Солженицын Александр Исаевич [11.12.1918-04.08.2008]
Солженицын Александр Исаевич
[11.12.1918, Кисловодск - 3 августа 2008 года, Москва]
— прозаик, публицист.
Дед Солженицына по отцу, Семён Солженицын,— крестьянин, владевший хутором на
Ставрополье; младший сын его Исаакий, отец писателя, учился в Харькове, затем в
Московском университете, откуда в 1914 добровольцем ушел на фронт и сражался в
армии генерала Самсонова, был награжден за храбрость. Дед по матери, Захар
Щербак, перебрался из Крыма на Кубань, стал владельцем богатого крестьянского
«поместья», дал дочери Таисии прекрасное образование. В 1917 она вышла замуж за
Исаакия Солженицына, но вскоре осталась вдовой: в 1918 отец Солженицына погиб
из-за несчастного случая на охоте. Во время революционной смуты поместье
Щербаков было разорено, хозяина спасли его же батраки.
В 1924 мать переехала в Ростов-на-Дону, где, как вспоминает Солженицын,
вырастила сына «в невероятно тяжелых условиях». Светлое детское впечатление от
посещения церкви, память о предках, представления о дореволюционном прошлом
России — это полученное благодаря матери наследство глубоко залегло в душу
юного Солженицына.
В школьные годы и после, когда он учился на физико-математическом факультете
Ростовского ун-та (1936-41), открытая, жизнелюбивая, энергичная натура
Солженицына была во многом захвачена современной «советской действительностью»;
он искренне принимает господствующий стиль «социалистического оптимизма»,
следует ему в своей общественной активности, в умонастроениях. У Солженицын
рано пробудился интерес к истории, но вплоть до 1940-х он склонен
романтизировать революцию, из нее выводить героическое начало русской истории.
Даже юношеский замысел романа о Первой мировой войне (в нем предполагалось
изобразить гибель самсоновской армии, о чем, вероятно, рассказывал
участвовавший в тех роковых событиях отец и о чем Солженицын мог слышать от
матери) получает характерное название «Люби революцию».
В 1939 Солженицын поступает на заочное отделение знаменитого тогда МИФЛИ
(Московский институт философии, литературы, истории). В том же году он женится
на Н.А.Решетовской. В июне 1941, досрочно с отличием окончив университет,
Солженицын приезжает на сессию в Москву, здесь застает его начавшаяся война. Он
рвется на фронт, однако после мобилизации в окт. 1941 попадает в тыловой
батальон. Лишь после окончания артиллерийских курсов в Костроме, уже в звании
лейтенанта, Солженицын в действующей армии и с конца 1942 по янв. 1945 со своей
разведывательной «звукобатареей» проходит боевой путь от Орла до Восточной
Пруссии. Там Солженицын оказывается в тех самых местах, где в 1914 были
окружены войска Самсонова. Используя эти впечатления, Солженицын впоследствии
опишет эту катастрофу в романе «Август Четырнадцатого», в одном из героев
которого, Сане Лаженицыне, воспроизведет черты отца, сражавшегося в тех же
местах. Здесь 26-27 янв. 1945 пришлось выходить из окружения и самому
Солженицыну (этот военный эпизод позже отразится в эссе «Сквозь чад»).
Капитан, фронтовой командир, награжденный двумя орденами, Солженицын все яснее
ощущает свое писательское призвание, тем более что уже написаны рассказы
«Лейтенант», «В городе М.», «Письмо №254», начата повесть «Шестой курс»; о
некоторых вещах одобрительно отозвался Б.Лавренев. Однако
социально-политическая мысль Солженицына намного обгоняет его литературную
работу, становясь все более острой и критичной, хотя пока он не ставит под
сомнение главные цели большевизма. Солженицын считает, что Сталин отошел от
ленинских заветов; своими «политическими негодованиями» Солженицын делится в
откровенных письмах к своему другу Н.Виткевичу, воевавшему на другом фронте. Их
переписка привлекла внимание военной контрразведки; высказывания Солженицына
сочли «антисоветской агитацией и попыткой создания антисоветской организации».
