Кедрин Дмитрий Борисович [17.02.1907-18.09.1945]
Кедрин Дмитрий Борисович
[4(17).2.1907, Богодуховский рудник, ныне пос. Щегловка, Донбасс — 18.9.1945,
близ с. Тарасовка Московской обл.]
— поэт, журналист, переводчик.
Общеизвестные сведения о месте рождения Кедрина историками литературы обычно
берутся из автобиографии писателя, написанной им в 1943 перед отъездом на
фронт. Однако существует версия, что Кедрин — незаконнорожденный (см.
Тартаковский П.И.— С.5-8). Дед Кедрина — разорившийся помещик — слыл человеком
крутого нрава. Бабушка, опасаясь скандала, отправила беременную младшую дочь
Ольгу в далекую молдавскую деревушку, где Кедрин родился и провел в бедной
крестьянской семье первые 7 лет своей жизни. Через несколько месяцев после
появления мальчика на свет удалось уговорить мужа старшей сестры окрестить и
усыновить ребенка под именем дворянина Дмитрия Борисовича Кедрина (однако в
семью его не взяли).
К 1914 дед и отчим скончались. С этого времени Кедрин жил со своей фактической
матерью, бабушкой и теткой в Екатеринославе (Днепропетровск).
В 1920 мать умерла. В дальнейшем, чтобы не было путаницы в документах (что в то
время могло закончиться трагически), Кедрин будет называть родителями дядю и
тетку. В то же время известно, что именно от родной матери Кедрин унаследовал
не только романтический внешний облик, но и страсть к поэзии. Большое влияние
оказала на Кедрин и воспитавшая его бабушка, тоже писавшая стихи, влюбленная в
поэзию Пушкина, Лермонтова и Некрасова, читавшая внуку в подлинниках Шевченко и
Мицкевича. Осведомленность не только в русской, но в украинской и польской
культурах будет ощущаться у Кедрина и позднее. Бабушка ввела Кедрина и в мир
народного творчества, который также будет присутствовать в его поэзии.
Потрясенный поэзией Пушкина, Кедрин начинает писать стихи с 9 лет, хотя учиться
приходится в коммерческом училище, а затем в техникуме путей сообщения. Но
главным у Кедрина остается интерес к литературе.
В конце 1923 Кедрин становится одним из ведущих поэтов в литературном
объединении «Молодая кузница». Вскоре он бросает учебу и начинает работать в
комсомольской газете «Грядущая смена» (впрочем, в комсомол его как дворянского
сына не принимают). Ранние стихи Кедрина подражательны, в них сочетается
влияние Маяковского и Есенина, «железной поэзии» Пролеткульта и клюевской
церковной лексики. Все это объединяет революционный энтузиазм и пафос
социалистической перестройки мира («Стихи о весне», «Рельсы», «Погоня» и др.).
В середине 1920-х в лирике Кедрина появляется все больше тонких психологических
деталей. Записные книжки отражают активный процесс творческой учебы —
углубленное внимание к наследию Пушкина, Грибоедова, Лермонтова, Тютчева. Рядом
с именами Некрасова и Блока появляются Омар Хайям, Бальзак, Ромен Роллан,
Киплинг... Кедрин увлекается музыкой, живописью, театром.
К концу 1920-х в стихах Кедрин начинают ощущаться тенденции к эпичности и
историзму («Смертник», «Казнь», «Прошение» и др.).
В конце 1920-х Кедрин был арестован и полтора года провел в тюрьме (Кедрина С.
— С.16). Обстоятельства и подробности пока не известны. Вероятнее всего, они
были связаны с рапповскими тенденциями преследования художественной
интеллигенции непролетарского происхождения, часто сопряженными с элементарной
завистью к таланту.
