Слёзкин Юрий Львович [09.12.1885-26.07.1947]
Слёзкин Юрий Львович (псевдоним Жорж Деларм)
[27.11(9.12).1885 (по др сведениям — 1887), Вильно — 26.7.1947,
Новоалександровск Московской обл ]
— прозаик
Родился в семье генерала, участника русско-турецкой кампании 1877. Отец был
почетным попечителем театров в Виленской губ., писал пьесы, музыку. С матерью
Слёзкин в младенчестве жил во Франции до 1892, затем с разведенным отцом
оказался в имении Илово Витебской губ Первые прозаические опыты напечатаны
Слёзкиным в 16-летнем возрасте, а стихи он писал с 8 лет. Начало «писательского
пути» Слёзкин относил к 1902. В 1905 он поступил на юридический факультет
Петербургского университета, в 1907 опубликовал повесть «В волнах прибоя»,
вызвавшую резкую реакцию в статье «О реалистах» со стороны любимого им А.Блока:
«...мелкая, мелкая, будто бы "чеховская" наблюдательность» (Блок А.— С.113). За
эту повесть Слёзкин был даже арестован, т.к. в ней нашли «призыв к бунту», но
быстро отпущен.
В 1909 Слёзкин организовал в столице литературно-художественное содружество
«Богема», собиравшееся у него по субботам. Здесь можно было встретить
Д.Бурлюка, С.Городецкого, А.Толстого, В.Хлебникова, Сашу Черного, Б.Эйхенбаума
и др. Содружество просуществовало до 1911.
В 1910 Слёзкин окончил университет, но предпочел службе и научной карьере —
литературную. Он уже печатается во многих популярных изданиях, в том же году
выпускает сборник рассказов «Картонный король» и повесть «То, чего мы не
узнаем». Первая значительная вещь Слёзкина — повесть «Помещик Галдин» (1912) —
из жизни провинциального дворянства. В ней уже выработан художественный почерк
Слёзкина, о котором Г.Адамович в парижской газете «Звено» (9 нояб. 1925)
написал: «В нем привлекала его непринужденная легкость, чуть-чуть на
французский лад, у нас довольно непривычная. Слезкин никаких вопросов не решал
и за особенно резким реализмом не гнался. Он рассказывал истории — бойко,
занятно и даже довольно изящно». Сходным образом выразил свое отношение к прозе
Слёзкина и М.А.Булгаков: «Он знает души своих героев, но никогда не вкладывает
в них своей души» (Булгаков М.— С.19). В этом жестком отзыве есть правда,
признаваемая за собой самим писателем. В 1930-е он размышлял: «...у меня нет
стремления во что бы то ни стало рассказать о себе, вывернуться наизнанку перед
читателем».
Вслед за «Помещиком Галдиным» и «Романом балерины» (1913) последовал роман
«Ольга Орг» (1914) — самое популярное из дореволюционных произведений Слёзкина,
экранизированное и выдержавшее более десяти изданий. С четким реализмом
патологоанатома Слёзкин писал в нем о распаде, о разложении частной и
общественной жизни в России, приведшем героиню к самоубийству. После «Ольги
Орг» Слёзкин приобрел известность и в литературных кругах столицы, возглавлял с
осени 1914 по 1916 «закрытый клуб деятелей искусств» «Медный всадник»
(вице-председатель, затем председатель).
В годы Первой мировой войны вместе со многими лидерами тогдашнего модернизма —
Ф.Сологубом, М.Кузминым, С.Городецким, Г.Ивановым и др.— нашел приют и
регулярный заработок в суворинском журнале «Лукоморье», при котором даже было
издано его СС в 3 т. (1916).
Воспитанный на Пушкине и Чехове, Мериме и Флобере, Слёзкин привык ценить в
литературе уверенное мастерство, непреклонную волю к стилю, умение строить
крепкий сюжет. Однако в эпоху между двумя революциями он писал о людях,
уверенность в себе потерявших, о личностях с расслабленной волей, о
бессюжетности жизни. Художественный метод Слёзкин сложился как метод
отстраненно-аналитический. Писатель видел мир ясно и четко, но как бы через
пуленепробиваемое стекло. Редкое для русской литературной традиции умение
создавать живые характеры, не сострадая им, отличало его эстетику.