9 февр. 1945 Солженицын был арестован, в июле приговорен к 8 годам
исправительно-трудовых лагерей с неизбежной после срока ссылкой.
Поначалу его содержали в лагерях под Москвой и в Москве (что дало ему материал
для пьес «Олень и шалашовка», «Республика труда»; там же родились стихотворные
циклы «Сердце под бушлатом», «Когда теряют счет годам»). Затем около года
Солженицын провел в научно-исследовательском подразделении НКВД в Рыбинске,
откуда переведен в Москву, в «спецтюрьму №16», называвшуюся в просторечии
«Марфинской шарашкой». В ней зэки-специалисты разрабатывали средства радио- и
телефонной связи. С встретился тут с известным германистом Л.Копелевым,
художником С.Ивашевым-Мусатовым, инженерами Д.Паниным, Н.Потаповым. Общение с
ними сыграло важную роль в становлении социально-этических и исторических
взглядов писателя. В этой среде, как замечает мемуарист, «продолжалась
мифлийская линия его образования», тем более что Л.Копелев, с которым
Солженицын сошелся особенно близко, был прежде доцентом МИФЛИ. Помогала
образованию и неплохая библиотека в Марфине, и возможность получать книги из
Ленинской библиотеки. Два самых больших «открытия», сделанных тогда
Солженицыным,— творчество Ф.М.Достоевского и «Словарь» В.И.Даля. Они радикально
переменили представления Солженицына о русской литературе и русском языке и,
конечно, многое предопределили в его будущем «почвенническом» миросозерцании,
обострили его художественное и языковое чутье.
Окончательный нравственный выбор (а вместе с тем выбор политический и
творческий) совершается во второй лагерный период, начавшийся в 1950, когда
Солженицына переводят в Экибастуз (Казахстан), где ему пришлось работать
литейщиком, каменщиком, быть бригадиром. Годы заключения дали ему такую полноту
и глубину жизнепонимания, без которых невозможно ответить на стоящие перед
сегодняшней Россией вопросы. «Страшно подумать,— говорит Солженицын в книге
"Бодался теленок с дубом",— что б я стал за писатель (а стал бы), если б меня
не посадили». И в интервью с Н.Струве еще решительнее о том же: «Был Божий
указ, потому что лагерь направил меня наилучшим образом к моей главной теме.. »
Лагерь для Солженицына был таким же важным этапом, каким был «мертвый дом»
(омский острог) для Достоевского.
В экибастузском лагере Солженицын продолжает сочинять (не записывая, поскольку
зэкам запрещалось делать записи) большую автобиографическую поэму «Дороженька»;
он запоминает стихи и повторяет их с помощью четок. Позже писатель восстановит
две главы из этой поэмы: 8-ю («Прусские ночи») и 9-ю («Пир победителей»).
Неожиданно над ним нависает новая угроза: обнаружена злокачественная опухоль; в
февр. 1952 его оперируют с благополучным результатом.
Через год Солженицын освобожден из лагеря и отправлен на «вечное
ссыльнопоселение» в аул Кок-Терек Джамбулской обл. После событий, связанных со
смертью Сталина (5 марта 1953); для Солженицына началась иная жизнь, теперь уже
безраздельно посвященная борьбе за правду и за свое, новое в русской литературе
слово. Вскоре вновь напомнила о себе болезнь; теперь она зашла так далеко, что
отпущенный на лечение в Ташкент Солженицын приехал туда «почти уже мертвецом».
Чудом Солженицыну удается спасти. Позже он расценивал свое исцеление как данную
свыше «отсрочку» — для того, чтобы он до конца осуществил то дело, к которому
призван.
