Розанов Василий Васильевич [02.05.1856-05.02.1919]
Розанов Василий Васильевич
[20.4(2.5).1856, Ветлуга Костромской губ. — 5.2.1919, Сергиев Посад]
— эссеист, философ, литературный критик.
После ранней смерти отца (1861) большая семья Розанов перебралась в Кострому,
на родину матери, где жила в условиях крайней нужды Розанов учился в
Костромской (1868-70), затем в Симбирской гимназии (1870-72), заканчивал
гимназический курс в Нижнем Новгороде (1872-78). Учился Розанов плохо, дважды
оставался на второй год; при этом был «нигилист во всех отношениях»
(В.В.Розанов: Pro et contra. Т.1. С.38). Атмосфера несчастного детства ярко
передана Розановым в автобиографических высказываниях. «Выходец из мерзости
запустения» — так определил он свое «социальное происхождение» (Соч.: в 2 т.
Т.2. С.566).
В 1878-82 Розанов учился на историко-филологическом факультете Московского
университета. Студентом 3-го курса женился на А.П.Сусловой, известной в прошлом
близкими отношениями с Ф.М.Достоевским, однако брак оказался бездетным и крайне
неудачным. Впоследствии, из-за нежелания Сусловой дать развод, второй брак
Розанова считался по церковному законодательству недействительным, а дети —
«незаконнорожденными». Семейная драма способствовала углублению Розанов в
вопросы таинства брака, взаимосвязи религии и семейной жизни, ставшие стержнем
его творчества. В университетские годы воззрения Розанов претерпели изменения —
усиление консервативных настроений сочеталось с приходом к вере. После
окончания университета Розанов работал учителем истории и географии в Брянской
прогимназии (т.е. гимназии с неполным курсом, 1881-87), Елецкой гимназии
(1887-91) и прогимназии в г. Белом Смоленской губ. (1891-93).
Первая книга Розанов — изданное им на собственные средства, сэкономленные от
скромного учительского жалованья, фундаментальное философское сочинение «О
понимании» (1886). Вопреки честолюбивым ожиданиям автора, практически книга не
обратила на себя внимания. Одновременно с этой неудачей его навсегда покинула
А.П.Суслова, после чего (в 1897) Розанов перевелся в Елец, где женился на
В.Д.Бутягиной (урожденной Рудневой), вдове из священнической семьи,
отличавшейся глубокой религиозностью, скромностью и высокой нравственностью.
Этот брак (с тайным венчанием) был счастливым и многодетным, однако то, что он
считался «гражданским», крайне омрачало Розанова, все его попытки добиться
развода или признания брака законным не увенчались успехом.
В годы гимназического преподавания Розанов вступил в переписку с крупными
представителями русского консерватизма — Н.Н.Страховым, К.Н.Леонтьевым и
С.А.Рачинским. Эти «литературные изгнанники», особенно Страхов, оказали
заметное влияние на формирование его творческой личности. Весной 1893
Т.И.Филиппов — государственный контролер и известный славянофил-меценат,
собравший при своем ведомстве целый кружок православных писателей, организовал
перевод Розанова, крайне тяготившегося учительской работой, в Петербург, обещая
ему место чиновника в Государственном контроле и условия для занятий творческим
трудом.
Однако ввиду того, что отношения с Филипповым сразу не сложились, жалованье
Розанов оказалось крайне скудным и семья жила буквально впроголодь. Розанов был
вынужден, помимо бесконечного чтения статистических отчетов, постоянно писать
для печати из-за острой нужды.
Первая значительная творческая удача Розанова — книга «Легенда о Великом
Инквизиторе Ф.М.Достоевского» (1894). Достоевский — духовно наиболее близкий
Розанову писатель (критики отмечали не только явное творческое влияние
Достоевского на Розанова, но и сходство его личности с персонажами Достоевского
— от «подпольного человека» до Фёдора Карамазова). Исследование Розанов было
одной из первых работ о Достоевском, в которой глубокий эстетический анализ
сочетался с религиозно-мистическим подходом.