Дореволюционные герои Слёзкина знают скорее страсти, чем страдание. Эта
склонность к изображению преимущественно страстей не исчезла у него и в
дальнейшем, что вносит в его вещи элемент мелодраматизма, не всегда устраняемый
иронией. Тем более что с наибольшим удовольствием во все годы Слёзкин рисует
молоденьких женщин, приятных автору «во всех отношениях».
Казалось бы, к 1917 Слёзкин подошел с опытом, позволяющим избрать твердую
позицию в надвигающихся событиях, опытом, дающим право судить, «кто виноват».
Так сначала и было. После Февральской революции его голос поднялся до пафоса,
прежде небывалого. Предвосхищая и мысли и слова Блока, Слёзкин писал за месяц
до октябрьского восстания: «В страшную минуту народного гнева, когда за
пороховым дымом можно было стать убийцей родного брата,— страж, тот, кто стоял
у хранилищ народных культурных сокровищ,— русская интеллигенция — не сказала
своего слова и — постыдно бежала, смеясь заодно со слепою чернью над
разрушением и угодливо подкладывая поленья в костер, где коробились полотнища
картин, символы народной (а не царской) мощи...» Однако после октябрьских
событий этот пафос надолго исчезает из речи писателя. «Подлинная революция была
для меня полной ошеломляющей неожиданностью»,— признавался он. Реакция на
события мирового размаха у него как у художника была какой-то странно
заторможенной. Осенью 1918 в Петрограде он все еще отшлифовывал рассказы о
русском поэтическом захолустье, об усадебной жизни, о «ситцевых колокольчиках».
В 1919 Слёзкин исчезает из Петрограда, оказывается сначала в Чернигове, а в
1920 во Владикавказе, где становится едва ли не литературным «крестным отцом»
Михаила Булгакова. Вернувшись в 1922 из скитаний в Москву, Слёзкин пишет роман
«Столовая гора» (в первонач. ред.— «Девушка с гор»). В нем обстоятельства жизни
и черты главного героя, пылкого молодого литератора Алексея Владимировича,
весьма напоминают о живом прототипе — Булгакове. В свою очередь, интересные
сведения о жизни самого Слёзкина во Владикавказе можно почерпнуть из
бултаковских «Записок на манжетах»...
Вернувшись в Москву, Слёзкин завязывает отношения с русскими литературными
кругами Берлина, возглавляет в мае 1922 Московский филиал Берлинского
художественного содружества «Веретено», по декларациям «чуждого всякой
политики». Просуществовало содружество меньше года, несмотря на
представительные имена с обеих сторон: Ив.Бунин, И.Лукаш, В.Сирин и др.— в
Берлине, Е.Зозуля, Б.Пильняк, Вл.Лидин и др.— в Москве. В эти же годы (1922-24)
Слёзкин постоянно печатается в берлинской «сменовеховской» газете «Накануне».
Новое рождение Слёзкина в литературе началось с большого рассказа «Голуби»
(1921). В нем «печаль об ушедшем» окаймляется траурной рамкой. Эта печаль
понимается автором как сублимированная форма зависти к не имеющей исторического
воплощения «голубиной» чистоте морали. «Все мы голубиные завистники» — на этом
вздохе заканчивается рассказ.
В «Голубях» возмездие еще не оправдывается и не призывается — оно приходит
само. Магистральная тема позднего Слёзкин — это тема «отречения», вынесенная в
заголовок его эпопеи о Первой мировой войне, изданной двумя томами в 1935 и
1937. Не «печаль об ушедшем», а суд над ушедшим и ушедшими — таков лейтмотив
дальнейшего творчества писателя. С исключительным мастерством переделав
семейный роман «Ветер» (1917), развив его многочисленные сюжетные
хитросплетения в русле «главной мысли», Слёзкин с виртуозной непринужденностью
камерную драму обернул батальным полотном. Впрочем, замысел и начало работы над
«Отречением» возникли десятилетием раньше, когда Слёзкин объявил о
романе-хронике в 4 т. «Десятилетье» и выпустил его 1-й т. «Предгрозье» («Лето
1914 года») (1928).