После официальной реабилитации Верховным судом Солженицын едет в Москву, где
встречается с лагерными друзьями Паниным и Копелевым. Затем отправляется в
Ростов. Но настоящая его цель — вырвавшись из неволи, из «пыльной горячей
пустыни», «затесаться и затеряться в самой нутряной России — если такая где-то
была, жила» (Малое СС. М., 1991. Т.3. С.112). Солженицын получает назначение
учителем в сельскую школу и поселяется в д.Мильцево Курловского р-на
Владимирской обл., сняв комнату в доме крестьянки Матрены Васильевны Захаровой.
Ее личность, ее жизнь как характерное воплощение народного типа, крестьянской
судьбы отразились в рассказе «Матренин двор» (1963), первоначальное название
которого (более глубокое и точное) — «Не стоит село без праведника» (его
изменил А.Т.Твардовский при публикации). В февр. 1957 М.В.Захарова погибла.
В том же году Солженицын переезжает в Рязань, преподает в школе, а втайне от
всех продолжает работать над романом «В круге первом» (начат в 1955). Самая
острая сюжетная линия в нем (впрочем, и самая короткая и прерывистая) — история
молодого дипломата Иннокентия Володина, перед которым встает еще Герценом
заданный вопрос: «Почему любовь к родине надо распространять и на всякое ее
правительство?» Убежденный, что именно нынешняя власть есть главный источник
зла, Володин решает не допустить того, чтобы в руках власти оказалось атомное
оружие, и звонит в американское посольство с целью предотвратить получение
советским агентом в Нью-Йорке технологических деталей производства бомбы. Но
его разговор записан сотрудниками МГБ, и по записи начинается поиск звонившего.
Идентификацией голоса занимаются собранные в научно-исследовательской «шарашке»
зэки, среди которых — убежденный коммунист филолог Лев Рубин (прототипом его
был Л.Копелев; см. его воспоминания: Марфинская шарашка // Вопросы литературы.
1990. №7), инженер Прянчиков, математик Нержин, чья беспокойная мысль упорно
пробивается к «свету истины» и движется в этом направлении не без влияния
Сологдина, уже нашедшего свой путь к Богу. С Сологдиным и обсуждает Нержин свой
заветный замысел — создание истории Нового Смутного Времени (так они именуют
революцию). Подобно этому и у самого Солженицына в беседах с сокамерниками
вызревал, уточнялся в методах и содержании давний замысел воспроизвести в
художественном изображении основные «узлы» русской истории XX в.
В названном романе Солженицын представил «первый круг» лагерного ада (по
аналогии с первым кругом ада дантовского), где под гнетом государственной
карательной пирамиды (она обрисована в разных ее представителях — от тюремных
надзирателей до технической элиты госбезопасности (Яконов), до министра
Абакумова и самого Сталина) остаются живыми и активными лучшие нравственные и
умственные силы народа, ожидающие своего часа.
Когда в 1963 появилась надежда напечатать роман, Солженицын предпринял его
переделку: исключил ряд глав, изменил некоторые эпизоды (в т.ч. снял всю
сюжетную линию, связанную с передачей «атомных секретов» советскому агенту),
чтобы приглушить политическую остроту произведения. В этой, 5-й ред., состоящей
из 87 глав, роман был принят журналом «Новый мир» в 1964, но публикация не
состоялась; с 1967 данная редакция широко распространялась через самиздат. Ее
более «острый» (хотя и не полный) вариант в отснятом на пленке виде был
переправлен на Запад и напечатан в США. Полная и окончательная редакция состоит
из 96 глав, она завершена в 1968.
