Одарченко Юрий Павлович [__.__.1903-25.08.1960] {род.1903г.}
Одарченко Юрий Павлович
[1903(?) — 25.8.1960, Париж]
— поэт, прозаик.
Детство провел на Украине, после эмиграции жил в Париже. Был владельцем небольшого ателье, работал художником по тканям, его рисунки ценились за оригинальность, вкус и мастерство. Одарченко дружил с поэтом В.Смоленским, но сторонился литературных кругов; был изгоем в среде русского Монпарнаса — и в довоенные, и в послевоенные годы. Среди живых еще поэтов «парижской ноты» говорить о нем «было как-то страшновато и почти неприлично» (Бетаки В. Корень зла // Одарченко Ю. Стихи и проза. Париж, 1983. С.233).
После войны редактировал вместе с В.Смоленским и Анат.Зайкевичем альманах «Орион», где печатались И.Бунин, Б.Зайцев, А.Ремизов, Г.Иванов и др. В эти же годы начинает публиковаться в «Новом журнале» (стихи) и в «Возрождении» (проза).
В 1949 выпускает первую и единственную книгу стихов «Денек» (Париж), которая сразу обратила на себя внимание. По словам Г.Иванова, «стихи Ю.Одарченко — смелые и оригинальные, ни на кого не похожие, поразили и удивили: неизвестно откуда вдруг появился новый самобытный поэт» (Возрождение. 1950. №10. С.180). Среди других откликов интересна аналитическая рецензия Ю.Иваска (Опыты. 1953. №1).
Сведения о жизни Одарченко крайне скудны. По немногочисленным воспоминаниям друзей и знакомых, Одарченко предстает как оригинальная личность, для характеристики которой важны не столько внешние обстоятельства жизни, сколько манера поведения и странные привычки: никогда не снимаемый берет (Одарченко стеснялся своей лысины), ненависть к зеркалам, импровизированные истории фантастико-анекдотического характера, в которых утверждалось умение Одарченко видеть незримый мир «алементалов», «низших духовных существ» (Померанцев К. Ю.П.Одарченко и его мир // Одарченко Ю. Стихи и проза. С.1). Об интересе Одарченко к загадочным явлениям психической жизни говорит и его проза, в частности рассказ «Ночное свидание» (1956), где ничего не подозревающего автора навещает уже умерший друг (в котором можно опознать В.Смоленского). Причины смерти Одарченко неизвестны (он был найден возле плиты, с резиновой газовой трубкой во рту, после чего прожил в больнице всего 2-3 дня), но, вероятно, их следует искать в постоянной душевной неустроенности и в вечно испытываемом одиночестве, от которого Одарченко не спасала ни семейная жизнь (он был женат дважды), ни общение с друзьями.
Помимо стихов, перу Одарченко принадлежат несколько прозаических опытов, большая часть которых представляет собой отдельные главы и отрывки из незаконченной автобиографической повести «Детские страхи». Одарченко принадлежат также 2 эссе: «Истоки смеха» и «Дикий виноград». Наиболее полный свод текстов Одарченко вошел в сборник, составленный В.Бетаки (Стихи и проза. Париж, 1983), куда включены варианты и ранее не публиковавшиеся произведения. Поэтическую «генеалогию» Одарченко определить нелегко. Об этом говорит и свидетельство К.Померанцева: «Мне много приходилось встречаться с советскими поэтами от Твардовского до Слуцкого (перечислять всех не стану), и решительно все попросту балдели перед этими, ни на какие другие не похожими стихами, просили перечитывать по нескольку раз, записывали, считали их "новой страницей в русской поэзии"» (Померанцев К.— С.11).
В творчестве Одарченко есть много черт, роднящих его с обэриутами, например, в строчках «Подайте самовар. / Клавдия Петровна, / Он блестит как медный шар, / От него струится пар, / В нем любви пылает жар... / Чай в двенадцать ровно!» (Стихи и проза. С.29) заметно и тематическое и интонационное сходство с «Самоваром» Хармса. Но почти детское стихотворение Одарченко кончается внезапным ужасом, за которым угадывается встреча со смертью. Для поэзии Одарченко характерны сюрреалистические сюжеты, неожиданные детали, часто это почти детские стихи, но всегда граничащие с кошмаром: «Мальчик катит по дорожке / Легкое серсо. / В беленьких чулочках ножки, / Легкое серсо. <...>/ Мальчик смотрит, улыбаясь:/ Ворон на суку, / А под ним висит, качаясь, / Кто-то на суку» (Там же. С.6). Иногда за этим «слоем» можно различить следующий, более светлый. Как заметил Ю.Иваск: «По первому впечатлению — это какой-то странно-добродушный садизм или сентиментальное смакование ужасиков (выражение Андрея Белого). Второе впечатление здесь — чувство раздавленности. И столько скрытой жалости. И какая это грусть». При этом критик чувствует и нечто иное: «Но слышится и музыка, вопреки всему — светлая музыка, которая никого не спасет и иногда только утешает» (Опыты. 1953. № 1. С.202).