Многие статьи Розанова этого времени, как следствие изнурительной, поспешной
работы ради заработка, отмечены неуравновешенностью, крайней категоричностью
«ультраконсервативных» заявлений. В творчестве впечатлительного, порывистого
Розанова интуиция играла несравненно большую роль, чем знания, и жизненные
условия оказывали сильное влияние на тональность его сочинений. Розанов писал
впоследствии, что считает свои первые годы в Петербурге безнадежно испорченными
в литературном отношении. Так, статья «Свобода и вера» (Русский вестник. 1894.
№1) подверглась сокрушительной критике философа Вл.С.Соловьева, назвавшего
Розанова «Иудушкой Головлевым» (позже Соловьев придет знакомиться с Розановым,
и у них на время установятся вполне дружеские отношения). После статьи «По
поводу одной тревоги графа Л.Н.Толстого» (1895) за резкость нападок на живого
классика и фамильярное обращение к нему на «ты» на Розанова ополчились и
либералы, и консерваторы. Розанов приобрел репутацию юродивого-мистика,
одиозно-фанатичного, хотя и бойкого публициста консервативного лагеря. Не
сложились у Розанова отношения и с филипповским писательским кружком эпигонов
славянофильства ввиду догматизма и бездарности этих литераторов. Тяжелые
материальные условия, недовольство кружком «славянофилов»,
«незаконнорожденность» детей по сугубо формальным, как считал Розанов,
причинам, а также влияние эстетизма К.Н.Леонтьева — все это привело Розанова
около 1897 к бунту против христианства.
Постепенно Розанов разрывает с консервативной печатью и сближается с
символистами-«богоискателями» во главе с Мережковским, начинает участвовать в
журнале С.П.Дягилева и А.Н.Бенуа «Мир искусства». В 1899-1900 выходят в свет 4
сборника статей Розанова — «Сумерки просвещения», «Литературные очерки»,
«Религия и культура», «Природа и история», подводящие итог консервативного
периода его творчества. Завершение раннего этапа в творчестве Розанова —
поступление его в 1899 в штат газеты А.С.Суворина «Новое время», где он
сотрудничал до ее закрытия в 1917, а также переезд на новую квартиру (Шпалерная
39, кв. 4), которая становится одним из важных мест встреч петербургской
интеллигенции Серебряного века.
В 1901 Розанов совершает путешествие в Италию. Его стилистически прихотливые,
отмеченные зоркостью и свежестью восприятия путевые очерки, впоследствии
вошедшие в книгу «Итальянские впечатления» (1909), привлекли к себе внимание
читателей и критики. Манера выражения Розанов становится на рубеже веков более
свободной и образной. Раскрепощению Розанова как художника слова способствовало
сотрудничество в журнале «Мир искусства» с его культом эстетики и
индивидуализма. По содержанию эссе Розанова отличались крайней остротой
постановки волнующих каждого проблем семьи, религии, образования, причем даже
бытовые по тематике, чисто публицистические очерки Розанова приобретали
философскую глубину благодаря его умению подчеркнуть связь повседневных вещей с
их метафизическими и мистическими корнями, с «мирами иными». По мере нарастания
отчуждения Розанова от христианства как аскетической религии, несовместимой, по
его мнению, с радостями семейной жизни, росло не только увлечение Розанова
древними языческими религиями и иудаизмом, но и тяготение к мистике пола.
Мережковский в книге «Лев Толстой и Достоевский» (1901-02) отозвался о Розанове
как о гениальном противнике христианства, «русском Ницше», и этот отзыв очень
способствовал росту его популярности. В книге Розанова «В мире неясного и
нерешенного» (1901) ясно выразилось новое, мистическое направление исканий
писателя в сфере взаимоотношений религии и пола. Эта тема получила развитие на
получивших широкую известность Религиозно-философских собраниях (1901-03),
организованных представителями т.н. «нового религиозного сознания», в т.ч. и
Розановым, при участии священнослужителей. Выступления Розанова на собраниях
были одними из самых острых и интересных. Рупором идей Религиозно-философских
собраний стал журнал «Новый путь» (1903-04), где Розанов вел постоянную рубрику
с характерным названием «В своем углу».
