийся опыт в организации
литературной группы («Кружок молодых», 1906) позволяет Городецкий выступить
вместе с Н.Гумилевым в качестве одного из создателей «Цеха поэтов» (организации
с этим же названием будут созданы им еще дважды: на Кавказе — 1918 и в Москве —
1920-е). Он публикует программную статью «Некоторые течения в современной
русской поэзии» (1913) и сборник восьмистиший «Цветущий посох» (1914), очень
высоко оцененный Н.Гумилевым, а также подготовленный им альманах, русских и
«инославянских» писателей — «Велес».
Очень скоро Городецкий начинает оценивать и акмеизм как «привесок к
символизму», столь же далекий «от живой жизни, от народа» («Автобиография»).
Этот упрек в еще большей степени относился к самому Городецкому: в событиях
начавшейся вскоре Первой мировой войны он увидел воплощение своих чаяний о
единении интеллигенции и народа и даже начало новой эры в истории России,
которой будет суждено возглавить весь славянский мир (своеобразная параллель с
публицистикой раннего Ф.Тютчева). Ура-патриотические настроения, отразившиеся в
сборнике «Четырнадцатый год» (1915), привели Городецкого к «ссоре с передовой
русской литературой» («Жизнь неукротимая». С.139), а действительность вскоре
заставила его горько раскаяться в неумении воспринять войну как огромную
народную трагедию. Надрывная экзальтация окрашивает в это время и страстное
увлечение Городецкого юным С.Есениным, которого он именует «весенним братиком»,
и создание в 1915 вскоре распавшихся кружка народных писателей «Краса» и
общества содействия народной литературе «Страда». Они должны были объединить
писателей из народа — Н.Клюева, С.Клычкова, А.Ширяевца и др. Их творчество
теперь Городецкий решительно противопоставляет своим бывшим соратникам не
только по символизму, но и по акмеизму.
Оказавшись в изоляции, в тяжелом настроении Городецкий добровольно уезжает на
Кавказский фронт (осень 1916), где начинается его дружба и сотрудничество с
большевиками (М.Кедрин, Б.Этингоф и др.) и поистине самоотверженное (хотя и не
всегда результативное) служение новому миру. Случайная связь Городецкого с
революцией, проявившаяся в свое время в вывозе из Финляндии запрещенного в
России альм., завершилась в 1907 10-дневным заключением в «Крестах» и не
получившим признания циклом «Тюремных песен» (вошли в сборник «Дикая воля»).
Отныне эта связь становится неразрывной. Вечно метавшийся, «расколотый»
замыслами и увлечениями самыми различными, Городецкий нашел себя.
Кавказский период его деятельности (1916-21) очень плодотворен. Чудом не
погибший в окружении, он был отвергнут редакцией «Русского слова» за
сатирическое разоблачение имперской военщины в очерке «Три генерала». Познав на
кровавых дорогах войны всю глубину трагедии «настоящего, не литературного
народа», он воплотил ее в книге стихов «Ангел Армении» (1918). В далеких от
революционной России Тифлисе и Баку Городецкий редактирует журнал «Аре»
(«Искусство») и «Нарт», вызывая преследования местных властей за сатирические
выпады в их адрес, ведет большую работу с молодыми поэтами (Т.Табидзе, П.Яшвили
и др.), читает лекции по эстетике в Тифлисской консерватории, устраивает
художественнае выставки, печатает ряд статей, пропагандирующих русскую
классику. Нужда заставляет его не брезговать и литературной поденщиной. В Баку
он выступает в кабачках, за гроши сочиняет по пьеске в неделю, инсценирует
Андерсена и восточные сказки. А кроме того, Городецкий пишет стихи с острой
социальной проблематикой — о трагедии рабского труда на нефтяных промыслах
(цикл «Алая нефть»), о колониальном гнете (стих. «Кофе» — было переведено на
ряд иностранных язяках и стало широко известно в Европе), о России.
Особенно активизируется деятельность Городецкий после установления на Кавказе
советской власти. Он становится одним из руководителей Закавказского отделения
РОСТА, сам рисует плакаты и пишет тексты к ним, организует театр Сатир-агит,
сочиняет для него частушки и обозрения, выступает как лектор, возглавляет лит.
часть Политуправления Каспийского флота. В этой же должности его переводят на
Балтику, но вскоре Городецкий получает разрешение съездить за семьей на Кавказ
(осень 1920), а затем вернуться к литературной работе в Москве (весна 1921).
В Москве 1920-х Городецкий тоже становится одной из заметных фигур культурной
жизни. Новый «Цех поэтов» объединяет его с П.Антокольским, И.Сельвинским,
В.Инбер и др. До 1924 он работает в газете «Известия», редактирует журнал
«Искусство — трудящимся», одновременно заведует литературной частью Театра
революции, а затем Театра им. Моссовета, как всегда много внимания уделяет
литературной молодежи (по преимуществу пролетарского и крестьянского
происхождения), ведет огромную просветительную работу — выступает в театральных
залах и рабочих клубах Москвы, Ленинграда, Киева, Курска, Ростова, Владикавказа
и др.