Создание эпопеи «Отречение» вполне соответствовало общей установке советского
искусства 1930-х на «монументализм». Более отвечали природе художественного
дарования Слёзкина его вещи 1920-х, такие, как «Шахматный ход», первоначально
называвшийся «Фантасмагория» (1923),— о кровавых авантюрах Гражданской войны на
Украине; «Разными глазами» (1925) — эпистолярный любовный роман из совр. жизни;
«Козел в огороде» (1927) — самая фантасмагорическая по выдумке повесть
Слёзкина. В первой же ее сцене пыль в дремотном захолустном городке, где
разыгрываются события, взвивается столбом — и в буквальном, и в переносном
смысле: появляется самый настоящий «консультант с копытом», ближайший по
времени предшественник булгаковского персонажа из «Мастера и Маргариты» (первая
ред. романа Булгакова относится к 1928). Фабула «Козла в огороде» держится на
том же, на чем построена беллетристическая интрига у Булгакова: вовлеченные в
эпицентр событий персонажи о своей главенствующей в них роли не знают или
осознают ее слишком поздно. Подобно булгаковскому Воланду, слез-кинского
«слегка прихрамывающего» героя — «молодого человека в сером шевиотовом
(заграничной выделки) костюме, в мягкой фетровой шляпе, с гетрами и желтыми
полуботинками на тонких ногах» — в городке принимают за «режиссера», что его
обитателям дорого обходится. Дело, как и у Булгакова, заканчивается
«спектаклем», оборачивающимся грандиозным скандалом. Конечно, масштабы двух
произведений соизмеримы так же, как захолустный городок соизмерим со столицей,
но и Слёзкин и Булгаков, при всей разнице их характеров и устремлений,
придерживались на писательское мастерство взглядов сходных. Оба полагали, что
запечатлеть жизнь в ее реальной глубине труднее, чем исправить ее при помощи
вымысла. Но при этом кардинальном знании оба они в лучших вещах отдавали
предпочтение воображению. Однако фантастическое у них всегда уплотняется,
сгущается до отчетливого и выверенного реалистического образа. Возникает худож.
система фантастико-реалистического параллелизма, в которой фантастическое
существенно лишь постольку, поскольку оно прямо питается реальностью.
О произведениях 1920-х, близости с Булгаковым, Слёзкин сделал важную
дневниковую запись: «...эти попытки... не имели в дальнейшей моей работе своего
развития». Но тут же оговорился: «Все же это, на мой взгляд, лучшее».
В те же годы Слёзкин под псевдонимом Жорж Деларм публиковал авантюрные вещи,
такие, например, как «Кто смеется последним» (1925) и др. В литературных
баталиях он ни тогда, ни в более поздние времена участия не принимал, немного
занимался театром, сделал, например, сценическую обработку пушкинской «Пиковой
дамы». Во время Великой Отечественной войны, как и большинство писателей,
занимался газетной публицистикой, в послевоенные годы писал исторический роман
«Брусилов», изданный в год его смерти.
Соч.:
Медвяный цвет. М., 1924;
Рассказы. М., 1926; СС: в 6 т. М., 1928;
Автобиография // Писатели: Автобиографии и портреты современных русских
прозаиков. М., 1926;
«Пока жив, буду верить и добиваться...»: Из дневника Ю.Слезкина / публ. Ст.
Никоненко // Вопросы литературы. 1979. №9;
Шахматный ход / вступ. статья И. Ковалевой. М., 1981
Лит.:
Булгаков М. Юрий Слезкин (Силуэт) // Слезкин Ю. Роман балерины. Рига, 1928;
Плонский В. Юрий Слезкин // Октябрь. 1939. №7;
Блок А. СС: в 8 т. Т.5. М.; Л., 1962;
Чудакова М. Жизнеописание Михаила Булгакова. М., 1988;
Арьев А. «Что пользы, если Моцарт будет жив...»: Михаил Булгаков и Юрий Слезкин
// Звезда. 1988. №12;
Белозерская-Булгакова Л. Воспоминания. М., 1989;
Рубанов Л. Клуб «Медный всадник» // Воспоминания о Серебряном веке. М., 1993.
А.Ю.Арьев
Оглавление | Все источники