В 1959 Солженицын за 3 недели пишет повесть «Один день Ивана Денисовича»,
задуманную еще в Экибастузском лагере в 1950 и отражающую впечатления и
размышления той поры. Первоначальное название — «Щ-854 (Один день одного
зэка)». Смягчив политическую резкость некоторых мест, Солженицын в 1961
передает повесть в «Новый мир»; она появляется в 11-м номере «Нового мира» за
1962, печатается в «Роман-газете», выходит отдельным изданием и приносит автору
всемирную известность. Значение повести, однако, не сводится к сенсационным
тогда разоблачениям репрессивной машины сталинизма, к реалистическому
изображению лагерного быта. В центре повествования — образ Ивана Денисовича
Шухова, чье главное качество — нравственная прочность и устойчивость среди
оползней и трясин лагерной жизни. Шухов не слишком задумывается над тем, что
придает ему такую устойчивость, он скорее инстинктивно держится тех оснований,
на которых стояла жизнь предков и которые уходят в незыблемые глубины
миропорядка. Публикация «Одного дня...» вызвала отклики от тысяч людей, от
бывших «зэков» из крестьянства, духовенства, интеллигенции, от тех, кого
называли «врагами народа». Солженицын счел своим моральным и писательским
долгом поведать о судьбах этих людей.
Книгу под названием «Архипелаг ГУЛАГ» он задумал еще в 1958 и тогда же начал
писать, поначалу не представляя себе масштаба предстоящего труда. Собранные к
1964 материалы, почерпнутые из разных источников данные, собственные наблюдения
выстраивались в соответствии со строгим планом в «художественное исследование»
(как определяет жанр автор), охватывающее 1918-56. В речи повествователя звучит
то негодование, то сарказм, то сострадание. Книга эта — именно исследование,
стремящееся установить, почему же зло могло принять такие чудовищные размеры и
формы в послереволюционной России. Для того Солженицын заглядывает в недра души
современного. человека (не щадя и себя самого и перед собой ставя «страшные
вопросы»), всматривается в эпоху 1920-30-х. Интенсивность литературной работы
Солженицына нарастает с каждым месяцем. Создается сценарий «Знают истину
танки!», следом — пьеса «Свет, который в тебе» («Свеча на ветру»); пишутся
рассказы «Случай на станции Кочетовка», «Для пользы дела», «Крохотки»; идет
работа над романом «Раковый корпус» (1963-67), где отразились лица и события,
связанные с пребыванием Солженицына в онкологической клинике. Как и в других
вещах, здесь мощно звучит мотив преодоления боли и смерти, но возникает и новая
тема — выздоровления: тело выздоравливает от смертельного недуга, душа
выздоравливает от страха, от несвободы. Перед вышедшим из больницы героем
предстает как чудо цветущий «немыслимой розовой нежностью» урюк. В этом
знамении как будто соединяются собственная воля к новой жизни и Божий дар:
«Чудо было задумано — и чудо нашлось. Еще много разных радостей ждало его
сегодня в только что народившемся мире!..» (Малое СС. М., 1991. Т.4. С.377).
«Раковый корпус» был отдан А.Твардовскому для публикации в «Новом мире», но
никто не решился его печатать; вокруг Солженицын сгущалась атмосфера
враждебности. Начиная с 1965 Солженицын работает в глухих, удаленных от Москвы
«норах» и «укрывищах» — в Солотче (близ Рязани), в дачном домике возле дер.
Рождество на реке Истье (на юго-западе от Москвы), у К.И.Чуковского в
Переделкине. Он упорно, мужественно отстаивает право знать и говорить правду о
судьбе своего народа. «Я стал идеологически экстерриториален»,— скажет он
позже. С таких позиций Солженицын в мае 1967 обращается с письмом к делегатам
IV съезда писателей СССР, предлагая добиться отмены существующей явной и
негласной цензуры. Это письмо было поддержано более чем ста писателями, однако
на съезде его не оглашали и действия оно не возымело.