Пафос двухтомника статей «Семейный вопрос в России» (1903) — в защите семьи и
религиозном оправдании пола как основы брака. Но если эти очерки посвящены
преимущественно практическим вопросам, то в других своих очерках и докладах,
читавшихся на Религиозно-философских собраниях, Розанов для подтверждения
обоснованности своих разочарований в христианстве апеллировал к
религиозно-мистической аргументации. Хотя Розанов получил известность как
противник христианского аскетизма, однако его отношение к православию, к Церкви
было сложным и изменчивым (но никогда — равнодушным): притяжение к Церкви и
отталкивание от нее стало двумя полюсами его крайне противоречивой души. Так,
он писал в «Уединенном» (1912): «Церковь есть единственно поэтическое,
единственно глубокое на земле. Боже, какое безумие было, что лет 11 [т.е. около
1897-1908 гг. — В.Ф.] я делал все усилия, чтобы ее разрушить...» (Соч. Т.2.
С.271). Одновременно с разрушительными, антихристианскими статьями Розанова
писал в начале века и очерки с более положительным отношением к Церкви — они
составили сборник «Около церковных стен» (В 2 т. 1906). Политические взгляды
Розанов также отличались непоследовательностью, даже двойственностью.
В годы первой русской революции симпатизировал происходящим волнениям, вступил
в переписку с М.Горьким, намеревался уйти из «Нового времени». По
договоренности с Сувориным стал помещать свои более «левые» статьи в
либеральной московской газете «Русское слово» (под псевдонимом В.Варварин).
Выпуск Розановым книги статей о революции — «Когда начальство ушло... 1905-1906
гг.» (1910) — вызвал резкие протесты либеральной интеллигенции (П.Б.Струве,
А.В.Пешехонов, К.И.Чуковский), т.к. ко времени опубликования этих очерков,
написанных с явной симпатией к революционным событиям, во взглядах Розанов
произошло заметное изменение — около 1908-09 он сильно «поправел» и стал
выступать с крайне жесткой критикой революционного движения. После полемики со
Струве и Чуковским в либеральной прессе за Розановым закрепилась репутация
беспринципного писателя. Однако Розанов, стремившийся «разрушить политику»,
полемически противопоставлял узкопартийной однобокости либеральных писателей
свой метод совмещения разных точек зрения на предмет, утверждая, что это
способствует более полному постижению изменчивой реальности.
В 1911 вышли в свет две самые важные в идейном отношении, по мнению самого
Розанова, книги — «Темный Лик» и «Люди лунного света». Хотя они и направлены
против христианского аскетизма, Розанов не покидает религиозно-мистических
позиций, и это позволяет ему особенно глубоко проникнуть в таинственную сферу
взаимоотношений религии и пола. В творчестве Розанова Бог и пол неразрывны.
Пристальное внимание Розанова к вопросам взаимосвязи духовности и пола привело
его к неожиданному выводу, что значительную роль в истории культуры играли т.н.
«люди лунного света» — равнодушные к противоположному полу, не склонные к
супружеской жизни. Смелое, порой шокирующее своей откровенностью обращение
Розанова к интимным сторонам жизни в связи с религией позволило ему приоткрыть
завесу над многими иррациональными тайнами человеческой жизни. Розанов вошел в
историю русской мысли прежде всего как философ, утверждавший религиозную
сущность пола. Вывод Розанова о значении пола в жизни человека заставляет
вспомнить о близких открытиях в сфере бессознательного его современника
3.Фрейда, хотя между ними не было никаких контактов и их взгляды на пол
принципиально различны.
Совершенно особый этап в творчестве Розанов открыла его книга «Уединенное»
(1912). Собранные в этой книге крайне интимные заметки (она имеет подзаголовок
«на праве рукописи») в сочетании с ярко индивидуальными публицистическими
оценками, лирическими записями, философскими размышлениями образуют небывалый
сплав мысли, факта и образа и представляют собой новый вид литературы, стоящий
на грани философии, художественной прозы (временами — и поэзии) и публицистики.