С 1931 Кедрин живет и работает в Москве и Подмосковье. Он становится одним из
ведущих сотрудников в газете Мытищинского вагонного завода, печатает здесь
стихи о проблемах жизни и быта, трактуемых в острейшем нравственном плане,—
алкоголизм, ревность и др. («Кукла», 1932 — очень высоко оцененная М.Горьким;
«Китайская любовь», «Право на отдых», «Поединок», «Беседа» и др.). В стихах
Кедрин не было навязчивой дидактики, холодной рассудочности, в них проявлялась
взволнованная доверительная открытость, захлестывающий лиризм. Перейдя на
работу литературного консультанта в издательство «Молодая гвардия», Кедрин не
утрачивает связи ни с заводским коллективом, ни с земляками-днепропетровцами.
В 1930-е растет поэтическое мастерство Кедрин, расширяется проблематика и
жанровые разновидности его произведений, намного опередивших свое время. Не
случайно при жизни Кедрина ему удается опубликовать лишь одну тоненькую,
урезанную цензурой книжечку — «Свидетели» (1940). Творчество Кедрина, не
воспринятое критикой 1930-40-х, еще недостаточно прояснено и в совр.
исследованиях. Не изучен объемный социальный и психологический подтекст поэзии
Кедрина, тесно связанный со все более усложняющейся политической ситуацией
эпохи. Именно в ней, а отнюдь не в традициях Блока, и тем более «Черного
человека» Есенина, следует искать объяснение «вечного» образа двойника у
Кедрина. Атмосфера конца 1930-х определила настроение обычно называемых
«грустными» стихотворениями 1938-39 (философские размышления о жизни и смерти —
«Зимнее», «Бессмертие», «Глухарь» и др.), а также трагедийный пафос обращения
Кедрина к истории, в первую очередь в его шедевре «Зодчие» (1938) — поэтическое
воплощение предания об ослеплении Иваном Грозном строителей храма Покрова.
Интерес Кедрина к истории возник еще в Днепропетровске.
В 1930 в блокноте появляются записи, где упомянут ряд исторических деятелей
XVIII-XIX вв. Как подчеркивал сам Кедрин, его интересует «история живая и
музейная», т.е. связь истории с современностью. Кроме того, Кедрин все больше
занимает тема красоты в человеческой жизни, искусства, которое несет эту
красоту людям и по самой своей сути противостоит злу, в каком бы обличье это
зло ни встречалось. И эта главная для Кедрина тема извечного противостояния
творца и тирании («гения и злодейства») решается им на историческом материале
различной степени достоверности. Так, поэма «Конь» (1940) посвящена
полулегендарному самородку-строителю Фёдору Коню, поэма «Пирамида» (1940) —
вообще безвестным рабам, созидающим нетленные памятники, драма «Рембрандт»
(1938) — о трагическом единоборстве гения с миром корысти и наживы — основана
на материале достаточно известном.
Третья «линия» в творчестве поэта — стихи о войне (он хотел объединить их в
книгу «День гнева») — открыла нового Кедрин — беззаветного певца России.
Освобожденный от призыва на военную службу по состоянию здоровью (зрение),
Кедрин все же добился назначения его во фронтовую газ. («Сокол Родины», 6-я
воздушная армия). И хотя в газете Кедрину приходилось достаточно много
заниматься самой будничной работой — вести литературный отдел, писать
рифмованные призывы, очерки, статьи, тексты к карикатурам, фельетоны
(сатирические произведения Кедрин печатал под псевдонимом Васи Гашеткина),
именно в годы войны он написал лучшие патриотические стихи: «Красота»,
«Аленушка», «Россия, мы любим неяркий свет», «Все мне мерещится поле с
гречихою» и многие другие. Расширяется не только проблемно-тематический
диапазон поэзии Кедрина, но все более совершенствуется художественное
мастерство: соединение лиризма, эпичности и своеобразного использования приемов
драматизации (монологичность, диалоги, языковая характеристика лирического
героя и персонажей). Кедрин мастерски использует не только приемы ролевой
лирики, но сказовое и песенное фольклорное начало. Не поверхностная стилизация,
но органическое усвоение традиций устного народно-поэтического творчества,
русской и мировой классики все определеннее характеризуют поэзию Кедрина.