Всю историю борьбы за право строить свою и общую жизнь «не по лжи» С. начинает
записывать по ходу событий с 1967, постепенно записи складываются в книгу,
которая приобретает характер не столько мемуаров, сколько остросюжетного
романа, главный герой которого — писатель-гражданин, вступивший в схватку с
тоталитарной системой. Эта книга — «Бодался теленок с дубом» — выходит в свет в
Париже в 1975 и впоследствии продолжает пополняться. В России она, с некоторыми
приложениями, опубликована в журнале «Новый мир» (1991. №6-8,11,12).
Одновременно идет работа над книгой «Р-17», как условно обозначал Солженицын
давно вынашиваемый роман о революции 1917. В 1968 быстро продвигается вперед
первый «узел» эпопеи — «Август Четырнадцатого».
Тем временем на Западе выходит из печати «Раковый корпус». Летом 1969
Солженицын путешествует по северной России с Н.Светловой, будущей женой. Осенью
его исключают из СП. Лишенный возможности легально жить в Рязани и в Москве, он
находит приют на даче виолончелиста М.Ростроповича. В 1970 по инициативе
французского писателя Ф.Мориака Солженицыну присуждается Нобелевская премия по
литературе, но вручение ее тогда не состоялось. (Нобелевская лекция лауреата
Солженицын опубликована в России в «Новом мире» — 1989. №7). Оконченный теперь
«Август Четырнадцатого» выходит на русском языке в Париже в 1971, а писатель
В.Л.Андреев вывозит на Запад рукопись романа «Архипелаг ГУЛАГ», завершенную еще
весной 1968. С конца 1973 роман начинает печататься в Париже (с помощью
Н.Струве).
В начале 1974 преследования со стороны властей усиливаются. Солженицын
подготавливает знаменитый манифест «Жить не по лжи!», который был обнародован
сразу после его ареста 13 февр. 1974 (в России опубликован в журнале «Наш
современник» — 1989. №9). За арестом последовали лишение советского гражданства
и принудительная высылка за границу. В Западной Германии его встречает немецкий
писатель Г.Белль, у которого Солженицын живет первое время до переезда в Цюрих.
В этом году он основывает Русский общественный фонд помощи заключенным и их
семьям, куда поступают доходы от издания его сочинений. Осенью Солженицын
представляет на пресс-конференции в Цюрихе сборник «Из-под глыб» (1974), в
котором ему принадлежат предисловие и три статьи: «На возврате дыхания и
сознания», «Раскаяние и самоограничение», «Образованщина» (Новый мир. 1991.
№5). Развивая идеи, высказанные еще авторами известного сб. «Вехи» (1909),
Солженицын упрекает современную либеральную интеллигенцию в беспочвенных
претензиях на духовное лидерство, тогда как она зачастую представляет собой
лишь «центровую образованщину», по хлесткому определению публициста. «Да не в
том ли заложена наша старая потеря, погубившая всех нас,— напоминает Солженицын
— что интеллигенция отвергла религиозную нравственность, избрав себе
атеистический гуманизм...» (Новый мир. 1991. №5. С.44).
В окт. 1976 Солженицын покидает Цюрих и поселяется в США. Он покупает в штате
Вермонт, около г.Кавендиша, участок земли, строит на нем дом с хранилищем для
библиотеки и архива. Здесь, общаясь только с семьей и изредка — с немногими
близкими людьми, он отдается работе над эпопеей, получившей окончательное
название «Красное колесо. Повествование в отмеренных сроках». Предполагалось,
что она будет состоять из нескольких крупных «узлов», в коих сходятся основные
линии русской истории XX в. Начавшись описанием самсоновской катастрофы, она
должна была бы дойти до 1922, «когда все последствия революции уже закованы в
железные колеи, когда социальная динамика кончилась и начинается уже качение по
этим жестким рельсам» (Вестник русского христианского движения. 1984. №142.
С.153).