При этом Розанов нарочито эпатировал читателей необычайной обнаженноетью своего
внутреннего мира. «Такой книги нельзя быть», — писала об «Уединенном» 3.Гиппиус
(Крайний А. Литераторы и литература // Русская мысль 1912. №5. С.29-31). К тому
же книга была полна нападок на революционное движение, что вызвало негодование
либерального лагеря. При этом, однако, у нее имелись и несомненные достоинства:
глубокая жизненность многих заметок Розанова, его редкое умение схватить
мимолетные мысли и переживания и необычайно ярко воссоздать пролетающие
мгновения в конкретно-чувственных образах, неподдельная взволнованность автора,
невольно заражающая читателя. Неудивительно, что книга, подвергшаяся осмеянию в
прессе, вызвала одобрение в письмах к Розанову более независимых в суждениях
творческих личностей (М.Горький, М.О.Гершензон и др.).
В 1913 Розанов выступил со второй аналогичной книгой — «Опавшие листья». Именно
эти книги необычного жанра вместе со 2-м томом («коробом», как называл его
Розанов) «Опавших листьев» (1915) обеспечили Розанову репутацию не только
публициста и мыслителя, но и видного писателя, яркого стилиста. При всей
«неправильности» выразительного, самобытного стиля Розанова как художник слова
нередко удостаивался самых высоких похвал. Например, Н.А.Бердяев писал:
«Литературный дар его был изумителен, самый большой дар в русской прозе»
(В.В.Розанов: Pro et contra. С.255). Значение афористической
документально-художественной прозы Розанова, близкой к дневнику или письму, для
последующей литературы отмечали А.М.Ремизов, В.Б.Шкловский, М.М.Пришвин.
Произведения Розанова в жанре «опавших листьев» не только явились своего рода
синтезом реалистических и модернистских тенденций, но и стали воплощением
тенденции прозы XX в. к меньшей фабульности или даже отказу от сюжета при более
глубоком раскрытии сложного внутреннего мира личности и усложненности
художественных средств выражения. Лучшие качества прозы Розанова позволяют
поставить его в один ряд с крупнейшими писателями-новаторами конца XIX — начала
XX в. Однако при жизни произведения Розанова не получили заметного признания
как из-за его вопиющей противоречивости, так и из-за идейной борьбы с
политической оппозицией. В 1914 в Религиозно-философском обществе состоялся
«суд» над Розанов за выражение негодования по поводу указа об амнистии
революционерам-эмигрантам и другие крайне консервативные публикации, а особенно
за поддержку в печати версии о ритуальном убийстве в связи с делом Бейлиса
(мнение Розанова, считавшегося знатоком и поклонником иудаизма, было очень
весомым). Хотя вместо резолюции об исключении из общества было принято решение
о «невозможности совместной работы с Розановым», в печати развернулась широкая
кампания, книги Розанова стали подвергаться бойкоту. Этой атмосферой в
значительной мере объясняется издание Розановым антисемитских брошюр и книги
«Обонятельное и осязательное отношение евреев к крови» (1914) (после революции
он распорядился их уничтожить).
В вышедших во время Первой мировой войны брошюрах «Война 1914 года и русское
возрождение» (1915) и «В чаду войны» (1916) Розанов связывал надежды на
возрождение России с ростом в обществе интереса к прежде полузабытым
славянофильским идеям, призывал к действенному патриотизму, клеймил либеральную
интеллигенцию, постепенно перешедшую на пораженческие позиции.
С приходом Февральской революции, которую Розанов первоначально приветствовал,
положение Розанова как сотрудника «реакционного» «Нового времени» резко
осложнилось. В конце авг. 1917 Розанов с семьей переезжает в Сергиев Посад —
здесь было желание не только скрыться «с глаз долой», но и обрести духовное
успокоение в кругу наиболее ему все же близких христиански настроенных
мыслителей, прежде всего друга Розанова, отца Павла Флоренского.