В произведениях Кедрина соединилась уверенность, что он «заведен» как часы «на
сто лет», и вместе с тем трагическое предчувствие близкой гибели («Пластинка» и
др.). Кедрин очень часто «ходил по краю».
В 1933 написал рискованные строки: «Все звери спят / Все птицы спят / Одни
дьяки людей казнят». В самом конце войны он прославил еврейского врача
(«Инфанта») и «офицера Шамиля» Кайсына Кулиева, который вскоре будет
репрессирован вместе со всем его народом. Не случайно уже в июле 1945 в стих.
«Я» вновь появляется мотив обреченности: «Много видевший, много знавший, /
Знавший ненависть и любовь, / Все имевший, все потерявший, / И опять все
нашедший вновь, / Вкус узнавший всего земного, / И до жизни жадный опять, /
Обладающий всем и снова / Все стремящийся потерять...» Предчувствие не обмануло
Кедрина. Не пройдет и 3 месяцев, как он будет убит. Его найдут около полотна
железной дороги, по которой никогда не имевший своей жилплощади Кедрин ездил из
Москвы в снимаемую комнату в пригород. Незадолго до смерти он говорил жене, что
за ним следят, что его уже пытались столкнуть под поезд.
В последний период жизни Кедрин продолжал работать над исторической тематикой
(«Андрей Рублев» — известно, что на одноименный фильм А.Тарковского оказала
влияние поэзия Кедрина, «Курбский» — драма, «Ломоносов», «Кутузов», «Семилетняя
война»). Кедрин хотел написать о женщинах трагической судьбы: Евдокии
Лопухиной, княжне Таракановой, папессе Иоанне, Параше Жемчуговой (заготовки
поэмы о ней пропали в годы войны вместе с рукописями «Перчатки Мефистофеля»,
«Елки» и др.). В планах Кедрина была «Сатирическая вольная поэма», поэма
«Электричка идет в Свердловск», стихотворения «Песня Сольвейг», «Розы
Маяковского», книга о психологии творчества (на материале не только своей
творческой лаборатории, но и огромнейшей работы литературного консультанта —
Кедрин обладал еще и незаурядным даром педагога). Кроме того, Кедрин задумал
множество произведений о войне: «Рассказ матери на современном военном
материале», «Могила Неизвестного солдата», «Майданек», «Лирическая поэма: дни
от 16 октября до 17 декабря 1941 г.» и др. Узнав об этом, Лидия Сейфуллина
сказала: «Да это же план для всей советской литературы на ближайшие двадцать
лет» (Цит. по: Кедрина С.— С.35).
Соч.:
Стихотворения, поэмы, драма. Пермь. 1984;
Дума о России. М., 1989;
И минуло время. М.; 1989;
Избранное: Стихотворения и поэмы. М., 1991;
Письма, записные книжки // Вопросы литературы. 1979. №3;
В архиве Д.Кедрина // Москва. 1982. №2;
Письмо М.Волошину // Вопросы литературы. 1986. №9.
Лит.:
Широков С.Е. Дмитрий Кедрин: краткий биографический очерк. Днепропетровск,
1961;
Тартаковский П.И. Дмитрий Кедрин: Жизнь и творчество. М., 1963;
Красухин Г.Г. Дмитрий Кедрин. М., 1976;
Рубцов Н. Последняя ночь. Стихотворение // Подорожник. М., 1986;
Евтушенко Е. Воссоздатель пямяти: Точка опоры. М., 1981. С.62-70;
Кулиев К. Памяти друга // Поэт всегда с людьми. М., 1986. С.145-153,
Журавлев В. Своеобразие фольклоризма поэзии Д.Кедрина // Фольклорные традиции в
русской и советской литературе. М., 1987;
Кедрина С.Д. [Вступ. статья] // Кедрин Д. Соловьиный манок. М., 1990;
Кедрина С. Жить вопреки всему: Тайна рождения и смерти Дмитрия Кедрина. М.,
1996.
К.Ф.Бикбулатова
Оглавление | Все источники