Образ «красного колеса» возникает неоднократно в повествовании — то как горящие
крылья ветряной мельницы, которые вдруг начинают вращаться без ветра, и катится
по воздуху жуткое огненное колесо, то как красное колесо тяжелого паровоза, на
которое смотрит Ленин, размышляющий на Краковском вокзале о «раскручивающейся»
войне, то как отскочившее от лазаретной повозки колесо, катящееся само по себе
в багровых отсветах пожара. Образ становится символом стихийного кружения
разрушительных, всесжигающих сил русской истории.
На тревожные вопросы молодых героев в «Августе Четырнадцатого» мудрый старик
Павел Иванович Варсонофьев отвечает так: «Законы лучшего человеческого строя
могут лежать только в порядке мировых вещей. В замысле мироздания. И в
назначении человека» (Звезда. 1990. №6. С.107). Это дальнее, метафизическое
указание на абсолютный смысл истории проходит основной нитью (не всегда ясно
видимой, но никогда не исчезающей) сквозь всю ткань эпопеи, не позволяя всей
многофигурной, подвижной композиции застывать в детерминистских схемах или
расплываться в хаотически случайных пятнах.
Свободная аналитическая мысль и вера в провиденциальную целесообразность судеб
человечества вместе ведут Солженицына через гущу лиц, событий, суждений, через
переплетение действительности и наукообразных легенд (либеральные легенды о
Столыпине, об «освобождающем Феврале» и пр.) к установлению правды. С.
стремится найти философско-этическое объяснение тому, что происходило в России
с 1914 по начало 1920-х — трагедия русской армии в Первой мировой войне,
трагический срыв всей русской государственности, начавшийся в ту эпоху
убийством Столыпина, гибелью его начинаний, продолжавшийся отречением
императора, «несчастными» февральскими днями, после которых
«либерально-социалистические правители» в полгода «промотали Россию» до
совершенного упадка, так что осенью уже не понадобилось никакого переворота,
чтобы подобрать власть (Москва. 1989. №10. С.195).
Такому содержанию, в его сложности и колоссальном объеме, соответствует
«наиболее влекущая» Солженицын литературная форма — «полифонический» роман (без
главного героя, где самым важным персонажем является тот, кого в данной главе
«застигло» повествование, и с точными приметами времени, места действия) (Новый
мир. 1991. №6. С.112). Не нарушает этой формы, а скорее даже усиливает ее
художественная эффектность часто используемый Солженицыным прием «монтажа»
традиционного рассказа с документальными материалами, с «экранными» врезками
(где речь не «рассказывающая», а «показывающая»), с «паузам и», когда
выключается историческое повествовательное время для того, чтобы через
графически выделенную пословичную речь включить «вечное» фольклорно-летописное
время, чем подчеркивается темп и плотность современного эпического потока.
Вкупе с существенно обновленным словарем писателя это рождает специфический
стиль Солженицына, являющийся одним из принципиальных выражений его творческой
свободы.
Вернувшись в 1994 в Россию, Солженицын в многочисленных статьях и интервью
высказывает свой взгляд на сложившуюся в стране в ходе перестройки ситуацию,
оценивая ее как чрезвычайно драматичную и намечая возможные пути выхода из
социального кризиса; его суждения о современном состоянии страны развернуто
изложены в книге с выразительным названием «Россия в обвале» (1998).
В 1993-98 из-под пера Солженицын выходят художественные произведения: повесть
«Адлиг Швенкиттен», «двучастные рассказы», своеобразные миниатюры «Крохотки».
Им подготовлены к печати не издававшиеся прежде произведения: сочинявшиеся
устно и записанные гораздо позже поэма «Дороженька» (1947-52), лагерные стихи
1946-53, неоконченная повесть «Люби революцию» (1948-58), а также очерк
«Протеревши глаза» (1955), посвященный анализу комедии А.С.Грибоедова «Горе от
ума». Возобновляя этот жанр критического разбора литературных явлений,
Солженицын создает серию подобных очерков, названную им «Литературная
коллекция» и печатавшуюся в «Новом мире» в 1997-2000. Мемуарно-публицистическое
творчество Солженицына в эти годы представлено завершенными очерками
литературной жизни «Бодался теленок с дубом», продолжавшейся работой над
«очерками изгнания» — «Угодило зернышко промеж двух жерновов», воспоминаниями
«Поживши в ГУЛАГе».