Однако Октябрьская революция и последовавшие за ней разруха и голод вывели
Розанова из равновесия: в его душе неожиданно с огромной силой всплыли былые
антихристианские, языческие настроения. Ярким свидетельством переживаний
Розанова в этот период стали периодические выпуски уникального по накалу
трагических чувств «Апокалипсиса нашего времени» (1917-18). Розанов придал
революционным событиям форму вселенской катастрофы, крушения всей европейской
цивилизации, христианской культуры. Вину за разрушение прежней России Розанов
вопреки логике возложил не на атеистов-революционеров, а на христианство и даже
на Христа. С небывалой силой вырвавшийся у Розанов апокалипсический «вопль» о
гибели России стал одним из выразительных литературных свидетельств трагической
революционной эпохи.
Через несколько лет даже либеральная интеллигенция, находясь в основном уже в
эмиграции, не могла не признать правоту многих его предвидений. Это изменение
отношения к Розанову проявилось в очерке 3.Н.Гиппиус «Задумчивый странник»
(1923), в котором дан выразительный творческий портрет писателя. Очерк Гиппиус
вместе с талантливой книгой А.М.Ремизова «Кукха. Розановы письма» (обе — 1923)
— лучшее из того, что появилось в эмиграции о Розанове. В Советской России имя
Розанов было вытеснено из памяти. Однако сейчас Розанов — один из наиболее
популярных мыслителей и писателей Серебряного века.
В 1999-2000-е были впервые изданы книги Розанова в жанре «опавших листьев»:
«Сахарна» (1913), «Мимолетное» (1914-17), «Последние листья» (1916-17), а также
полный вариант «Апокалипсиса нашего времени» (1917-18) и запрещенной цензурой
книги «В темных религиозных лучах» (1909).
Соч.:
Сочинения в 2 т. [прил. к ж. «Вопросы философии»] / сост. Е.В.Барабанов. М.:
Правда, 1990;
О себе и жизни своей / сост. В.Г.Сукач. М., 1991;
СС: в 20 т. / под ред. А.Н.Николюкина. Изд. продолжается. М., 1994-2005;
Соч. В.В.Розанова / под ред. В.Г.Сукача. М.; 1994:
Иная земля, иное небо... Полное собрание путевых очерков. 1899-1913 гг. 1996:
О понимании; О Пушкине. Эссе и фрагменты / сост. В.Г.Сукач. М., 2000;
Уединенное / под ред. В.Г.Сукача. М., 2002;
Смертное / под ред. В.Г.Сукача. М., 2004.
Лит.:
Голлербах Э.Ф. В.Розанов: Жизнь и творчество. Пг., 1922. (переизд. 1990);
Спасовский М.М. В.В.Розанов в последние годы его жизни. Нью-Йорк, 1968;
Crone A. Rozanov and the End of Literature. Polyphony and the Dissolution of
Genre in Solitaria and Fallen Leaves. Wurzburg, 1978;
Синявский А.Д. «Опавшие листья» В.В.Розанова. Париж, 1981;
Николюкин А.Н. Писатель нетрадиционного мышления. М., 1991;
Фатеев В.А. В.В.Розанов: Жизнь. Творчество. Личность. Л., 1991;
В.В.Розанов: Pro et contra (Личность и творчество Василия Розанова в оценке
русских мыслителей и исследователей): в 2 т. / подгот. В.А.Фатеев. СПб., 1995;
Розанова Т. «Будьте светлы духом»: Воспоминания о В.В.Розанове. М., 1999;
Курганов Е., Мондрус Г. Василий Розанов и евреи. СПб., 2000;
Василий Розанов: Исследования и материалы // Литературоведческий журнал. 2000.
№13/14. Ч.1-2;
Николюкин А. Розанов. М., 2001. (ЖЗЛ);
Фатеев Валерий. С русской бездной в душе: Жизнеописание Василия Розанова. СПб.;
Кострома, 2002;
Болдырев Н. Семя Озириса или Василий Розанов как последний ветхозаветный
пророк. [Челябинск], 2003.
В.А.Фатеев
Оглавление | Все источники