Сложнее обстоит дело с творчеством. Многочисленные эксперименты с различными
художественными системами в собственной поэтической работе Городецкий начинают
оборачиваться стилизациями уже под более близкую современность,
подражательностью, поэтической эклектикой. Это сказалось на попытках создания
поэм: «Шофер Владо» (1918), по мнению критики,— эхо кавказских поэм Лермонтова,
«Красный Питер» (1928) — «оглядка» одновременно на А.Блока и Д.Бедного. Не
лучшим образом отразилась на поэтике Городецкого его безотказность в сочинении
«агиток» — политическое сатирическое обозрение «Вертурнаф» (в соавт. с
Н.Асеевым и С.Третьяковым), издаваемые массовым тиражом книжечки стихов «Из
тьмы к свету», «Завоевано и записано», «Пан Жупан», «Старуха на духу», «Знай
боярскую Румынию» и т.д. Стихия политического фельетона (которую обнаружил у
Городецкий еще в предоктябрьские годы В.Брюсов) буквально захлестнула
поэтические сборники Городецкого 1920-х — «Серп» (1921) и «Миролом» (1923), о
которых даже сочувственно настроенные критики могли сказать только одно:
«сплошной гимн Советской власти» (Советский Юг. 1921. 29 окт.), но «поэтической
ценности не представляют» (Литературная энциклопедия. М., 1930. Т.2. С.641). В
лучшую сторону от них отличается проникнутый настроением «Никитинских
субботников» и вышедший в их издательстве сборника «Грань» (1928), где ряд
стих, посвящен памяти друзей-поэтов. В цикле «Стихи ушедшим» возникают имена
А.Блока, В.Брюсова, Н.Гумилева, С.Есенина, В.Хлебникова.
Отрицательное, в лучшем случае сдержанное отношение проявила критика и к прозе
Городецкий — как к первой книге рассказов «Кладбище страстей» (1909), так и к
последующим: «Повести. Рассказы» (1910), «На земле», «Старые гнезда» (обе —
1914), хотя повесть «Сутуловское гнездо» на тему разорения дворянства,
возможно, заслуживала лучшей участи. Вызвали возмущение ряда критиков и
читателей антиблоковские выпады в повести «Адам» (1916). О романе «Сезон»
(1915) известно лишь то, что он существовал — в печати не появлялся, рукопись
не обнаружена.
В советские годы отношение к прозе Городецкий было достаточно равнодушным. Это
можно сказать о выдержавшем два издания романе «Алый смерч» (1918-27) — о
событиях начала 1917, когда Городецкий вместе с небольшой группой русских
войск, врачей и офицеров оказался в лагере для сыпнотифозных (тогда
распространился слух о его героической гибели). Это же относится к повестям
«Памятник восстания» (1928) — о жизни рабочих в Финляндии и «Черная шаль»
(1929) — о драматической судьбе работницы стекольной фабрики в Венеции.
Несколько иная судьба выпала на долю романа «Сады Семирамиды». Городецкий начал
работать над ним в середине 1920-х. Он повествует о трагических событиях
геноцида в Армении. С Арменией, как и с Грузией, у Городецкого были особые
отношения — именно там он пережил огромную потрясенность трагедией народа на
войне, сдружился с рядом писателей (особенно ярким впечатлением стала дружба с
О.Туманяном). Имя Городецкий чтимо и в современной Армении. Уже после смерти
Городецкого именно там был опубликован и очень сочувственно встречен этот
роман.
Еще печальнее оказалась участь драматических произведений Городецкого —
небольшие пьесы и инсценировки кавказского периода затерялись; написанные в
разное время трагедии «Марит» и «Слепые дети», комедия «Темный вечер» не
опубликованы и не поставлены. Одним из замыслов Городецкого-драматурга было
создание «двух комедий в стиле Грибоедова» («Автобиография»). Но хотя «Длинный
рубль» обсуждался в СП, одобрен и окончательно отделан, сценическая жизнь
произведения не состоялась.
После взлета творческой активности Городецкого в 1920-е вновь приходит, как
отмечала критика, пауза усталого молчания. К середине 1930-х имя Городецкого
для широкого круга читателей звучит почти анахронизмом. Но 1930-е раскрывают
Городецкого в новом качестве. Он поставил задачу создать оригинальные либретто
советской оперы на различные сюжеты — о древней истории («Александр Невский»,
муз. Г.Попова), о событиях революции и Гражданской войны («Прорыв», муз.
С.Потоцкого; «Дума про Опанаса» — по поэме Э.Багрицкого, муз. В.Юровского;
«Десять дней, которые потрясли мир» — по мотивам книги Джона Рида, муз.
К.Корчмарева). На основе грузинского героического эпоса Городецкий создает
либретто «Амран», получившее премию на конкурсе в Большом театре (муз.