Контраст детского и страшного, страшного и смешного отражает главный мотив творчества Одарченко. Об этом говорят и само название незаконченной повести «Детские страхи», и его эссе «Истоки смеха», в котором утверждается мысль, что «человек стал человеком, когда первый раз рассмеялся», что смех — это «реакция на страх», и в нем заключалось освобождение первобытного человека от власти инстинкта (Стихи и проза. С.206, 208). Возможно, мрачный юмор Одарченко — это способ выйти за рамки жестокого бытия, поскольку сам земной мир — это замкнутое, с непреодолимыми границами пространство: «...Решив края покинуть эти, / Я расшибу о стенку лоб, / Поняв, что мир — закрытый гроб» (Там же. С.27). При этом одним из несомненных источников его неожиданной поэзии следует назвать народные сказки, а также детские «страшилки» и детские выдумки. Так, в одном из детских разговоров в рассказе «Псел»: «...он говорит, что если натянуть ниточку, такую тонкую, что и глазом не видно, и если эта ниточка такая крепкая, что порваться не может,— то, вот он говорит, что если слон через нее пройдет, то ничего не заметит, хотя она его перережет» (Там же. С.112),— угадывается прообраз одного из самых известных стихотворений Одарченко «Чистый сердцем»: «По канату слоник идет — / Хобот кверху, топорщатся уши. / По канату слоник вперед / Сквозь моря продвигается к суше. / Как такому тяжелому Бог / Позволяет ходить по канату? / Тумбы три вместо маленьких ног, / А четвертая кажется пятой. / Вдруг в пучину сияющих вод, / Оступившись, скользнет осторожный? / Продвигается слоник вперед, / Продолжая свой путь невозможный. / Если так, то подрежем канат, / Обманув справедливого Бога. / Бог почил, и архангелы спят... /"Ах, мой слоник!.." — туда и дорога! / Все на небе так сладостно спит, / А за слоника кто же осудит?! / Только сердце твердит и твердит, / Что второе пришествие будет».
По мнению В.Бетаки, поэзия Одарченко — это попытка проникнуть в «корень зла», заключенный в человеке, уже после того, как Ш.Бодлером были показаны «цветы зла»: «Одар-ченко словно рисует нам трехслойную схему человеческой психологии: в глубинах глубин — вера, совесть, духовность. Выше — слой всего мерзкого. Это и есть подполье. А совсем сверху — тонкая кора благопристойности, приличия, короче, все, что отблескивает лицемерием, которое мы так тщимся выдать за свою сущность, словно мы однородны насквозь... Одарченко видит себя без верхнего слоя» (Бетаки В.— С.238). Эта безжалостная честность Одарченко перед самим собой несет на себе и оттенок какой-то высшей надежды. Так, в последних строчках процитированного стих, («второе пришествие будет») за темой Страшного суда можно расслышать и тему Божьего прощения. И сама композиция книги «Денек», где в конце стоит стих., наиболее ценимое самим Одарченко и утверждающее божественное обещанье бессмертия, говорит об этом грядущем просветлении.
Соч.:
Стихи и проза / сост. В.Бетаки; предисл. К.Померанцева. Париж, 1983;
Из поэзии Русского зарубежья: Стили Г.Иванова, В.Смоленского, Ю.Одарченко // Литературное обозрение. 1990. №7;
«Чайная роза» и др. // Вернуться в Россию стихами... М., 1995. С.354-356.
Лит.:
Померанцев К. Памяти поэта: Юрий Одарченко и его стихи // Мосты. 1960. №5;
Одоевцева И. Об Одарченко // Русская мысль. 1984. 8 нояб.;
Померанцев К. Вспоминая Юрия Павловича Одарченко // Русская мысль. 1985. 25 апр.;
Крейд В. [Биографическая справка] // Вернуться в Россию стихами... М., 1995. С.644-645.
С.Р.Федякин
Оглавление | Все источники