В 1993-97 выходит отдельным 10-томным изданием эпопея «Красное колесо»
(переиздана в 2001), включающим авторские поправки и дополнения. Многолетняя
работа Солженицына с материалом российской истории выдвинула перед ним не
утрачивающий своей остроты вопрос о судьбах русского еврейства, издавна
привлекавший внимание не только публицистов, но и мыслителей (В.С.Соловьев,
В.В.Розанов, Н.А.Бердяев, Г.П.Федотов и др.). Свой ответ на этот вопрос
Солженицын дал в фундаментальном труде по истории русско-еврейских отношений
«Двести лет вместе», который он «писал, исходя лишь из велений исторического
материала и поиска доброжелательных решений на будущее» (Двести лет вместе.
Ч.1. С.7). Как и другие работы Солженицына на общественные, национальные,
моральные темы, этот труд вызвал многочисленные отзывы — и сочувственные, и
полемические.
Во всеоружии своего трагического гражданского опыта, исторического знания,
литературная таланта Солженицын выступил с самой острой и аргументированной
критикой тех государственно-политических формаций XX в. и тех идеологических
систем, которые ведут к подавлению свободы, к насилию над мыслью и совестью
личности. Одновременно в своем художественном творчестве он показал, что в
человеческой природе, в религии, в исторически сложившихся укладах народной
жизни сохраняются прочные основания подлинного гуманизма.
Соч.:
СС: в 20 т. Вермонт; Париж, 1978-91;
Малое СС: в 7 т. М., 1991;
СС: в 9 т. М., 1999;
Нобелевская лекция // Новый мир. 1989. №7;
Поминальное слово о Твардовском. Жить не по лжи! // Наш современник. 1989. №9;
Всероссийскому Патриарху Пимену великопостное письмо // Слово. 1989. №12;
Как нам обустроить Россию: Посильные соображения. Л., 1990;
Пьесы. М., 1990;
Русский словарь языкового расширения. М., 1990;
Архипелаг ГУЛАГ: Опыт художественного исследования: в 3 т. М., 1990;
На возврате дыхания и сознания. Раскаяние и самоограничение.
Образованщина....Колеблет твой треножник // Новый мир. 1991. №5;
Черты двух революций // Русское зарубежье в год тысячелетия Крещения Руси. М.,
1991;
Наши плюралисты: Отрывок из второго тома «Очерков литературной жизни» // Новый
мир. 1992. №4;
«Русский вопрос» к концу XX века. М., 1995;
«Исторически и мировосприятноправославие для нас на первом месте...» //
Москва.1995. №9;
Двухчастные рассказы: Молодняк. Настенька // Новый мир. 1995. №10;
Публицистика: в 3 т. Ярославль, 1995-97;
Бодался теленок с дубом: Очерки литературной жизни. 2-е изд. М., 1996;
Россия в обвале. М., 1998;
На изломах: Малая проза. Ярославль, 1998;
Протеревши глаза. М., 1999;
Поживши в ГУЛАГе: сб. воспоминаний. М., 2001;
Литературная коллекция // Новый мир. 1997. №1,4,7,10; 1998. №1,7,10; 1999.
№1,7,10,12; 2000. №7;
Угодило зернышкопромеж двух жерновов: Очерки изгнания // Новый мир.1998. №9,11;
1999. №2; 2000. №9,12; 2001. №4; 2003. №11;
Двести лет вместе (1795-1995): в 2 ч. М., 2001-2002;
Рассказы. М., 2000;
Армейские рассказы. М., 2001;
Красное колесо: Повествованиев отмеренных сроках: в 10 т. М., 2001.
В.А.Котельников
Оглавление | Все источники