Я.Столлера), а также перерабатывает в либретто пушкинскую поэму «Граф Нулин»
(муз. М.Коваля). Наибольший успех приносит Городецкому новый текст либретто к
опере М.Глинки «Жизнь за царя» — «Иван Сусанин», заменивший прежний, содержащий
неприемлемые для времени «верноподданнические» мотивы. Кроме того, Городецкий
переводит на русский язык (для постановок в Москве и Ленинграде) либретто опер
«Фиделио» Бетховена, «Водонос» Керубини, «Нюрнбергские мейстерзингеры» и
«Лоэнгрин» Вагнера.
На протяжении всей жизни Городецкий много работает как критик и литературовед.
Высокопрофессиональным в научном отношении было подготовленное им еще в 1911
издание стихотворения И.Никитина и обстоятельная статья к нему. Он писал об
И.Тургеневе и В.Короленко, А.Блоке и Ф.Сологубе, Вяч.Иванове и М.Горьком,
С.Есенине, пролетарских и крестьянских поэтах и т.д. Его перу принадлежит
огромное количество сделанных в различное время высококвалифицированных
переводов: Мопассан и К.Гамсун, И.Якобсен и Э.Толлер, О.Туманян и А.Акопян,
Т.Шевченко и И.Франко, П.Тычина и М.Рыльский, Я.Купала и Я.Колас, Хр.Ботев и
Хр.Смирненский, А.Мицкевич и М.Конопницкая.
Последний взлет патриотической поэзии Городецкий — годы Великой Отечественной
войны, когда уже 22 июня 1941 он написал и прочитал по радио стихотворение
«Выходит в бой страна моя родная». В эвакуации, сначала в Ташкенте, затем в
Ашхабаде, где Городецкий выпускает сборник стихотворений «Думы», в котором
военная тематика соединена с размышлениями о событиях отечественной истории,
переводит узбекских и таджикских поэтов, собирает и редактирует вместе с
А.Адалис альманах «Литературный Таджикистан».
В 1956 была опубликована поэма «Три сына» (интонированная под древний
карело-финский эпос «Калевала», а отнюдь не под Лонгфелло, как отмечала
критика). В ней раскрывалась трагедия финской семьи, обманутой гитлеровцами.
Еще в молодости, учительствуя на Псковщине, Городецкий заинтересовался детским
фольклором, повлиявшим, по его признанию, на стилистику «Яри». На протяжении
всей жизни Городецкий не забывает о детских стихах и книгах: в 1910-е это
«Федька-Чурбан», «Царевна-сластена», «Ау!», «Мика-Летунок», «Колыбельная»;
после революции: «Хозяйка-лентяйка» и «Крылатый почтальон» (1923), «Веснушки
Ванюшки» и «Лети, лето» (1924) и др. Придает значение Городецкий и разделу
«Взрослым о детях» (например, цикл «В сердце ребенка», «детская» тема в «Ангеле
Армении»). Городецкий выдвигает проблемы создания детской газеты, сбора детских
рисунков и вообще внимания к детскому творчеству. Педагогическая струна в душе
Городецкого всю жизнь определяла его внимание к творческой молодежи. На
протяжении многих лет он вел работу в Литературном институте им. М.Горького, до
последних дней жизни работал над воспоминаниями «Мое детство».
Путь Городецкий был длительным, сложным и противоречивым. Интересные сами по
себе замыслы не всегда давали адекватные художественные результаты. Даже если
бы он не написал ни одного художественного произведения, его подвижническая
просветительская деятельность заслужила бы самую благодарную память. Но и в его
художественном наследии есть ряд стих, (о России, ее природе, культуре, тяжкой
жизни ее народа в разные моменты истории), без которых поэзия XX в. была бы
неполной.
Соч.:
Избранные произведения: в 2 т. М., 1987;
Мой путь. Автобиография // Советские писатели: Автобиографии. М., 1959. Т.1;
Сады Семирамиды // Литературная Армения. 1971. №3,4;
Стихотворения и поэмы. П., 1974;
Русская стихотворная сатира 1908-1967. Л., 1974;
Из неопубликованного и забытого // Огонек. 1977. №24;
Письма к А.Блоку // ЛН. М., 1981. Т.92. Кн.2;
Жизнь неукротимая: Статьи. Очерки. Воспоминания. М., 1984.
Лит.:
Блок А. Краски и слова // СС: в 8 т. М.; Л., 1962. Т.5;
Гумилев И. Письма о русской поэзии. Пг., 1923. С.185-186;
Погосян Р. Старейший мастер «Цеха поэтов» // Литературная Армения. 1964. №3;
Смирнов И. О. Сергее Городецком // Русская литература. 1967. №4;
Вдовин В. Есенин и литературная группа «Краса» // Филологические науки. 1968.
№5;
Айвазян А. Быть судимым... по законам для немногих (В.Брюсов и С.Городецкий) //
Брюсовские чтения 1973. Ереван. 1976;
Никольская Т. Фантастический кабачок // Литературная Грузия. 1980. №11;
Доценко С.Н. Два подхода к фольклору: С.Городецкий, А.Ремизов // Ученые записки
Тартуского университета. 1990. Вып. 883. С.116-138.
К.Ф.Бикбулатова
Оглавление | Все источники